Мужчина молча и немного растерянно наблюдал за тем, как удаляется хрупкая женская фигурка в черном меховом манто и растворяется в толпе. Холод собачий, а он выскочил из помещения, не накинув даже куртку, и сейчас, медленно и как-то отвлеченно, осознавал, что не чувствует собственной кожи, но его это практически не волновало.

Изо рта вырвался плотный густой клубок пара.

«А на что ты надеялся?» — начала приходить в чувство рациональная часть сознания.

— Не знаю, — почему-то ответил он сам себе вслух и нахмурился, раздраженно потирая переносицу.

— Опять ушла?

Геральт молча упрямо выдвинул нижнюю челюсть и поджал губы, намеренно медля с ответом:

— И давно ты там стоишь? — он скованным движением развернулся ко входу в полицейский участок, из которого буквально вылетел минут десять назад, увидев Йеннифер на улице из окна.

Встретившись с Геральтом взглядами, Лютик часто заморгал и глянул на часы на своем телефоне.

— Минут…семь, может, восемь, — парень покривил капризный рот, но в его глазах читалась печаль, он был расстроен. — Ты… забыл куртку, я хотел тебе её отдать, — он поежился и робко, опасаясь чужого гнева, протянул мужчине подбитую мехом черную кожанку. — Я, когда вышел, увидел Йен и встал за колонну. Она меня не заметила? Что этой стерве здесь было нужно?

После того как эта женщина публично Юлиана высмеяла, он шарахался от нее как от прокаженной и старался никак с ней не сталкиваться.

Геральт ничего не ответил, он молча накинул куртку, чувствуя, как болит под ней обмороженная кожа. Лютик смотрел куда-то в сторону и молчал. Это вообще было для него странно — молчать. Он мог бы начать привычно капризничать, но почему-то пока просто понуро ковырял каменную плитку носком ботинка, дыша теплом на подмерзшие пальцы.

Они работали вместе уже лет пять, если не больше, Геральт не считал. В Новиградском полицейском департаменте время летит быстро. Город был неспокойным, работы каждый день — просто пруд пруди. Редания уже несколько лет находилась на грани конфликта с политически теснившим ее Нильфгаардом, об этом орали из каждого утюга и телевизора. Лютик телевизор не смотрел, но упрямо надеялся на то, что развязывать очередную войну окажется попросту не выгодно. В принципе, он был прав, так считали многие, но напряжение все равно висело в воздухе и неплохо так влияло на уровень преступности и количество плодящихся день за днем культов и сект. Люди словно с катушек послетали, хотя экономические встряски влияли на уровень жизни далеко не благотворно, так что их тоже можно было понять. Кто-то искал спасения, кто-то — надежду. Люди в любые времена оставались людьми.

Пару дней назад во время ночного патруля им с Юлианом пришлось вызывать целый отряд. Накрыли общину обдолбанных, потерявших всякий человеческий облик культистов, почитавших Луну и ютившихся под заброшенным заводом неподалеку от понтарского порта. Они забаррикадировались там со своими семьями и утверждали, что близится конец света. В итоге по спасению этих идиотов пришлось разворачивать целую операцию. Один из штатных химиков предложил пустить туда усыпляющий газ, а потом просто вскрыть дверь. Медикам идея не понравилась, психолог согласился. Геральту не нравилось вообще всё, но от радикальных мер его удержала информация о том, что в бункере было несколько малышей.

Великовозрастных мудаков ему было не жалко, но вредить детям у него не поднимались руки, хотя тем же самым они занимались, медля с принятием решения.

Его напарник Лютик, которому конкретного дела в суете попросту не досталось, прокрастинируя и прогуливаясь по периметру здания, на третий или на четвертый раз обнаружил небольшой лаз, не обозначенный на поднятых из архивов схемах и картах.

По итогу, спасена была сотня уродов — Геральт их считать за людей категорически отказывался — и шестнадцать несовершеннолетних, половина из которых даже не достигли десятилетнего возраста. Многие культисты были насильно госпитализированы, часть — отданы под психиатрическую экспертизу, некоторые отправились под временное заключение, а кому-то пришлось пройти все три стадии подряд. Теперь велось расследование.

