— А сколько было вас, мужчин, в дилижансе? — спросил младший из двух путешественников, которого его спутник называл Роланом.

— Постойте… мне кажется, нас было… да, да, нас было семеро мужчин и три женщины.

— Семеро мужчин, не считая кондуктора? — спросил Ролан.

— Ну, конечно.

— И вы, семеро мужчин, дали четырем бандитам ограбить дилижанс? Поздравляю вас, господа!

— Мы знали, с кем имеем дело, — отвечал виноторговец, — и не подумали защищаться.

— Как! — воскликнул молодой человек. — С кем же вы имели дело? Очевидно, это были разбойники, бандиты!

— Ничуть не бывало: они назвали себя.

— Назвали себя?

— Они сказали: «Господа, бесполезно защищаться! Сударыни, не пугайтесь! Мы не разбойники, мы Соратники Иегу!»

— Да, — подхватил молодой завсегдатай, — они заранее предупреждают во избежание ошибки — такой уж у них обычай.

— Вот как! — сказал Ролан. — А кто же этот Иегу, у которого такие вежливые сообщники? Это их главарь?

— Сударь, — обратился к нему один из присутствующих, судя по одежде, священник со светскими манерами, который, как видно, был посвящен в тайны почтенного сообщества, чьи заслуги обсуждались за общим столом, — будь вы более осведомлены в Священном писании, то знали бы, что этот Иегу умер примерно две тысячи шестьсот лет назад и, следовательно, не может останавливать дилижансы на большой дороге.

— Господин аббат, — ответил Ролан, распознавший духовное лицо, — хотя вы и говорите колкости, я вижу, что вы человек весьма ученый, так позвольте же мне, бедному невежде, задать вам несколько вопросов об этом Иегу, который умер две тысячи шестьсот лет назад, но в наши дни имеет соратников, носящих его имя.

— Иегу, — отвечал аббат все тем же язвительным тоном, — был царем Израиля, которого помазал на царство пророк Елисей, обязав его покарать за преступления дом Ахава и Иезавели и умертвить всех жрецов Ваала.

— Господин аббат, — с улыбкой промолвил Ролан, — благодарю вас за объяснение. Я не сомневаюсь, что вы даете мне точные сведения, доказывающие вашу незаурядную ученость, но должен признаться, что я не очень-то много вынес из ваших слов.

— Неужели, гражданин, — удивился молодой завсегдатай, — вы не понимаете, что Иегу — это его величество Людовик Восемнадцатый, коронованный с условием, что он покарает преступления Революции и умертвит жрецов Ваала, то есть всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к чудовищному образу правления, который вот уже семь лет именуется Республикой?

— О! — воскликнул Ролан. — Теперь мне все понятно! Но к числу тех, с которыми должны сражаться Соратники Иегу, относите ли вы храбрых солдат, что отбросили неприятеля от наших границ, и знаменитых генералов, что командовали армиями в Тироле, на Самбре и Мёзе, в Италии?

— Ну, разумеется, с ними прежде всего и первым делом! Глаза молодого человека метнули молнию, ноздри у него раздулись; закусив губу, он привскочил на стуле, но спутник схватил его за полу сюртука, заставив снова сесть, и взглядом приказал хранить молчание.

Проявив таким образом свою власть, он впервые заговорил.

— Гражданин, — обратился он к молодому завсегдатаю, — прошу нас извинить, мы путешественники и только что прибыли из дальних краев, к примеру из Америки или Индии; мы покинули Францию два года назад, не имеем понятия о том, что здесь происходит, и очень хотели бы знать.

— Ну что же, — ответил тот, — это вполне естественно, гражданин, — спрашивайте, и мы будем отвечать.

— Так вот, — продолжал молодой человек с орлиным взором, гладкими черными волосами и смуглым лицом, точно высеченным из гранита, — теперь, когда я знаю, кто такой Иегу и какие цели преследуют его соратники, мне хотелось бы узнать, как распоряжаются они захваченными деньгами.

— Ах, Боже мой, это проще простого; вам же известно, что речь идет о реставрации монархии Бурбонов?

