— А иной раз он и вдвое сильней, — заявил второй крестьянин геркулесова сложения.

— Но когда там всякая чертовщина, привидения, призраки — нет уж, спасибо!

— Спасибо! — повторил второй.

— Послушай, матушка! Послушай, сестрица! — обратился Ролан к женщинам. — Скажите, ради Бога, понимаете ли вы, что там городят эти дурни?

— Дурни! — проговорил первый. — Может быть, и так. Но что правда, то правда: Пьер Маре осмелился заглянуть за ограду монастыря, а неведомая сила возьми да и сверни ему шею. Правда, дело было в субботу, в день шабаша.

— И ни за что не могли повернуть ее обратно, — заявил второй. — Так и похоронили его с вывернутой шеей, так что он теперь видит, что позади него делается.

— О-о! — воскликнул сэр Джон. — Это становится интересным. Я очень люблю рассказы о привидениях.

— А вот сестрице Амели, милорд, они, видно, не по душе, — заметил Эдуард.

— Ты так думаешь?

— Посмотри, Ролан, как она побледнела!

— В самом деле, — проговорил англичанин, — мадемуазель, кажется, плохо себя чувствует.

— Я? Ничуть не бывало! — возразила Амели. — Не находите ли вы, матушка, что здесь душно?

И она вытерла платком выступивший на лбу пот.

— Не нахожу, — отвечала г-жа де Монтревель.

— Простите, что я вас беспокою, матушка, — продолжала Амели, — но я хочу попросить у вас позволения открыть окно.

— Открой, дитя мое.

Девушка быстро поднялась и, пошатываясь, направилась к окну, выходившему в сад.

Она остановилась у окна, прислонившись к косяку, полускрытая шторами.

— Ах! — простонала он. — Здесь хоть можно подышать. Сэр Джон встал и предложил ей флакон с солью.

— Нет, нет, милорд, — живо ответила Амели, — благодарю вас, мне уже легче.

— Хорошо, хорошо, — сказал Ролан, — речь не об этом, а о нашем кабане.

— Ну что ж, господин Луи, завтра мы сходим за ним.

— Вот-вот, — подхватил второй крестьянин, — утром, как только рассветет.

— Ну а почему бы не сегодня вечером?..

— О, нынче вечером…

Крестьяне переглянулись и сказали в один голос, покачав головой:

— Нынче вечером никак невозможно.

— Трусы!

— Господин Луи, бояться чего-нибудь еще не значит быть трусом, — ответил первый крестьянин.

— Ну да, не значит, — отозвался второй.

— О! — возмутился Ролан. — Какой здравомыслящий человек станет мне доказывать, что бояться не значит быть трусом?

— Это смотря по тому, кого бояться, господин Луи. Дайте мне в руки острый садовый нож да здоровенную дубину, и я не побоюсь волка! Дайте мне доброе ружье, и я не побоюсь человека, ежели узнаю, что он сидит в засаде и задумал меня ухлопать.

— Да, — вставил Эдуард, — а вот привидения, даже если это будет призрак монаха, ты боишься?

— Молодой господин Эдуард, — сказал крестьянин, — пускай говорит ваш братец господин Луи, — вы еще не выросли, и вам рановато смеяться над такими вещами, да!

— Да, — добавил второй, — погодите, покамест у вас вырастет борода, молодой господин.

— У меня, правда, нет бороды, — отвечал Эдуард, гордо выпрямившись, — но будь у меня побольше силы, я непременно пошел бы один за кабаном в любое время дня и ночи!

— Дай вам Бог здоровья, молодой господин, — но вот мы с товарищем прямо говорим, что не пойдем и за луидор!

— Ну а за два? — спросил Ролан, добиваясь их согласия.

— Ни за два, ни за четыре, ни за десять, господин де Монтревель. Конечно, десять луидоров — хорошая штука, но скажите, зачем они, коли мне свернут шею?

— Да, свернут шею, как Пьеру Маре, — подхватил второй.

— Ваши десять луидоров не прокормят мою жену и ребятишек до конца их дней, верно я говорю?

— И вдобавок у тебя будет не десять, а только пять луидоров, ведь пять других достанутся мне, — продолжал второй.

— Так, значит, и в доме послушников бывают привидения? — спросил Ролан.

