Бывает и так, что сначала сердце замирает от жирной находки, а потом наступает разочарование. Как-то пошла в магазин, смотрю — у помойки стоит коробка из-под телевизора Самсунг. Я ещё подумала — новый телевизор мне бы не помешал. На всякий случай пнула коробку — тяжёлая! Заглянула внутрь — а там телевизор по полной форме: в пенопласте, с пультом, проводами, книжкой. Во, думаю, счастья-то привалило! Только как его волочь, размер экрана 32 дюйма — под мышкой не унесёшь. Но своя ноша не тянет — кое-как доволокла. Вытащила из коробки, сняла пакет, включила — битый экран! Пришлось назад тащить. Пусть конкуренты порадуются.

А конкурентов у меня, как выяснилось, хватает. Про металлистов и макулатурщиков я уже говорила. Но тут выяснилось, что по помойкам роются даже блогеры, да ещё запиливают об этом видосики. Я специально изучила этот вопрос, просидев несколько вечеров в интернете. Оказывается, что больше всего блогеров-помоечников в Питере. Культурная столица, блин! Или наоборот — все новации в нашей стране теперь исходят из Санкт-Петербурга? В этом случае я оказалась в тренде. У кого-то из блогеров, снимающих видосики про походы по помойкам, и десяти тысяч подписчиков нет, а у наиболее продвинутого — полтора миллиона. У него, конечно же, всё по полной форме — камеры со стабом, свет, куча помощников. А менее успешные конкуренты упрекают его в том, что все его съёмки — голимая постановка, а айфоны, которые он находит в своих видосиках, заранее куплены на интернет-барахолках. Но я посмотрела его стримы, и скажу своё мнение — верю! Если две недели беспрерывно рыться в помойках и всё это снимать, то потом из этого можно смонтировать захватывающее видео минут на сорок.

Насмотревшись стрима с питерских помоечек, я пришла к выводу, что главное в блогерстве — артистизм и свой стиль. Чувак, говорящий с прикольным акцентом и устраивающий драки с ассистентами за пакет с мусором, будет иметь гораздо больший успех, чем зануда, подробно рассказывающий о своих находках. Наверное, этим блогам добавляет просмотров и подписчиков участие девушек. Только всем им не удалось найти отвязную девчонку, которая бы на камеру радостно прыгала в мусорный бак. А может, они специально таких не подпускают, чтобы конкуренцию не составляли. У них там среди блогеров конкуренция более жёсткая, чем на помойке. А что вы хотите — полтора миллиона подписчиков и несколько миллионов просмотров дают монетизацию в несколько тысяч долларов в месяц. Есть за что конкурировать!

Но обратная сторона такой славы — когда тебя каждая собака знает. Тогда навечно приклеится репутация расхитителя помоек, и придётся и дальше изображать из себя клоуна, чтобы поддерживать свой канал и давать работу своей команде. Ну нет, я бы не хотела всю жизнь играть расхитительницу помоек, даже если это будет приносить много денег. Наверное, потому что я по характеру не публичный человек, да и актёрских навыков у меня маловато. Но я уже слишком глубоко влезла в эту тему. Даже если я сейчас полностью завяжу с походами по мусоркам, всё равно придётся объяснять, откуда у меня эти шмотки. Иногда меня такая ситуация забавляет — я чувствую себя шпионом, который живёт по легенде. Но другой раз это меня пугает — получается, что у меня не может быть близких друзей, с которыми я могу быть откровенна. А если я познакомлюсь с парнем, то рано или поздно он всё узнает и ещё неизвестно, как отреагирует. Вот как бы вы отреагировали, если бы случайно увидели, что девушка, с которой вы спите, вылезает из мусорного бака? Вот и я не знаю.

Со временем я пришла к выводу, что, как говорил вождь мировой революции, «лучше меньше, да лучше», то есть я перестала набирать всё шмотье подряд, а стала брать только фирменные вещи. Да, за ними можно охотиться неделями, но они того стоят — и самой надеть приятно, а на интернет-барахолке отлетают со свистом по нормальной цене. Но, разумеется, жить с помойки я не собиралась. Да, для меня это источник халявного шмотья, но это ещё и азарт охоты — что ещё интересного удастся найти? Многие вещи, найденные на помойке, мне приглянулись, хотя раньше я считала, что мне такой стиль не идёт, и мне бы в голову не пришло это покупать. А на халяву почему бы не попробовать?

