— За что они тебя так? — голос мужчины звучал несколько неуверенно, он все еще настороженно поглядывал на плакат, за которым скрылся последний нападавший.

— А должны быть какие-то причины? — парень тяжело вздохнул, отчего его плечи рывком поднялись и опустились, нервно подрагивающие бледные от холода пальцы немного успокоились, но он лишь молча сжал их в кулаки.

— Я одного из них, кажется, знаю, — тот, видимо, решил не докапываться и просто перевел тему.

«Точно коп.»

— И он — сынок кое-кого из нашего Полицейского Департамента, — юноша поморщился от злости и через секунду его веснушчатое, потемневшее от уличной пыли лицо передернуло неожиданной, резкой как молния вспышкой гнева. Он сделал тяжелый судорожный вдох и поднявшиеся от напряжения плечи медленно, не без труда, расслабленно опали. — Я тоже их знаю, но лучше бы не знал.

— Чего они от тебя хотели?

— Я до конца не уверен, они ничего мне не говорили. Вот: забрали тетрадь с готовой работой, — он удивленно посмотрел на протянутую ему руку, но, немного помешкав, все же неловко за нее ухватился и через пару секунд уже стоял на ногах — худощавый, низкий и растерзанный — больше даже не пытаясь себя осмотреть или отряхнуть. Все тело болело и ныло, голова раскалывалась, сцепившиеся в замок руки тревожно подрагивали. Юноша то ли грустно, то ли сконфуженно смотрел в землю, а его короткие, но с длинной, лезущей в глаза челкой смоляного цвета жесткие волосы топорщились дурацким пингвиньим хохолком. — Я должен вас поблагодарить…

— Джим.

— А? — не сразу осознавший, что собеседник представился, парень впервые посмотрел тому в глаза. — Джим? — он нервным жестом заломил пальцы, уголок его губ сначала нервически дёрнулся, затем губы расползлись в неуверенной улыбке, сделавшей его похожим скорее на ящерку, нежели на человека. — Освальд. Мне двадцать три, учусь, — юноша осекся, — пока что, на юридическом, возможно когда-нибудь стану адвокатом, — его взгляд снова начал странно бегать, он выглядел словно бы польщенным и говорил, как человек, готовый начать выкладывать историю всей своей жизни первому, кто его об этом попросит, но вовремя остановился, закусив губы изнутри. — Мне, кажется, даже ничего не сломали, — он склонился, тихо охнув от боли, и поднял с пола грязную, усыпанную гравием сумку. — Мне недавно сняли гипс, — Освальд прижал ее к груди и медленно попятился назад.

— Так за что они тебя, Освальд? — все же попытался настоять на своем Джим, делая шаг вперед.

Парень неопределенно пожал плечами, с подозрением отметив это его перемещение:

— Это Готэм, — тот снова ухмыльнулся, что придало его хриплому голосу забавные задорные нотки. — Спасибо, Джим. Думаю, мы еще увидимся, — на этих словах он сорвался с места и скрылся за углом, оставляя мужчину в задумчивом одиночестве. Преследовать фрика он не собирался, но что-то ему подсказывало, что их пути еще не раз пересекутся на людных улицах этого отвратительного, оставленного богом города.

========== Шаг второй ==========

Комментарий к Шаг второй

Глава, в которой Освальд раскрывает свой потенциал, а Джим Гордон пожимает плечами

— Ты серьезно? — парень неверяще хохотнул, забавно щуря глаза и приподнимая брови. Собеседник его, уверенный, что он не говорил ничего смешного или глупого, выжидающе уставился на Освальда. — Ох, Джим, я ведь верно тебя понял?

— Рискни проверить, — мужчина задержал взгляд на чужих веснушках и невольно усмехнулся, осторожно пододвигая к себе полную чашку кофе.

— То есть ты с такими принципами планируешь становиться полицейским тут? — парень сложил ладонь к ладони и с видом потирающей лапки мушки повернулся на высоком барном стуле в его сторону. Сам он заказал себе стакан яблочного сока, вызвав смешок бармена и притянув к себе насколько косых взглядов посетителей, впрочем, быстро потерявших к нему какой-либо интерес.

