Личность и биография Симеона Бекбулатовича заслуживает особого внимания в силу своего наглядно евразийского характера и статуса в политической системе Московского царства. Примерно в 1562 году этот сибирский царевич и его брат Тохтамыш перешли на русскую службу и отличились в Ливонской войне. В конце 1560 года Саин Булат (тогда еще мусульманин) короткое время был касимовским царем, а затем князем Тверским. Со времен объединения Руси Иваном III на началах квазифедерации Тверь (а с нею Смоленск и Рязань) считались унаследованными в пользу московских царей. Теперь Иван Грозный формально делегировал свои суверенные права на Тверь Саин Булату. В 1573 году тот крестился и позднее был даже провозглашен Иваном Грозным в качестве «царя всея Руси» (сам Иван стал называться «князем Московским»). Суть политической системы России и полнота власти Ивана Грозного от этого не изменились. Однако к тому времени ритуальные усыновления и династические браки сложились в такую систему, что Иван Грозный и жена Симеона Анастасия Мстиславская в равной мере оказались потомками царя Ивана III по прямой линии. Вдобавок Анастасия Мстиславская оказалась правнучкой не только самого первого русского царя Василия II Темного, но и его свояка Худайкула (Петра Ибрагимовича). Иными словами, она происходила равным образом от Рюрика и Чингисхана. По этому принципу ее и подобрали в жены Симеону Бекбулатовичу. Внешнеполитический символизм такого династического решения очевиден и Востоку был вполне ясен: Симеон – «второе я» царя Московского, Чингисид – «младший брат» Рюриковичей. В этом контексте Иван Грозный – естественный сюзерен и номинальный повелитель всех постордынских государств Евразии.

«Двоецарствие»[65] в Московском государстве – институт далеко не случайный, а в Орде – тем более. Обычаем Орды было соправительство хана со своим наследником. Иван III ввел этот обычай в России, но лишь Иван грозный ввел татар в эту систему. Важно учесть, что монарх и его соправитель не равны в правах друг другу, это не консулы Рима. Их связывают отношения старшего и младшего, начальства и подчинения. Ивану Грозному «двоецарствие» было необходимо в двух качествах – внутри- и внешнеполитическом. Внутри государства – для консолидации самодержавно-дворянской монархии (служилые татары были опорой лично царя), вовне – для интеграции новоприсоединенных ханств в состав России и для сближения с государствами тогдашнего «ближнего зарубежья». (Одно время практиковалось использование в этих целях и царевича-мусульманина в Касимове, и крещеного царевича в Москве.)

После смерти Ивана Грозного Симеон Бекбулатович заметной роли уже не играл. Прожив еще тридцать два года, он скончался и был погребен в московском Симоновом монастыре как инок Стефан. Однако и после него Касимов продолжал играть существенную роль целых сто лет. В 1600 году на касимовский престол был торжественно возведен другой сибирский царевич – Ураз-Мухаммед (участник невского похода против шведов в 1590 году). Этот царевич был потомком самого Джучи – старшего сына Чингисхана и правителя центральноазиатских владений. Внук Джучи Урус-хан был союзником Тимура в его борьбе с врагом Руси – ханом Золотой Орды Тохтамышем. В 1601 году Ураз-Мухаммед выступает в качестве «второго я» Бориса Годунова. Во время Смуты оба самозванца Лжедимитрия никак не посягали на статус царей Касимовских (Лжедимитрий II убил Ураз-Мухаммеда, но затронуть Касимов даже не помышлял). В 1614 году царем Касимова стал пленный сибирский царевич Алп-Арслан (до того воевавший под командованием князя Пожарского). Когда он приезжал в Москву из Касимова, царь Михаил и его отец патриарх Филарет торжественно принимали Алп-Арслана в Золотой палате как суверенного правителя (хотя он им не был), а знатные бояре боролись за честь встречать «царя Касимовского» (что было много престижнее встречи, к примеру, посла Англии). Несомненно, и в этом тоже проявлялось не только реальное, но и символическое (что не менее важно) могущество московских царей в масштабах континентальной Евразии, на рубежах мира кочевников и в зоне когда-то бесспорного могущества ханов-Чингисидов.

Предчувствие этого могущества еще в конце XV века проявилось весьма оригинальным образом. Казанская царица Нур Салтан – мудрый политик и авторитетное лицо в татарских ханствах – была настроена к России весьма позитивно. Ее сын Мухаммед Эмин, оставшись мусульманином, был символически «усыновлен» царем Иваном III. В 1495 году царица совершила хадж в Мекку и, вернувшись оттуда, преподнесла в дар Ивану III коня, на котором совершила свое паломничество к святыне Каабы. Что мог означать этот дар мусульманской царицы православному царю? Не исключено, что он содержал намек на пророка Мухаммеда, который оставил преемникам государство хотя и небольшое, но с огромными перспективами халифата. И действительно, Россия при Иване III была не больше Австрии, но с XVI века начала расширяться и к XX веку охватила полмира. В не меньшей степени «конь из Мекки» напоминал и напоминает, что опорой континентального могущества России является как минимум ее влияние на сопредельные исламские регионы, населенные преимущественно тюркскими народами.

Тем не менее при династии Романовых со второй четверти XVII века «касимовское» начало русского великодержавия развивалось лишь по инерции. Престиж касимовских царей даже возрастал: сын Алп-Арслана Сеид-Бурхан (в крещении Василий Арсланович-Ярославович) стал тестем Мартемьяна Нарышкина – родного дяди Петра I. Сын Василия Арслановича (Ярославовича) Иван женился на княжне Салтыковой – свояченице Ивана V, брата и соправителя Петра I. То, что касимовские «цари» женились на сестрах цариц, было обычаем и воспринималось совершенно естественно. Но при этом сошло на нет геополитическое значение Касимова. Сеид-Бурхан был первым касимовским царем, который, во-первых, крестился и, во-вторых, унаследовал Касимов. Статус самого царства, в отличие от его правителей, снизился: его передали в ведение приказа Казанского дворца, упразднили финансовую автономию. В определенных случаях при государственных и церковных церемониях касимовский царь не раз заменял своего кузена Петра I, но лишь до 1700 года. Царское достоинство Сеид-Бурхан, его дети и внуки сохраняли почти до 1721 года (момента учреждения Российской империи): их приравняли к прочим князьям в 1718 году. С тех пор они более уже не являлись первыми по знатности подданными русских царей.