Ты сказал, что я очень красивая. Твои слова застали меня врасплох, но ты улыбнулся и придвинулся ближе. Наши тела соприкоснулись, и ты добавил:

– Что ты со мной делаешь!.. Это колдовство какое-то. Я просто не могу с собой справиться!

Твои губы прильнули к моим, и у меня занялось дыхание. Твой язык медленно скользил у меня во рту…

Ты меня целовал.

Я замерла. Я боялась помешать тебе, боялась, что любое мое движение ты можешь истолковать как просьбу перестать, остановиться… Но я не хотела, чтобы ты останавливался.

Твои руки обхватили меня за плечи, прижали к груди, и я почувствовала, как нарастает внизу живота сырое тепло. Твои ладони опустились к талии, пальцы взялись за край футболки, которую ты мне дал. Ты стащил ее через мою голову, и с этого момента пути назад уже не было. Твои губы шептали мне нежные слова, и я, набравшись храбрости, погладила тебя по щеке. Наш поцелуй длился, казалось, целую вечность, а потом ты взял мои руки в свои и направил их в свои «боксеры».

– Ты не против?

Ты был твердым, горячим и гладким. Мое прикосновение исторгло у тебя прерывистый вздох. Я была источником твоего наслаждения. А ты – моего… Твои пальцы знали такие тайны моего тела, о которых я понятия не имела, и я буквально корчилась от наслаждения.

Тяжесть твоего тела буквально расплющила меня, превратила в горячее, расплывающееся нечто. Боль и удовольствие мешали дышать. Я могла только держаться за тебя, и мои ногти впивались в твою влажную кожу.

– Все в порядке? – спросил ты.

Но я не могла вымолвить ни слова и только кивнула.

Сначала ты двигался медленно, потом – быстрее. Твой ритм захватил меня, и мир вокруг стал меняться. Ты сделал меня другой, новой, незнакомой. И сам ты тоже стал другим, обменяв власть на удовольствие.

Ритм нарастал, он стал лихорадочным. Крепко зажмурив глаза, я сдерживалась из последних сил.

Наконец, опустошенный, ты повалился на меня. Мне было тяжело, но я не стала отстраняться. Мне не хотелось отпускать тебя, не хотелось, чтобы ураган чувств, бушующий в моем теле, сошел на нет так скоро. Наконец ты откатился в сторону, и я избавилась от тяжести, но не от связи, которую мы только что создали. Мне хотелось спросить, что все это означает и кто мы друг другу теперь, но все слова, которые приходили на ум, исчезали, так и не сорвавшись с губ.

В ванной я включила воду и уставилась на свое отражение в зеркале. Я искала видимых перемен в чертах и красках своего лица, но видела только, как блестят мои глаза. Мне даже показалось, что они стали больше, чем полчаса назад. С края белой фаянсовой раковины подмигнул мне твой перстень, и я машинально примерила его на свой палец, но он был для меня слишком большим и тяжелым. Сняв перстень, я поднесла руку к лицу и почувствовала идущий от пальцев запах. От них пахло тобой, и я не стала мыть руки. Выключив воду, я вернулась в комнату.

– То, что произошло… – начал ты, и я встала как вкопанная. Я была уверена, что ты вот-вот разобьешь мне сердце, положив конец тому, что едва началось, но ошиблась.

– Никому об этом не говори, хорошо? – сказал ты. – Люди не поймут… Да и у меня могут быть неприятности.

Утром я проснулась, все еще ощущая жар прошедшей ночи, который сконцентрировался дюймов на пять ниже пупка. В кои-то веки я встречаю наступающий день с нетерпением. Все изменилось, все стало другим. Я сижу, ем и гуляю одна, но теперь меня это не пугает. Я больше не одинока.

Я смотрю на других женщин, и мне их жаль, ведь они не знают, какой вкус у твоих губ.

С наслаждением потянувшись, я глажу себя по животу. В голове всплывают воспоминания о нашем поцелуе, о прикосновении твоих пальцев, и я, отбросив глупый стыд, просовываю руку под резинку трусиков.

Стивен приподнялся на локте. Элли спала на боку, изогнувшись вопросительным знаком. Прошлой ночью она лежала в точно такой же позе, но не спала и только кусала нижнюю губу. Отведя ее волосы в сторону, он целовал выступающие бугорки ее позвонков, понемногу опускаясь все ниже, к пояснице и венериным ямкам. А потом прелюдия осталась позади, и Элли следовала каждому его движению, выгибаясь ему навстречу, пока они не измотали друг друга до последней крайности.

