Так или иначе, в процессе собирания Руси и борьбе за освобождение от ордынского ига московские князья применяли весьма тонкую и совершенную стратегию. Уже один этот факт говорит о том, что и тогда, и в дальнейшем правители Москвы – потомки Александра Невского – должны были ставить перед собой неординарные цели и применять соответствующие им средства. К целому комплексу сил и средств их неординарной геополитики относится и основательно подзабытый фактор во всех отношениях необычного имплантата в геополитическом «организме» Московской Руси – так называемого Касимовского царства[63]. Без преувеличения можно сказать, что именно с помощью этого геополитического козыря Москве удалось в XV – XVII вв. не только присоединить татарские ханства Поволжья (обломки Золотой Орды), но и прочно закрепить их за Россией. Стратегия собирания Руси изначально включала внедрение исподволь в политическую систему Золотой Орды с поэтапным ее подчинением влиянию Москвы. Благодаря же касимовскому фактору влияние на Орду плавно переросло в ее растущее подчинение русскому контролю.

Казанское и другие татарские ханства a – границы Казанского ханства; б – столицы татарских ханств и княжеств: 1 – Казань, 2 – Касим, 3 – Тюмень, 4 – Сарайчик, 5 – Астрахань, 6 – Азак, 7 – Бахчисарай; в – столицы соседних государств: 8 – Москва, 9 – Вильно

Следует сразу отметить, что Русь имела теснейшие многообразные контакты со своими кочевыми соседями задолго до нашествия Батыя. Симбиоз домонгольской Руси с половцами стал столь силен, а династические браки и военно-политические союзы столь часты, что степные соседи превратились едва ли не в фактор повседневной жизни Руси XII – начала XIII в.; тогдашние постоянные усобицы лишь стимулировали этот процесс. Знаменитый князь Игорь Новгород-Северский – наполовину половец, Александр Невский – внук половчанки. Привлекались на службу Руси и другие степные кочевники. Собственно, и монголо-татары напали сперва не на саму Русь, а на ее союзников – половцев.

Известны примеры выделения кочевым «федератам» земель в домонгольской Руси. Так, например, в XII веке Перепетово поле было обнесено укреплениями и предоставлено кочевым союзникам для выпаса скота и защиты границ Киевской Руси (но подчинялись «перепетовцы» не Киеву, а Владимиру). Когда в первой половине XV века в результате распада Золотой Орды ожесточились распри претендентов на ханскую власть, усилилась эмиграция знатных татар и их воинов с переходом на службу московским князьям. Служивые татары были расположены гарнизонами в Поволжье и на Оке – в Романове, Арзамасе, Алатыре, Кашире и целом ряде других городов. Однако среди них особняком стоял Касимов на левом берегу Оки ниже Рязани. Первоначально называясь Городец Мещерский, он был в 1452 году пожалован Василием II Темным своему татарскому сподвижнику – казанскому царевичу Касиму. Тот, спасая свою жизнь, бежал на Русь и сыграл едва ли не решающую роль в победе Василия над мятежной группировкой Дмитрия Шемяки. Василий Темный первым из московских князей начал именоваться царем. Попытка эта сразу не укоренилась, а сам факт остался малоизвестным. Гораздо лучше известна практика назначения с тех пор татарских царевичей «царями Касимовскими». Начиная с Ивана III, правители Московской Руси сами именовались и короновались царями, но тем не менее цари Касимовские сохранялись до самого царствования Петра I.

В чем же состоял смысл института русского «двоецарствия» XV–XVII вв.? Этот смысл геополитически глубок и неоднозначен. Касимовское «царство» поддерживалось в качестве противопоставленного татарским ханствам бывшей Золотой Орды своего рода «антитела»; в Касимове взращивались геополитические «антивирусы»[64] – верные Москве претенденты на ханские престолы Казани, Астрахани, Крыма, Сибири либо верные Москве антиханы. Касимовское «царство» примечательно тем, что «цари» в нем менялись, а постоянные династии не допускались. С другой стороны, если правители мелких татарских владений, пожалованных на службу Москве, постепенно, если не в первом, то в последующих поколениях принимали православие, то в Касимове это никак не допускалось и касимовские «цари» обязательно оставались мусульманами. В противном случае они не могли выступать претендентами на ханские престолы и как потенциальные ставленники Москвы теряли какой-либо смысл. В данном плане утилитарное значение Касимовского царства совершенно очевидно.

В течение ровно ста лет с помощью касимовского фактора Казанское ханство старались превратить в вассала и союзника. Попытки эти удавались эпизодически, но по мере усиления Крымского ханства и его сюзерена – османской Турции – они утратили свою действенность. Нападения, грабежи, разорение приволжских земель Руси, захват людей и продажа их в рабство в Среднюю Азию продолжались как до подчинения Казанского, Астраханского и Сибирского ханств Иваном Грозным, так и после – до самого присоединения Казахстана и Средней Азии. Таким образом, попытки мирного соседства с обломками Золотой Орды (наподобие домонгольского симбиоза с кочевыми половцами и оседлой Волжской Булгарией) не увенчались успехом, хотя временами бывали удачны.

Казалось бы, неудача добрососедского сосуществования Московской Руси и постордынских татарских ханств положила конец феномену Касимова. Однако, напротив, его роль возросла, а институт «двоецарствия» усложнился и получил углубленное развитие.

Иван Грозный сохранил Касимовское царство как «младшее» в составе «старшего» – Московского. Роль Касимова как геополитического «двойника» присоединенных к России и особенно еще не присоединенных к ней мусульманских государств всецело сохранялась. «Царство» обладало всеми атрибутами суверенитета, правом самостоятельных внешних сношений – но не внешней политики. Находилось Касимовское владение в ведении Посольского приказа. Иными словами, налицо было государство суверенное, но вассальное. С другой стороны, татарским царевичам (если они не «назначались» в Касимов) могли предоставляться уделы в Кашире или Звенигороде. При этом нельзя не учитывать, что это были наследственные уделы… великих князей и царей Московских. Тем самым «двоецарствие» получало дополнительное подкрепление.

Механизм складывающейся многонациональной и поликонфессиональной державы отнюдь не сводился к чистому «двоецарствию». Имела место и не менее интересная практика непростых и неоднозначных династических связей. Иван III символически «усыновил» царевича-мусульманина Мухаммеда Эмина (впоследствии хана Казанского). Его сын Василий III выдал замуж свою сестру Евдокию за взятого в плен и позже крещеного казанского царевича Худай-кула (Петра Ибрагимовича). Когда Петр Ибрагимович умер, он был погребен в Успенском соборе Московского Кремля, т. е. неподалеку от св. Петра, митрополита Московского. Дочь Петра Ибрагимовича Анастасия стала женой князя Василия Васильевича Шуйского, ее сестра (тоже Анастасия) – женой князя Мстиславского, дочь Шуйских – женой князя Бельского, внучатая племянница Петра – Худай-кула – женой царевича Симеона Бекбулатовича (бывшего касимовского царя Саин Булата). Этот замкнутый круг знати во главе с царевичем Симеоном официально правил так называемый Земщиной (Россией, не входившей в Опричнину Ивана Грозного).