— Мы закончили на сегодня? — Геральт окинул задумчивым взглядом потирающего предплечья сквозь курточку Лютика. Тот, не совсем уверенный в том, о чем именно сейчас ведется речь, закивал.

— Можно по домам, — парень мягко кривовато улыбнулся и, сделав шаг вперед, осторожно похлопал мужчину по плечу. — Мы сегодня молодцы.

Геральт не стал возражать, хотя причины были. Он давно считал, что Юлиану не место в участке, но уходить тот не хотел, а у начальства не было достаточно причин его выгнать. Тут было опасно, Лютик был наивным разгильдяем, которому периодически везло, но не более.

— Тебя подвезти? — мужчина опустил взгляд на чужое покрасневшее от холода обнаженное запястье. Парень поджал губы и быстро кивнул, оправляя пушистый воротник, чтобы пробирающий до костей ветер не продул шею. — Пошли.

— Мы можем заехать в то кафе? — Юлиан сначала замер, но затем поплелся следом за направившимся на внутреннюю стоянку напарником, глубоко упрятав руки в карманы. — Мне понравились там бельгийские вафли… Геральт? — он чувствовал себя разбито, но старался не подавать виду. — Эй, не игнорируй меня.

Об этом мало кто знал, но они встречались уже почти полгода. Только вот Лютик мог лишь беспомощно наблюдать за тем как его возлюбленный буквально утекает от него песком сквозь пальцы, стоит в поле зрения появиться этой отвратительной женщине.

— Можем, Лютик, — Геральт снял машину с сигнализации — она дважды мигнула фарами и громко пикнула — и грузно опустился на водительское сидение. Парень замер, сжимая пальцы на ручке, пытаясь совладать с эмоциями, но чувствуя, как те выходят из-под его контроля.

Ему было обидно и безмерно больно. Любить человека, которого у тебя уже украли, страшно. Юлиан ненавидел Йеннифер всем сердцем, но каждый раз молча провожал идущего к ней Геральта таким взглядом, словно тот шел на плаху и это была последняя их встреча. Журналистке было не обязательно знать о том, что Лютик ревнует. Лютик же каждый раз содрогался, представляя, как вернувшийся Геральт сначала замолкает, потом рвет их отношения и уходит к этой стерве, но такого не происходило. Пока.

— Открыто же, — на всякий случай прояснил мужчина и потянулся к двери, открывая ее Лютику изнутри. — Ворон ловишь?

Лютик лишь побледнел, чувствуя невероятную тревогу, и сел на переднее пассажирское, задерживая дыхание, чтобы успокоиться. Его не удивило бы сейчас какое-нибудь внезапное откровение, которое закончит их отношения раз и навсегда.

Геральт какое-то время молча вопросительно смотрел на него.

— Беспокоишься? — коротко поинтересовался он, заводя машину.

Оказавшись в тепле, парень отвернулся к окну, прижимаясь к холодному стеклу виском. Он загнанно поджал губы, собираясь с мыслями.

— Я не уверен.

— В чем? — общение с Геральтом часто было довольно односложным, того было крайне трудно разговорить, но напарник старался. Иногда эти старания выходили ему же боком. Как случилось недавно, когда поругавшийся с Йеннифер коп буквально послал Лютика ко всем чертям. Парень тогда так растерялся, что не нашелся с ответом и просто обиженно ушел.

— Не уверен, что мне можно говорить. В прошлый раз… — он перевел печальный взгляд на мужчину. — Ты всегда очень сильно злишься после «этих» встреч. Не подумай, я рад, что в этот раз ты решил ехать со мной, а не отправил меня домой на метро или пешком по трассе, я не против ездить на метро, если ты хочешь побыть один, но ты просто мог попросить. Да и можешь.

За тот случай Геральт ненавязчиво извинялся уже недели три. Лютик уже не обижался, но теперь боялся встреч с Йеннифер еще больше. У него не было необходимой силы, чтобы, в случае чего, того удержать. Но вот у нее…

— Это — прошедшее, — мужчина крепко сжимал пальцами руль.

Парень молча поджал губы и опустил голову.

— Повтори себе это, когда в очередной раз побежишь за ее юбкой, — он вздрогнул и едва заметно улыбнулся, когда на его холодные пальцы легла чужая горячая ладонь.