– И куда же мы смотрим? – тем временем вопросил синх с издевкой. – Ты только что хотела выпрыгнуть из экипажа, а теперь облизываешь сочные губки, пожирая меня глазами.

Закусила губу, признавая его правоту. Пространство опять затопило легким ванильным ароматом. Я обязательно подумаю об этом. Позже. Когда смогу мыслить здраво. Сглотнула вязкую слюну, отвернулась в сторону. Лучше вообще быть как можно дальше от него.

– Хорошая девочка, – рассмеялся бог, все еще не отпуская моего запястья. Его пальцы рисовали на коже замысловатые узоры. Он выводил крючки и завитушки размашистым жестом словно… расписывался?

– Эй! – Я дернула руку. – Что ты делаешь?

– Не ты, а «вы» и «хозяин». – Его голос был как лед. – Хм…

Он подул на мое запястье.

– Посмотри на меня, простолюдка! – рявкнул бог.

– Вы же запретили смотреть в глаза… – Я упрямо изучала интерьер. Красный лак и золотая тесьма. Явно дорогое дерево и шелк, обивающий внутреннюю часть двери. Такой гладкий. Пальчики скользнули по материалу, застряли на бронзовой шляпке кнопки в углублении, потом опять плавно потекли.

– Смотри на меня! – разъярился синх. А мне было уже все равно. Ну что толку от такой жизни? Кто только подсунул те глупые леденцы. И я… лучше бы тот брюнет меня сожрал! Сейчас хотя бы не мучилась! Глаза защипало. Нервная система дала сбой, наконец показывая истинные чувства.

Жесткая рука сдавила подбородок, вынуждая повернуть лицо в сторону и вверх. Я сморгнула слезы и упрямо посмотрела в его глаза. Красивые, глубокие, кристальные омуты с жидким белым огнем. В радужках бога собрался свет ночных звезд. Хватка мужчины ослабла.

– Привычным способом печать не ставится. Попробуем иначе, – решительно заявил он, поднимая меня с пола. Как хрупкую дюймовочку. Снова усадил на колени. Ласково обнял.

– Ч-что… – простонала я, не понимая этих перемен его настроения. Под моим смущенным взглядом его пальцы расстегнули кофту, осторожно опуская ползунок молнии. Погладили шею, едва касаясь. Очень интимно. Прокрались ниже к границе маечки. Я снова потеряла связь с реальностью, растворяясь в его крепких руках.

– Почему ты себя стесняешься? – Неожиданный вопрос застал врасплох. – Впрочем, неважно. Какое мне дело до простолюдки, – закончил речь бог и приник к моим губам отнюдь не невинным поцелуем.

Жаркий язык легко раздвинул губы, прося открыться ему навстречу. И я поддалась. Ладонь мужчины сжала левую грудь, вызвав томление внизу живота. Умелый и влажный. Трепетный. Он порхал внутри, переплетаясь со мной, хотя я отвечала вовсе не так жарко, но его напор просто не оставил мне выбора. Кожу напротив сердца обожгло. Я вскрикнула, и он поймал этот звук, не давая освободиться. Он тесно прижал меня к своему каменному напряженному телу, продолжая целовать, полностью завладев ситуацией, подталкивая забыть мимолетную боль и насладиться теми ощущениями, что дарил этот волшебный, нет… божественный поцелуй. Я расслабилась. Какой смысл вырываться? Отпустить – не отпустят, а вот поцелуют ли когда-либо снова?

Спину прострелило импульсом желания. Выгнуло навстречу мужчине. Мой язык решил удовлетворить любопытство и толкнулся в чужой рот. Прошелся по клыку. Пощекотал нижнюю губу синха. Тот зарычал. Как настоящий дикий зверь. Заставил, не прерывая поцелуя, сесть иначе. Оседлать его и потереться о выпирающий член.

– Мм-м… – застонала от удовольствия соприкосновения с мужчиной. Что я творю?..

Этот стон и его отрезвил. Он сбросил меня с себя и выругался. Удовлетворенно глянул на зону моего декольте. Я пыталась отдышаться, но проследила за его взглядом вниз и негодующе обнаружила над левой грудью ожог.

Завитки и линии. До боли знакомые. Такие же, как и на лодыжке. Даже почерк словно один и тот же, жаль, язык непонятный. Наплевав на его правила, стала рассматривать своего хозяина. Черт! Сразу я не заметила, но если заменить цвет волос, глаз… добавить легкую небритость, то…

– Артем? – нелепо спросила, зная, что эта догадка полный бред.