— Нет, я этого не знал, — ответил черноволосый, довольно неискусно разыгрывая наивность. — Я же сказал вам, что приехал из дальних стран.

— Как! Вы этого не знали? Так вот, через какие-нибудь полгода это будет уже свершившимся фактом.

— Неужели?

— Это так же верно, как то, что я имею честь говорить с вами, гражданин.

Молодые люди с военной выправкой усмехнулись и обменялись взглядом, причем казалось, что белокурый еле сдерживается.

Их собеседник продолжал:

— В Лионе — центр конспирации, если только можно назвать конспирацией заговор, который созревает на глазах у всех; правильнее было бы назвать это временным правительством.

— Ну что ж, гражданин, — отозвался темноволосый тоном, в котором сквозила насмешка, — назовем это временным правительством.

— У этого правительства имеется генеральный штаб и несколько армий.

— Ба! Допустим, генеральный штаб… но армии…

— Армии, говорю вам!

— Но где же они?

— Одна формируется в горах Оверни, под командой господина де Шардона, другая — в горах Юры, под командой господина Тейсонне, а третья в данный момент действует в Вандее, под командой Эскарбовиля, Ашиля Леблона и Кадудаля.

— Честное слово, гражданин, вы оказываете мне большую услугу, сообщая эти новости. Я полагал, что Бурбоны уже примирились с изгнанием; я полагал, что полиция у нас на высоте и не допустит ни временного роялистского комитета в большом городе, ни грабежей на больших дорогах. Наконец, я полагал, что генерал Гош окончательно усмирил Вандею.

Собеседник расхохотался.

— Да откуда вы? — воскликнул он. — Откуда вы приехали?

— Я уже сказал вам, гражданин, — из дальних стран.

— Оно и видно! Вы понимаете, — продолжал он, — Бурбоны далеко не богаты; эмигранты вконец разорились, их имения проданы. Без денег невозможно сформировать две армии и содержать третью. Возникло большое затруднение: деньги имелись только у Республики, но разве она снабдила бы ими своих врагов? Поэтому решили, что не стоит затевать нелепые переговоры, а гораздо проще захватить ее деньги.

— А! Теперь мне все ясно.

— Поздравляю вас.

— Соратники Иегу — это своего рода посредники между Республикой и контрреволюцией: они доставляют средства генералам-роялистам. Да, это не грабеж, это очередная военная операция, воинский подвиг.

— Вот именно, гражданин, и теперь вы в этой области осведомлены не хуже нас.

— Однако, — не без робости ввернул словечко виноторговец из Бордо, — если господа Соратники Иегу (заметьте, что я о них не говорю ничего дурного!), если господа Соратники Иегу гоняются только за казенными деньгами…

— Да, только за казенными; еще не было случая, чтобы они ограбили частное лицо.

— Не было случая?

— Ни одного!

— Но как же так, они вчера вместе с казенными деньгами похитили у меня опечатанный мешок, где было двести луидоров?

— Милый мой, — отвечал молодой завсегдатай, — я уже вам говорил, что тут произошла ошибка и рано или поздно деньги будут вам возвращены. Это так же верно, как то, что меня зовут Альфред де Баржоль.

Виноторговец тяжело вздохнул и покачал головой: видно было, что, вопреки уверениям, он все еще сомневается. Но через минуту подтвердились слова молодого дворянина, который назвал свое имя и поручился за порядочность грабителей дилижансов: у крыльца остановилась лошадь, затем в коридоре послышались шаги, дверь столовой распахнулась, и на пороге появился вооруженный до зубов человек в маске.

— Господа, — проговорил он, нарушая гробовое молчание, воцарившееся при его появлении, — нет ли среди вас пассажира по имени Жан Пико, который ехал вчера в дилижансе, остановленном между Ламбеском и Пон-Роялем?

— Да, есть, — отвечал ошарашенный виноторговец.

— Это вы? — спросил человек в маске.

— Я.

— У вас ничего не было взято?

— Как же, у меня взяли опечатанный мешок с двумястами луидоров, который я отдал на хранение кондуктору.

— И я должен сказать, — прибавил молодой дворянин, — что этот господин сейчас только говорил о пропаже своих денег, он уже считает их безвозвратно потерянными.