Любопытно, её напрягает запах перегара или дерьмо на моём берце? Фу, блин, офицер Российской армии, называется! Валяюсь на пыльном ковре в перемазанных в говне ботинках… Позорище. Кое–как удержав равновесие и не бухнувшись обратно на пол, я под откровенно насмешливым взглядом Бэйри прошел поближе к шкафу. Блин, сколько же тут всякой херни… Несмотря на относительно небольшой размер шкафа, на поиски «спасительного нектара» у меня ушло около минуты. Но тем не менее мне всё же удалось заполучить в свои трясущиеся руки трехлитровую банку, наполненную до боли знакомой зеленоватой жидкостью.

— Осторожнее, а то уже не помню, с каких времен она там валялась… — попыталась мурзилка предупредить меня, но было уже поздно.

Быстро сорвав с банки тряпку, что заменяла ей крышку, я с жадностью присосался к сосуду. Но не удалось мне сделать и нескольких глотков, как рассол попёр обратно…

— Эй! Если он грязный, это еще не значит… Фу! Лукин, ты омерзителен! — заявила Бэйри, глядя, как я позорю офицерскую честь прямо на пыльный ковер.

— Извини, я… Ик! Сам уберу… — пробормотал я, вытирая губы рукавом.

Докатился… Больше ни капли в рот. Вот прямо вообще! Должно быть, у меня был очень жалкий вид, раз журналистка быстро замахала руками и поспешно проговорила:

— Нет, нет, нет! Я лучше сама, ты сходи умойся, приведи себя в порядок, а то вдруг кто зайдет? — многозначительно закончила малявка.

Осмотрев меня, она медленно поднялась с кресла и двинулась к входной двери. Краснея, как варёный рак, я с чувством глубоко стыда за собственный внешний вид произнес:

— Это… А где у вас тут сортир?

Бэйри на секунду задержалась возле двери и молча махнула мне рукой, мол, за мной иди. Всё еще проклиная себя, я стыдливо поплелся за ней, стараясь удержать равновесие и не бухнуться на собственные выделения желудка. Бредя вслед за журналисткой по коридору, я тщетно пытался понять, каким боком мне удалось очутиться у неё в кабинете? Даже представить себе не могу, сколько же мне надо было выпить, чтобы догадаться заночевать в редакции… Блин, да как я здесь вообще оказался!? В окно, что ли, залез?

— Смотри, аккуратней там… Мне всё еще интересно узнать, за какой кочерыжкой ты ночью залез в кабинет! — произнесла журналистка мне в спину.

— Ладно… — проворчал я и скрылся за дверью, пошатываясь.

Моему мутному взору предстал обычный общий сортир, только чистый и без запаха бомжатины. Белый кафель, зеркала на стенах, кабинки, раковины… Лилипуты недоделанные! Всё мелкое такое… Ну и как мне тут умываться то? Черт, надо будет Солярке пожаловаться, что у них людей притесняют! Но это потом… Я склонился над ближайшей раковиной, принявшись плескать холодную воду себе на лицо. Откровенно говоря, мне было немного боязно смотреть на собственную рожу, но когда я всё же не удержался и отважился глянуть в зеркало, то не смог удержать выразительного потока ругани.

Лицо, и без того не шибко симпатичное, сейчас больше напоминало арбуз, которым играла в футбол пара обдолбанных кенгуру. Уж не знаю, сколько я вчера выжрал, но то, что мне удалось знатно напиться, это факт! А если судить по бледно–зеленой морде — то ощущение, будто бы я в себя целое ведро водки вогнал, причем залпом и ректально.

— Позорище… — буркнул я и, умывшись да очистившись как следует, двинулся в кабинку делать свои грязные и вонючие дела.

Еще немного попялившись в своё похмельное отражение в зеркале и вымыв руки куском долбанного яблочного мыла, я вдруг обнаружил, что хочу жрать. Хорошо, что башка еще хоть как–то соображала и мне удалось вспомнить, что Арфа, храни комбриг ее ушки, положила мне в вещмешок мяса. То, что на сковородку угодила мантикора, меня не сильно волновало. И не такое бывает.

С счастливыми мыслями о еде я вышел из туалета и направился к кабинету Бэйри, но по дороге мне в голову пришла одна нехорошая мысль.

— Ёпт! — буркнул я, судорожно соображая, где оставил свой вещмешок.

А автомат!? А кобура!? Быстро похлопав себя по поясу, я чуть успокоился. Творение американской оружейной мысли было всё еще при мне, как и подсумок с магазинами. Хоть что–то не проебал… Черт, неужели автомат на складе остался!?

Как же так угораздило?! От страха за потерянное оружие меня бросило в пот, и я быстрым шагом двинулся к Бэйри. Напуганные журналисты спешили разбежаться, едва завидев мою похмельную физиономию. Подскочив к знакомой двери, я резко дёрнул ручку и залетел в кабинет, осматриваясь. Впрочем, ни вещмешка, ни автомата нигде не было видно. Вот ведь дерьмо! Походу — и вправду на складе по пьяни забыл…

— Вот, возьмите… Только не трогайте меня, пожалуйста. — запинающимся голосом пропищал кто–то.

Развернувшись на звук, я увидел сидящего за столом худого фиолетового кота в очках. Коротышка весь трясся от страха и протягивал в мою сторону какой–то мешочек, по–видимому — кошелек.

— Забирайте, забирайте всё! Только уйдите, прошу… — со смесью страха и отвращения на морде проговорил котик.

— Ты че это? — удивленно спросил я, пытаясь сообразить, как же у меня вышло ошибиться дверью.

— Уходите! — трясясь, словно от озноба, выкрикнул очкарик, всё так же тиская свой кошелёк.

Тьфу ты, ну вот теперь мне обидно…

— Дверью ошибся… Хамло хвостатое! — сквозь зубы пробурчал я и быстро покинул чужой кабинет.

Нужная дверь отыскалась не сразу…

— А вот и ты… Я уже собиралась идти тебя из унитаза доставать! Думала, всё — утонул! — явно издеваясь, проговорила Бэйри и вновь взяла в руки прислоненную к шкафу швабру.

— Не дождешься… — буркнул я, проходя вовнутрь кабинета и быстро оглядывая окружающую обстановку в поисках своих вещей.

Вещмешок нашелся быстро. Он валялся прямо на полу возле того места где я спал. Но автомата нигде не было. Вот ведь дерьмо!

— Ты «Калашников» мой не видела? — с надеждой спросил я у журналистки, что замывала ковер.

— Что такое «Калашников»? — Бэйри явно была недовольна тем, что это именно я задаю ей вопросы, а не наоборот.

Журналисты…

— Ну автомат! Палка такая, что я на плече постоянно таскаю! — проговорил я, активно жестикулируя и стараясь не смотреть на грязную швабру.

Журналистка как–то жестко посмотрела на меня, будто бы хотела что–нибудь съязвить, но сдержалась и ответила:

— За столом лежит… Ты его слишком подозрительно тискал и «милой» называл… Ненормальный! — с обидой в голосе добавила она и вернулась к уборке.

Виновато посмотрев на рыжую барышню в желтой куртке, я осторожно приблизился к рабочему столу. Автомат оказался прислоненным к стене возле окна. Облегченно выдохнув, я осторожно поднял его и повесил на плечо. Знакомая тяжесть здорово успокаивала и придавала уверенности. Повернувшись обратно к Бэйри, я как можно доброжелательнее предложил:

— Дай я сам уберу… Ну, или деньги за ковер отдам?

Мне до сих пор было не по себе за недавнюю оказию, но подавать виду как–то не решался. Нет, к Бэйри я отношусь очень даже неплохо, даже хорошо… Ну, по сравнению с остальными её сородичами — да, хорошо. Можно сказать, что даже дружески, но всё же показывать ей свои слабости я не особо стремлюсь.

— Ну точно, белену где–то нашел! Может, тебе лучше еще поспать, а? — прервала журналистка мои размышления и с опаской уставилась на меня, будто на обдолбанного торчка.

— Я серьезно! Кончай хернёй маяться, пошли лучше новый ковёр купим. А то мне неудобно как–то… — с трудом закончил я, чувствуя как заливаюсь краской.

Прямо как школьница. Осталось добавить что–то вроде «я больше так не буду».

— О, так ты извиниться хочешь, я правильно поняла? — прищурившись и внимательно глядя на меня, произнесла девчонка.

Я коротко кивнул, стараясь выглядеть как можно более безразлично.

— Ну тогда-а… — протянул Бэйри и чуть помедлив, продолжила. — Тогда рассказывай, что ты делаешь в столице и как, а главное — зачем, залез в мой кабинет? Сомневаюсь, что ты просто решил меня проведать… — закончила журналистка и, приблизившись к своему рабочему месту, уселась в кресло.