— Ну да, — почему-то Джеймс улыбался. Он понимал, что сейчас над ним откровенно посмеиваются, но неловкости не ощущал. У него не было проблем с общением, но его сдержанный характер часто создавал между ним и собеседниками ощутимые барьеры, которых сейчас он почему-то не чувствовал. Новый знакомый выглядел искренним и, несмотря на нервную, немного неуклюжую жестикуляцию, не вносил в их коммуникацию никакого дискомфорта. Он легко заполнял своей торопливой речью заминки и паузы, мешая им становиться напряженными или неловкими.

Во второй раз они столкнулись случайно у Робинсон-Сквера в субботнее утро: Джим возвращался из архива, Освальд маялся у торгового центра на скамейке, задумчиво крутя в руках свежую газету, то поднимая, то отставляя на подлокотник рядом с собой бумажный стаканчик с остывшим чаем.

В сквере после дождя было пусто и пахло сыростью. В Готэме весь год ощущался как одна сплошная бесконечная осень, но, конкретно сейчас, сюда своевременно заглянула весна. Она полопала почки, озеленила траву и приподняла температуру, сделав существование готэмцев, если и не комфортным, то хотя бы чуть более сносным. Правда, несмотря на сезон перерождения, все вокруг до сих пор было депрессивно-серым и пыльным и даже голуби смотрели на тебя из-за этого едва ли не с долей осуждения.

На небольшой благоустроенной детской площадке происходило какое-то унылое действо с участием трех чад дошкольного возраста и маленькой толстой собачки. На них предупреждающе поглядывали рассевшиеся по разным скамейкам мамаши, неподалеку от которых, шурша газетой, с постным видом вчитывался в новости Освальд.

Первым, как ни странно, его заметил Джеймс и, даже не задумываясь, подошел, заслонив и без того тусклый солнечный свет своей тенью. Запаниковавший на долю секунды от неожиданности парень мгновение спустя буквально просиял, выражая подкупающую искреннюю радость неожиданной встрече.

— Джим, ты читал новости? У нас новый мэр, — вместо приветствия протянул он, помахав мужчине большим печатным листом с фотографией темноволосой властного вида женщины. — Надеюсь хотя бы она приведет Нэрроуз в порядок после землетрясения.

Мужчина думал, что пожалеет, ввязавшись в этот разговор, но располагающее начало лишь заставило его вглядеться в крупные тяжелые строки:

«МАРИОН ГРЭНЖ — НАША ГЕРОИНЯ».

Джеймс лишь пожал плечами — в политике он не разбирался и, чем больше о ней узнавал, тем меньше хотел влезать в эту грязь вообще, довольствуясь блаженным неведением. Он даже не знал, какие кандидаты — кроме теперь уже экс-мэра Армана Кроль — состязались в этой предвыборной гонке. Освальд же, судя по всему, увлеченно за этим следил.

— Пройдемся?

Парень удивленно приподнял брови, не уверенный, что верно понял сказанное:

— Хочешь пообщаться? — робко, каким-то даже подсевшим голосом, с сомнением жертвы прояснил он. Обычно за такими вот «пройдемся» не следовало ничего хорошего. Исключать резкую полярную смену отношения он не мог, многие приятные люди быстро его к нему меняли, а об этом человеке он не знал ничего кроме его имени. Ну, и того, что тот спас ему жизнь.

— Тут в паре кварталов есть небольшая забегаловка, — Джеймс озадаченно склонил голову набок, понимая, что подобным параноикам свои намерения стоит прояснить, по-видимому, сразу. — Раз уж я тебе тогда помог, то, думаю, ты можешь составить мне компанию. Это бар, но мне нравится их кофе, — он сунул руки в свой темно-серый плащ глубже. — До часа дня бариста не халтурит.

— Ну, если уж ты настаиваешь, — приоткрытые до этого в недоумении тонкие губы растянулись в обманчиво ехидную ухмылочку.

Через некоторое время они уже сидели в «Араго».

— …Джим, — Освальд продолжал, — я, конечно, понимаю, что, возможно, ты видишь мир несколько… — он замолчал, чуть поморщив нос, под чужим пристальным взглядом усердно подбирая слова. — Черно-белым, — парень с шипящим звуком судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, но затем кинул на собеседника неожиданно мягкий понимающий взгляд.

До мужчины быстро дошло, что многие «странности» нового знакомого обусловлены критическим недостатком сна. Чем больше времени они говорили, тем сильнее студент походил на уставшего от жизни невротика.