В белых радужках синха полыхнула ярость. Такая злость и ревность! В мгновение ока он уже в третий раз за поездку поместил меня к себе на колени и снова сильно сжал подбородок, заставляя заглянуть в глаза, противореча собственным правилам.

– Откуда ты знаешь моего брата, простолюдка?!

Глава 5. Святые Кексы!

Дэрэм лан Дэр

Она назвала меня именем брата! Да как вообще этой простолюдке могло прийти в голову, что я похож на заносчивого бога разврата? Еще и имя исковеркала. А ведь именно из-за него на Парласе практически не осталось девственниц! Девчонки либо специально решали осквернить нетронутые мужчиной тела, либо, наоборот, выходили в поле, совершали призыв бога разврата и на радость последнему отдавали себя в его руки. Почему никто не призывал для этой цели бога перемещений?! Не думаю, что мы слишком различны ниже пояса.

Я мельком глянул на счетчик веры. Значения капали слишком медленно. Конечно, простолюды не сомневались в моей силе. И каждый раз, надкусывая нежную кожу очередной девицы и вкушая ее кровь, я заливал в счетчик две-три тысячи слабой веры. Если девушка была девственной и решала продолжить – мне доставалось на блюдечке тысяч десять.

Синхи отличались от остальных богов в выгодную сторону. Мы были богаче за счет этой способности – подпитывать себя кровью простолюдов. Но эта же особенность и делала нас слабее. Иногда Голод было сложно контролировать.

Лениво прогуливаясь по пограничному городу, я надеялся найти очередную простолюдку в свой гарем. Черноволосая малышка вполне подходила. Особенно если вспомнить ее страх в синих глазах. Не знаю, почему они так меня боялись, при этом охотно отдаваясь в руки моего брата. Он точно так же кусал их, но под воздействием его индивидуальной силы девушки только таяли от удовольствия. Я так не умел. Я мог только перемещать!

Тогда почему, когда пышнотелая простолюдка вскочила и принялась метаться по рабской клетке, решение перестать торговаться за брюнеточку тут же пришло само собой? Я наблюдал за поведением рабыни и внутренне посмеивался. Милая, но скованная. Когда аукционер объявил, что пампушка девственна, сомнения отпали мгновенно. Она должна стать моей!

И когда я уже мысленно представлял, как в особняке приглашу ее в свои покои и сделаю с ней все, чего она, несомненно, заслуживала, пухляшка обрела дерзкий голосок и ляпнула что-то про Землю!

Подумать только! Потребовала меня вернуть ее. По странному стечению обстоятельств, именно я был одним из тех божеств, которые могли бы это провернуть. Тут-то моя попытка вести себя порядочно полностью с громким треском провалилась. Клыки свело от одной мысли, что только что полученный трофей хочет от меня сбежать. Она сердито села напротив, действительно разозлилась, особенно когда экипаж дернулся слишком резко. Упала, не удержав равновесия. Я искренне засомневался, что рабыня вообще проходила какое-либо обучение.

Привык, что они просто смотрят в пол, трясутся от страха и молча терпят укусы, крайне редко желая продолжения. Отпускал. Хотя сам сгорал голодной страстью, требующей выхода. Тогда я обычно звал Ташу. Но этот голод не шел ни в какое сравнение с тем, что я ощутил, когда пухляшка упала на меня. Мягкая, податливая и теплая. Она пахла клубничным сиропом. Казалась, сама кожа девушки источала этот странный притягательный аромат. Пожалуй, я не чувствовал подобного с тех времен, как закрылся кондитерский дом бога сладостей, а сам он пропал.

Светлые волосы разметались по покатым плечикам рабыни. Голубые глаза смотрели на меня с вызовом, а не страхом. Я сбросил капюшон, чтобы получше ее рассмотреть. Нежные подушечки пальцев вдруг опустились на мой лоб.

– Он светится.

Она говорила о родовом знаке. Давай. Дотронься до него и сбеги, как делали остальные! Но едва тонкий пальчик соприкоснулся с руной, как девушка задышала чаще. К бледным щекам прилил румянец, пухлые нежно-розовые губы приоткрылись, будто в ожидании поцелуя. Полная грудь стала резко вздыматься под волной неожиданного возбуждения. Она хотела меня? Я криво улыбнулся, не отказывая себе в удовольствии насладиться этим видом. Два больших полушария, обтянутые тонкой маечкой, не очень плотный лиф, сквозь который угадывались твердые соски. И я бы точно разорвал на ней эту тряпку прямо в экипаже, если бы она не смутилась и не застегнула кофту. Чего она стесняется? К клубнике примешался ванильный флер, и я понял, что так пахнет ее возбуждение. Сладкая девочка. Жду не дождусь, как смогу позвать ее к себе.