Его вначале напрягало мое присутствие. Он вздрагивал и нервничал, часто смотря на меня. Долго. Молча. Он любил смотреть именно так, чтобы даже меня, бестелесного духа, пробирала легкая дрожь. Что-то было в нем притягивающее. В его глазах был ум. Чистый разум. И, хотя, изображение часто искажалось и подрагивало, как на старом телевизоре, а связь пропадала, контактировали мы без особых проблем.

Один раз я спросил его, что он видит, когда смотрит на меня.

- Я вижу, как дрожит и искажается пространство. Как над огнем. Лишь силуэт, - Бальдер замолчал, задумавшись, и вдруг впервые за все время произнес. - Расскажи о себе.

И я рассказал. Все, что помнил. Он долго слушал, не перебивая. Его темные прямые волосы были собраны в хвост. Я не мог не отметить, что это ему безумно шло.

«…А ты красивый.»

Я резко сошел с мысли. Эти слова не входили в мои планы. Они сами вырвались на свободу. Хотя, слова ли это были? Мне кажется, он всегда слышал лишь мои мысли.

Бальдер удивленно приподнял свои выразительные тонкие брови. Кажется, впервые он действительно растерялся.

«Что ты слышишь, когда я с тобой говорю?»

- Шипение, помехи, которые складываются в слова. Как в рации, - собеседник откинулся на спинку кресла. Было видно, что тот рад поменять тему разговора.

«Должно быть, неприятно…»

- Сначала было. Немного. Потом я привык, - он медленно закрыл книгу, отложив ее в сторону, и закурил дешевую сигарету. Я не чувствовал ее запаха, но мимо меня проплыли клочки дыма, а огонек на ее конце то алел и загорался, то гас.

«Почему ты меня не боишься?»

- Я не знаю, - честно ответил парень, а на его губах проскользнула такая легкая, но приятная улыбка. – Я плохо понимаю свои эмоции. Никогда не понимал. Так что, возможно, в этом и есть дело.

«Я, видя тебя, часто пытаюсь вспомнить свою жизнь. Я помню лишь отдельные моменты. А как хотелось бы вспомнить все…»

- Ты не думал, что это может тебя разочаровать?

«Я думаю, что если я вспомню все, то исчезну.»

Снова стало тихо. Откуда-то донесся вой сирены. Гудел ветер. Шуршали листья. Все как-то дробилось на отдельные звуки, сливаясь в одну большую какофонию.

«Поэтому боюсь вспоминать.»

Вытянутое бледное лицо исказилось непонятной гримасой душевной боли:

- Я хотел бы встретить тебя при жизни, - совсем тихо произнес Бальдер, прикрывая глаза.

«Ты часто это говоришь.»

- Потому что ты один смог меня понять.

Я коснулся его щеки, проникая прозрачными пальцами куда-то в его череп. В меня медленно, вязко перетекали его эмоции. Их было мало, они были неопределенными, но сильными и на момент давали ощущение жизни.

Он поморщился, видимо, ощутив такое мое вторжение:

- Сколько раз я просил этого не делать…

«Но я хочу знать, что ты чувствуешь, я люблю ощущать чужие эмоции. Они делают меня живым…»

Бальдер стиснул зубы:

- Ты делаешь мне больно…

«Похорони меня.»

- Ч-что? – он даже опешил, а пепел с сигареты осыпался прямо на толстую обложку книги. Парень в шоке распахнул глаза, что-то долго прокручивая у себя в голове. Однако он быстро собрался и тихо зашептал. – Почему ты так решил? Зачем?

«Найди мое тело. Я покажу. Только исполни мою просьбу. Последнюю. Хорошо?»

- Ты пять лет молчал.

«Я решил.»

- За что ты так со мной?

«Я вспомнил.»

- Что ты вспомнил?

«Тебя.»

***

Это случилось десять лет назад. За день до моей смерти.

***

Теплый летний вечер накрыл город с головой. Улицы наполнились людьми. Дети с мороженым, женщины с колясками, улыбчивые мужчины. Было шумно, но приятно и безмятежно. Как сейчас помню.

Помню, был в компании друзей. Мы часто шатались по пабам, много пили, часто нас потом вышибали за драки и разгром. Нам тогда было едва восемнадцать. Мы были полны сил, думали, все впереди. Только руку протяни – возьмешь. Мир делился на черное и белое. Было только свое и чужое. Правильное и неправильное.

В тот самый день мы заказали такси, загрузились в машину и сказали везти нас туда, где хорошо. Так и сказали. Точно помню. Водитель, усатый морж, ухмыльнулся так хитро и отвез нас по пустым дорогам куда-то ближе к загороду. Пока ехали, в темноте по бокам от нас мелькали огни фонарей. В небе были видны огоньки звезд.

Вдруг машина резко затормозила.

«Хей, ребятки, приехали!»

Вдали темнело неприметное здание.

«Что за место, папаша?» - один из моих друзей недоверчиво отнесся к такому повороту.

«Не пожалеете»

Мы оплатили проезд.

Помню, беспокоило что-то. Сильно. Но показать свою нерешительность я не мог. Моя репутация сыграла тогда черное дело.

«Сачкуешь, братец?» - меня похлопали по плечу и мельком подтолкнули вперед. – «Ребят, смотрите-ка, он боится.»

«Держи карман шире» - огрызнулся я, деланно беззаботно рассмеявшись, и решительно направился к дому.

Этим домом оказался местный элитный притон. Внутри он был более презентабельным, чем снаружи. Эти люди явно знали, как скрываться от полиции. Так же они знали, как заинтересовать клиентов.

Красивые до безумия девушки, элегантные женоподобные мужчины. Это было так странно, но притягательно, как притягательно бывает все, что запрещено. Много алкоголя, много спущенных на удовольствия денег. Нас с «друзьями» объединяло, по большей степени, то, что мы принадлежали к обеспеченным семьям. Нас объединяли деньги, один уровень, один круг. Нас объединяло то, что с самого детства мы были свободны и делали то, что хотелось. Для нас жизнь была соревнованием в погоне за наслаждениями.

Здесь же произошло что-то странное.

За общим весельем все разошлись по отдельным приватным закуткам. Просторная комната, где сидел я, опустела, что ничуть не смущало. Голова кружилась, я ощущал себя счастливейшим человеком в мире. Платил я, как обычно, больше всех, отчего и внимания часто мне уделялось больше. Кто платит, тот заказывает музыку.

Ленивое удовольствие. Не было желания что-то делать. Хотелось прокрастинировать, выдыхая дым в потолок.

Дверь, хлопнув о стену, открылась. Вошел высокий, заплывший жиром хозяин притона, улыбаясь во все тридцать и два вставных золотых зуба, куря толстенькую кубинскую сигару. Его лицо было неприятно. Напомнило мне поросячье рыло. Небритый, в широкополой шляпе, он походил на мексиканца. Мне хотелось дать ему маракасы и пустить на сцену, но я лишь молча вопросительно взглянул на эту хитрую самодовольную улыбку.

«Что-то не так?»

«Нет-нет, что вы, - его улыбка стала еще более мерзкой, тот, видимо, пытался мне понравиться. Я читал характеры людей. Этот человек явно прознал о том, кто я такой. - Вы сидите здесь один? Вам, должно быть, скучно?»

Я задумчиво посмотрел на яркую вульгарную картину, украшавшую стену, и подумал о том, насколько она соответствует этому заведению. Затем, закинув ноги на стол, повертел в руках рюмку.

«Вы так думаете?» - ответил я вопросом на вопрос, не зная, как реагировать на такие заявления.

В коридоре послышалась возня. Хозяин отступил на шаг в сторону от двери, и в комнату буквально забросили еще одного человека.

«Это что?» - от такого зрелища что-то внутри меня сжалось, я мрачно взглянул на мексиканца.

«За счет заведения» - он быстро раскланялся и скрылся за дверью, захлопнув за собой дверь, видимо, чем-то особо довольный…

***

Я видел, как по мере моего рассказа бледнел Бальдер, хотя, казалось, кожа человека бледнее быть просто не может. Он успел забыть о сигарете, а вспомнил только, когда она выгорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Дрожащей рукой он затушил ее прямо о столик. Его губы нервно дрожали.

Он вспоминал.

***

…Связанным оказался мальчишка лет пятнадцати. Еще совсем-совсем ребенок, но уже с потухшим безжизненным взглядом, растертыми расцарапанными костлявыми запястьями. Когда я подошел к нему, он вздрогнул и завозился, чтобы подняться хотя бы на колени. Судя по свежим синякам, если он обычно этого не делал, то получал крепкие затрещины. Губа была рассечена, видимо, только что. По подбородку стекала кровь.