— Я не говорю, что в доме послушников… может, их там и нету, а вот в монастыре…

— А ты уверен, что они водятся в монастыре?

— Ну да, уж это точно.

— А ты их видел?

— Я-то нет, а вот другие видали.

— А твой напарник? — и офицер повернулся ко второму крестьянину.

— Я их не видал, зато приметил огоньки, а Клод Филиппон слышал, как громыхали цепи.

— Вот как! Там бегают огоньки и гремят цепи? — усмехнулся Ролан.

— Да! — ответил первый крестьянин. — Я тоже своими глазами видел огоньки.

— А Клод Филиппон слышал, как громыхали цепи, — повторил второй.

— Прекрасно, друзья мои, прекрасно, — продолжал Ролан насмешливым тоном, — Значит, сегодня вечером вы ни за какие деньги не пойдете?

— Ни за какие!

— Хотя бы нас озолотили!

— А завтра утром пойдете?

— Да, господин Луи, не успеете вы встать, как кабан уже будет здесь.

— И встать еще не успеете, — как эхо подтвердил другой крестьянин.

— Ну хорошо, — согласился Ролан, — приходите ко мне послезавтра.

— С удовольствием, господин Луи. Только зачем?

— Я говорю: приходите!

— Ну ладно, мы придем.

— Раз уж вы сказали: «Приходите!», то как же нам не прийти, господин Луи!

— Так вот, я вам сообщу самые достоверные новости.

— Оком?

— О привидениях.

У Амели вырвался глухой крик, но его услышала одна г-жа де Монтревель. Ролан жестом простился с крестьянами; они столкнулись в дверях, выходя в одно и то же время.

В этот вечер уже больше не было речи ни о монастыре, ни о доме послушников, ни о привидениях и призраках, посещающих эти места.

Когда пробило десять, в замке Черных Ключей все уже улеглись спать — во всяком случае, каждый удалился в свою комнату.

В течение вечера Амели два или три раза подходила к Ролану, будто намеревалась что-то ему сказать, но слова замирали у нее на устах.

Когда выходили из гостиной, она оперлась на его руку и, хотя комната Ролана была расположена этажом выше ее спальни, сопровождала брата до его двери.

Ролан поцеловал сестру, пожелал ей спокойной ночи, добавив, что до крайности утомлен, и закрыл за собой дверь.

Но, несмотря на эту жалобу, Ролан, войдя к себе, не стал готовиться ко сну. Он начал пересматривать свои трофеи, рыться в ящике с оружием и извлек пару великолепных пистолетов, изготовленных на версальской мануфактуре и пожалованных его отцу Конвентом; он проверил курки, продул стволы, удостоверяясь, что они не заряжены.

Пистолеты оказались в полном порядке.

Потом Ролан положил их рядышком на стол, тихонько отворил дверь, огляделся по сторонам; убедившись, что никто за ним не следит, что в коридоре и на лестнице нет ни души, он подошел к двери сэра Джона и постучал.

— Войдите, — отозвался англичанин. Сэр Джон и не думал ложиться.

— Вы мне подмигнули, и я сообразил, что вы хотите что-то мне сказать, — проговорил сэр Джон, — как видите, я вас поджидал.

— Разумеется, я хочу вам что-то сказать, — с веселой улыбкой проговорил Ролан, растягиваясь в кресле.

— Дорогой мой хозяин, я уже немного изучил вас, — заявил англичанин, — и вот, когда у вас такой веселый вид, я уподобляюсь вашим крестьянам: мне становится страшновато.

— Вы слышали, о чем они толковали?

— Ну да, они рассказали великолепную историю о привидениях. У меня в Англии есть замок, где по временам появляются призраки.

— А вы их видели, милорд?

— Да, когда я был маленьким. К сожалению, когда я вырос, они исчезли.

— Так всегда случается с привидениями, — улыбнулся Ролан. — Они приходят и уходят. Какое счастье, что я приехал домой, как раз когда в Сейонском монастыре завелись привидения!

— Да, — отвечал сэр Джон, — большая удача. Но вы уверены, что они там имеются?

— Нет. Но послезавтра я буду все знать.

— Каким же образом?

— Я решил завтра провести там ночь.

— О! — воскликнул англичанин. — Хотите, я пойду с вами?

— Мне это было бы очень приятно, милорд, но, к сожалению, это невозможно!