Я заметила ещё одну странную особенность — опасаясь, что кто-то из знакомых узнает о моих походах по помойкам, я довольно быстро перестала стесняться рыться в мусорке на глазах у всех. Наверное, это эффект большого города, когда людей воспринимаешь как элемент окружающей среды. Что было бы, если бы я в это время наткнулась на знакомого человека? Да я просто не допускала такой возможности! Я как бы жила в двух мирах: днём — скучная и в чём-то унизительная работа продавца-консультанта; зато ночью — азарт и драйв расхитительницы помоек. Да, тут поджидает много опасностей — от конфликтов с бомжами и дворниками до возможности подцепить какую-то заразу. Но зато и приз в случае успеха гораздо весомее, чем призрачная премия за продажи у нас в магазине. И со временем я поняла, что уже не могу без этого — жизнь станет слишком пресной.

И в этих двух мирах я тоже была разной. В обычном мире, на работе, я в меру гламурная девочка, вежливо общаюсь с коллегами, и ещё более вежливо — с покупателями. А в ночном мире помоек я девушка-воин, экипированная как для городских боёв, и столь же дерзко и решительно настроена — с полицией стараюсь не контактировать, с дворниками вежлива, с конкурентами насторожённа, с бомжами-синяками разговариваю матом, потому что по-другому они не понимают. Какая из этих двух я настоящая? Мне трудно сказать, я же внутри. Но всё чаще энергетика ночной расхитительницы помоек начинает проявляться и днём, в обычной жизни — где-то в быстроте и решительности, а где-то и отпоре слишком наглым и настырным. Нет, я не ору матом на тупых покупателей, то тех, кто приходит просто постебаться над консультантами, без стеснения стала ставить на место. Вежливо, но решительно.

Уже были случаи, когда особо доставучие покупатели, будучи посланными в мягкой форме, бежали жаловаться старшему продавцу. Светлана сначала пыталась читать мне нотации, но я моментально отбивалась от неё железным аргументом:

— Пока мне этот козёл мозг выносил, я могла бы нормальному клиенту что-то продать. Он тупо крадёт моё рабочее время.

Светлана была вынуждена с этим согласиться. После того случая на корпоративе она, похоже, не понимала, как со мной общаться. Как со всеми уже не получается — слишком много я про неё знаю. Но и на равных она тоже не решалась — то ли боялась нарушения субординации, то ли просто не хотела сокращать сложившуюся между нами дистанцию. Но однажды, где-то ближе к лету, она, под благовидным предлогом пригласив в свой кабинет, вызвала меня на откровенный разговор.

— Катерина, мне в кадрах сказали, что когда ты устраивалась к нам на работу, ты хотела быть помощником сисадмина. Так?

Я хорошо помнила тот разговор, хотя прошёл почти год.

— Да, но мне тогда сказали, что это место занято.

— Сейчас освободилось. Но скажу тебе по секрету, что предыдущий помощник сисадмина написал по собственному. И всё из-за того, что Павел, наш сисадмин — человек с тяжёлым характером. Начальство его терпит только потому, что на нём всё держится. И помощники у него меняются раз в год, если не чаще. Ну как, ты ещё не передумала?

Я призадумалась. Работать под началом какого-то самодура? Но если на нём всё держится, значит, в своём деле он понимает, и окружающие за самодурство могут принять обычное профессиональное самоуважение. И я спросила:

— А можно на него поглядеть вблизи?

— Ты его наверняка видела, он часто в торговый зал выходит.

— Нет, я хочу вблизи, за работой.

Светлана поднялась из-за стола.

— Ну давай попробуем.

Мы пошли в помещение, где обитают сисадмины. Это даже нельзя назвать комнатой или кабинетом, одно слово — помещение. С точки зрения большинства сотрудников магазина, сисадмины — это некие сверхсущества, повелители стихий и компьютеров, наделённые магией и тайным знанием. Но для обычной жизни они не приспособлены, в бытовых вопросах не разбираются, а общение с женским полом вообще вызывает у них синий экран смерти, как у Виндовс на глючном компе. Светлана осторожно приоткрыла дверь: