– Проходи, – голос прозвучал мягко и приветливо.

– Здрасьте, – смущённый необычным поведением, буркнул Димка.

– Мы пришли в шахматы поиграть, – Мишка разулся и, приоткрыв дверь в одну из комнат, ждал его. Тот скинул кеды и поспешил следом.

С того дня Димка взял над очкариком шефство: он разгонял мальчишек, когда те дразнили и обижали его, играл со слепышом в мяч, камушки и ножичек, когда друзья разбегались по домам, помогал в магазине узнавать цены, подсказывал, когда и с кем здороваться на улице, читал вслух информацию на школьных стендах.

Наблюдая за смелым знакомым, Миша стал уверенней. Теперь он перемещался гораздо быстрее, не боялся самостоятельно ходить в магазин, в школе вплотную подходил к стенду и сам находил нужную информацию. С каждым разом у него всё лучше получалось играть в футбол и баскетбол: он двигался быстрее, смелее и активнее, научился подкручивать и чеканить мяч, всё чаще, хоть и с небольшого расстояния, попадал в кольцо, однако по-прежнему щурился и напрягался, когда мяч летел ему в лицо.

Димка был доволен успехами подопечного. По четвергам он ходил к Мише играть в шахматы. Он не мог похвастаться большими успехами, но будучи упрямым приходил снова и снова. Однажды, сам не зная как, он выиграл. Успех воодушевил и наполнил энтузиазмом. Приятное чувство помогло увереннее держаться. Теперь Димка играл с удовольствием и живым азартом.

Их отношения нельзя было назвать дружескими, но день за днем они продолжались. Возможно, постепенно ребята сдружились бы, но однажды семь лет спустя…

Тёплым весёлым майским днём Димка заболел. Через месяц ему должно было исполниться шестнадцать. Он радовался, что успеет распрощаться со школьными делами и спокойно отдохнуть, и болезнь случилась очень некстати. Поднялась температура тридцать семь и три. Вместо того чтобы пойти в школу, он пошёл к врачу. Вообще, он хотел вызвать врача на дом, но в регистратуре заявили: температура небольшая, дойдёт до поликлиники сам. Димка дошёл, отсидел получасовую очередь, выслушал диагноз – простуда, получил список лекарств и направился в аптеку. По дороге заглянул в школьный двор, вдруг там свои, заодно скажет, что не придёт. На площадке у невысокого забора стоял Мишка и неотрывно смотрел, как Гаврин собирался пробить. Димка видел, как хулиган с силой пнул мяч. Тот подскочил и взмыл в небо, и, описывая дугу, с сумасшедшей скоростью полетел в Мишкину сторону. Тот некстати отвлёкся на окрик проходящей мимо девочки и не увидел траекторию полета. Чтобы перехватить подачу и защитить незадачливого товарища, Димка сорвался с места и бросился мячу наперерез. Он неудачно споткнулся о ветку дерева, вовремя поймал равновесие, но упущенные секунды не позволили принять нужную позу. Мяч ударил Димку по голове. От сильного удара он пошатнулся и сел, из глаз посыпались искры, на смену которым пришли тёмные круги, волной накатила дурнота. Мишка подхватил Диму под руку и помог встать. Молодой человек осмотрелся и понял – что-то изменилось.

В Диминой семье важные решения всегда принимал отец, но в этот раз… Мама стояла лицом к окну, терпеливо слушая рассуждения мужа о том, как лучше возить сына в новую школу, а потом тоном, не терпящим возражений, заявила:

– Мы переезжаем.

– Представься, пожалуйста, классу и расскажи о себе, – учительница опустила голову на сплетённые в замок пальцы.

– Жил да был Остроумов Соломон Спиридонович, – в тот момент Димкой правила лишь злая ирония.

– Садись, Остроумов Дмитрий Алексеевич, – учительница указала на место за второй партой у окна. – Пытаешься оправдать фамилию?

Молодой человек пожал плечами, прошёл и сел. За время урока он не проронил ни слова, сидел и смотрел в окно на проезжающие мимо машины, на поверхность стола, где ломаными линиями расходился рисунок дерева, на таблицу Менделеева, где, кроме клеток, он теперь ничего не видел. Дима старался смотреть куда угодно, только не на учителя и не на ребят: не нравилось ему здесь – всё чужое, все чужие. На перемене он поспешил в уборную; может, вырвет. Но, как он ни старался, его не рвало, даже стойкий запах мочи не вызвал позыва. «Этот кошмар никогда не кончится!» – он открыл окно и сел на подоконник. Ему хотелось взять в руки палку и разнести всё вдребезги.

В школьном дворе две девчонки качались на качелях и весело смеялись. Диму разобрала злость. Он не понимал, как можно смеяться, если толком ничего не видишь? Как вообще можно чему-то радоваться, если ты заперт в месте под названием «школа-интернат для слабовидящих»? Страшные названия всплыли в голове: глаукома, катаракта, атрофия, миопия – эти трудные, непонятные слова здесь знали наизусть, как таблицу умножения. У каждого здесь были эти самые глаукомы, катаракты, миопии, астигматизмы и прочие ужасы, но самое страшное, что теперь и у него в карте стоял одно из этих диагнозов: частичная атрофия зрительного нерва, так называемые осложнения после отслоения сетчатки и болезни.

«Пока я вижу, но что будет дальше? – Дима уронил голову на колени. – Врач сказал, может быть только хуже, сказал шепотом, чтобы я не услышал, но я услышал и теперь не знаю, что с этим делать». За дверью раздался шум. Молодой человек вскинул голову. В туалет вошёл высокий худой мужчина лет сорока в сером костюме-тройке и чёрной рубашке. Его седоватая шевелюра была аккуратно уложена, широкие усы слегка свисали и прикрывали губу, а серые глаза смотрели на мир с грустью. «Интересно, какой предмет ведёт усатый?» – Дима ждал, пока тот сделает первый ход, и пытался понять, о чём думает учитель, и тут же раздражение закипело с новой силой: раньше он улавливал малейшее движение мускулов на лице, а теперь лишь общие черты, и всё. Мужчина подошёл ближе.

– Что ты тут делаешь? – он пытался оценить обстановку.

– Пью и курю, – кипевшее негодование вырвалось наружу в виде колкого сарказма.

– Угостишь? – мужчина, словно ожидая, что ему на самом деле дадут прикурить, протянул вперед руку.

– Закончились, – Дима растерялся, так как подобной реакции не предвидел.

– Закрой окно и иди в класс, звонок к уроку давно дали. Если не поспешишь, останешься на дополнительные занятия, – учитель со знанием дела расписал последствия прогула и вышел.

Дима нехотя сполз с подоконника и медленно пошёл по коридору: оставаться на дополнительные занятия он не хотел. Молодой человек открыл дверь кабинета истории и застыл: за столом сидел усатый. Жестом он пригласил Диму войти.

– Соломон опоздал, – раздался смешок с задней парты.

Там сидел крепкий высокий парень с русыми взъерошенными волосами, горбатым носом и весёлыми глазами. «Отъявленный хулиган», – мелькнуло в Димкиной голове. Класс разразились весёлым смехом. Диму это только подхлестнуло.

– Всё пройдёт, пройду и я на свое место, – он взглянул на «хулигана» ещё раз, сел и задумался.

Старая школа – типовое здание, построенное в традициях однообразия и безликости: тёмные серые коридоры вели школьника в буднично-серые классы, которые оживлял лишь одарённый Богом педагог. В момент, когда педагог брал слово, казарма для учащихся превращалась в обитель человеческого воображения и мышления, но урок заканчивался, и всё возвращалось на круги своя: учитель растворялся в пространстве длинного тёмного коридора, а класс поглощал хаос, наполненный криками, смешками, толкотнёй и в конечном итоге согласованным бегством.

Школа, в которой находился Дима сейчас, разительно отличалась от предыдущей. Первое, что бросилось новичку в глаза, – это крыльцо. Четыре белые колонны, искусно соединённые балясинами, напоминали парадный вход в старинную усадьбу. Отсутствие забора, ограждающего ступени крыльца, рождало ощущение свободы. Длинные светлые коридоры с большими окнами встречали ученика натёртым паркетным полом, легким тюлем, удобными большими пуфами и столами, разлинованными под шахматную доску. Череда классов через дружелюбно распахнутые двери демонстрировала индивидуальное оформление. Вот и кабинет истории, в котором оказался Дима, отличался от остальных. Небольшая комната в два окна, тюль и шторы на окнах, цветы на подоконниках, три ряда парт, большая доска, по бокам которой висят синие шторки, карта России и плакат с флагами различных стран. В конце комнаты, в правом углу, выставка: макеты различных исторических предметов. Тут находились и мечи, и ножи, и шпаги, и шлемы со щитами, костюм крестьянина и лапти, самовар и чугунок, кочерга и прочая утварь. Одно окно в кабинете приоткрыли, чтобы не было душно; с улицы доносился шум машин, пахло сырой осенней землёй. Дима вспомнил, что по форме здание напоминает перевернутую букву «п», это он узнал, рассматривая пожарный план в первый визит. Левое крыло школы отвели под классы, а правое – под спальни. Как узнал Дима, почти все ученики оставались в школе на пятидневку.