Воспоминание пробудило в нем особого рода голод, который он никогда не мог утолить до конца. Он мог бы взять ее снова прямо сейчас – хотя бы просто для того, чтобы еще раз услышать, как она шепчет его имя, пока он движется внутри нее. И ничто ему не помешает.

Прошлой ночью он тоже хотел сделать это еще раз. Элли возбуждала, стимулировала его и физически, и умственно. Стивен никак не мог поверить, что они вместе уже полгода – целых шесть месяцев, сто восемьдесят три дня! Все его прежние связи подходили к концу гораздо скорее. Другое дело – Элли… С самого начала, с их самой первой ночи она стала той, кому суждено было задержаться надолго. В ней было что-то непостижимое, неудобопонимаемое; это что-то имело над ним власть, и Стивен, как ни старался, никак не мог разрешить эту загадку. А результатом было то, что он неизменно возвращался к ней, как бы далеко его ни заносило. Элли. Надо же, Элли!.. Девушка, которая задержалась… Иногда это его даже беспокоило – он боялся, что под угрозой может оказаться его свобода, однако желание установить с ней более глубокие и полные отношения делалось сильнее день ото дня, и это было удивительно ему самому. Удивительно и непонятно. В последние несколько недель Стивен дошел до того, что почти забыл об осторожности. Элли была создана для него, и при одной мысли о том, что она может оказаться с кем-то другим, Стивен яростно стискивал зубы.

Что она будет делать без него? Только на прошлой неделе, придя к ней на свидание в один из баров, он обнаружил, что Элли о чем-то болтает с каким-то молодым, самоуверенным парнем, по виду – типичным «волком с Уолл-стрит». Он сидел к ней так близко, что Стивен с возмущением подумал о том, что этот субъект вторгся в ее личное пространство, а она… она притворяется, будто ничего не замечает! Впрочем, если Элли и делала что-то подобное, то исключительно из дурацкой вежливости. Любезная улыбка, словно приклеенная к ее лицу, почти не скрывала, как неловко она себя чувствует. Ей очень хотелось, чтобы Стивен ее спас, и он не стал медлить: подойдя к ней сзади, он обнял ее за талию и привлек к себе для поцелуя. Нахал понял намек. Когда он разжал объятия, его и след простыл.

Стивен непроизвольно покосился на дверь стенного шкафа. Там лежала его дорожная сумка, а в ней – кое-что особенное, что он припас для этой поездки, но почти сразу его мысли снова вернулись к Элли. Одной мысли о том, чтобы приподнять ее пижамную курточку и прильнуть губами к горячей гладкой коже, было достаточно, чтобы пожар внутри него вспыхнул с новой силой.

Стивен предавался своим причудливым фантазиям еще довольно долго, пока его не отвлекло громкое бурчание в животе. Приподнявшись на локте, он бросил взгляд на светящиеся цифры на экране кварцевого будильника. Будильник показывал начало одиннадцатого утра. Ничего себе!.. Похоже, завтрак они проспали.

Стараясь не побеспокоить Элли, Стивен тихонько встал и спустился в кухню. Он поджаривал уже пятый оладушек, когда позади него заскрежетал по полу отодвигаемый стул.

– Почему ты меня не разбудил? – Голос у Элли был хриплым со сна.

– Я собирался, – улыбнулся Стивен. – Но ты так сладко спала, что я решил тебя не тревожить.

– Пахнет вкусно.

– Учитывая, что сейчас уже почти одиннадцать, я подумал, что нам нужно как следует подкрепиться. Совместить завтрак и ланч.

– Не возражаю. А что ты готовишь?

– Оладьи и яичницу с беконом.

– Я думала, готовить завтраки во время нашего романтического путешествия – моя обязанность.

Обернувшись, он успел заметить у нее на лице самоуверенную ухмылку. Волосы Элли кое-как собрала на макушке, стянув резинкой, под левым глазом темнела размазавшаяся тушь, и Стивен подумал, что она была, наверное, единственной девушкой в мире, которая казалась ему привлекательной даже в таком виде. Сидя на высоком стуле, Элли подперла подбородок рукой. Очертания ее тела были почти полностью скрыты просторной мужской пижамой, которую он подарил ей на Рождество.