— Глисты в ней есть, наверное, тощая и мелкая, как новорожденный котенок, — беззлобно проговорила Мила.

— Нет у меня глистов, — отозвалась я из-под одеяла, которым меня кто-то заботливо укрыл. — Просто наследственность такая. У нас все в семье все худые и невысокие.

— Ой, проснулась! — с неподдельной радостью воскликнул Сократ и уже через несколько мгновений его внушительная тушка заскочила на кровать, и принялась по мне топтаться.

— Отстань, — недовольно пробурчала я, повыше натягивая одеяло.

— Слушай, — мурлыкнул кот, прошествовав по мне и усадив свою толстенькую пушистую пятую точку рядышком с моей головой. — А как тебя зовут?

Первым моим порывом было не отвечать. Или представиться чужим именем. И я уже открыла рот, как в последний момент правда буквально сорвалась с моего языка.

— Мира, — проговорила я, против своей воли. — Мирослава.

— Ай-яй-яй, Мирослава, — поцокал языком кот, поднялся и вновь принялся ходит туда-сюда по кровати, периодически задевая ткань когтями. — А ты ведь соврать собиралась. Собиралась?

Я хотела сказать «нет», но опять помимо воли выдала громкое:

— Да!

Не выдержав, я резко скинула с себя одеяло и села:

— Что происходит?

Сократ, в этот момент прохаживающийся по кровати с видом скучающей интеллигенции, остановился, уселся у меня в ногах и невозмутимо поинтересовался:

— А что?

— Я не могу соврать, — хмуро проговорила я. — Хочу, но не могу. Почему так? Это ты что-то делаешь?

— Я хоть и волшебное создание, — с достоинством зевнул Сократ и улегся, вытянув вперед передние лапки, словно Сфинкс. — Но сам колдовать практически не умею.

— Тогда что? — допытывалась я, внимательно наблюдая за выражением морды мохнатого.

— Горицвет, — хитро прищурил свой единственный глаз Сократ и, дернув треугольной мордочкой, указал на потолок. — Видишь эти желтые цветы?

Я задрала голову, осмотрелась и увидела связки растений с зелеными стеблями и темно-желтыми продолговатыми лепестками, которые были развешены по всему периметру потолка.

— Горицвет ядовит, — сообщил мне Сократ, — употребив даже малую его часть в пищу есть шанс умереть от сильного кровотечения. Но зато в качестве противодействия вранью горицвету равных нет.

Я округлила глаза и уставилась на кота.

— Если рядом висит горицвет, то солгать практически невозможно. Кроме того, как только кто-то хочет обдурить, то цветок сразу же начинает меня свой цвет. Видишь, сейчас горицвет темно-желтый, практически оранжевый. А должен быть как солнечный свет. Это значит, что поблизости врунишка, — насмешливо фыркнул кот.

— И что, соврать вообще-вообще никто не сможет? — заинтересовалась я, присматриваясь, какую из связок можно будет стащить домой.

— Справиться с его воздействием может только очень сильный колдун, — лениво пояснил Сократ. — Но вранье такой слабой человечишки, как ты, горицвет в миг распознает.

Пассаж про слабую человечишку был вполне ожидаем, но все равно неприятен. Ничего не ответив, я вытащила ноги из-под одеяла и удивленно уставилась на свои голые пятки. Потом взгляд поднялся выше, с изумление обозрел широкую прямую женскую ночнушку в красный горошек с рукавами-фонариками и мелкой кружевной оторочкой по краям.

— Что это на мне? — наконец, смогла выговорить я.

— Ночное платье, — Сократ покосился на моё одеяние и удовлетворенно кивнул. — А тебе идет.

— Этот бабулин кошмар? — едва не икнула я.

— Почему бабулин? — не понял кот.

— Потому что даже моя бабушка не надела бы такое!

— Ну, твоей бабули здесь нет, — поднялся Сократ. — А у тебя нет выбора, потому что гардероб у Милы очень ограничен. В лесу не так уж много лавок с парадно-выходными нарядами, как ты понимаешь.

— Где моя одежда? — спросила я, чувствуя себя крайне неловко. — Я бы хотела просто переодеться в то, в чем сюда пришла.

— Это невозможно, — Сократ спрыгнул на пол и, деловито вертя задницей, направился за ширму. — Твою одежду постирали и вывесили сушиться. На самом деле, она была насквозь мокрой от пота, поэтому оставаться в ней было бы не самой лучшей идеей. От тебя бы разило до небес.

Я пронаблюдала за показным уходом кота, сама оставаясь сидеть на кровати и в нерешительности кусая нижнюю губу.

— Эй, Мира! — позвал кот. — Если ты не собираешься устроить голодовку, то иди сюда. Пора за стол.

Идти на его зов не хотелось, ведь там находилась та самая Мила, которая была против моего присутствия. Да и я сама была против своего здесь присутствия.

«О чем только думала? — мысленно поругала я саму себя. — Теперь уже деваться некуда».

Я встала с кровати, поправила ночнушку, которая доходила мне до середины икр и которая смотрелась на мне, как бальное платье на корове, и пошла на голос Сократа.

За ширмой оказалась большая светлая комната, украшенная уже знакомыми мне цветами, с теми самыми виденными мной до обморока занавесками на окнах, сквозь которые просматривался лес. В правом углу находилась дверь на улицу. Рядом вдоль стены стояла длинная деревянная лавка, на которой лежали разные малопонятные мне вещицы.

— Мира? — я повернулась налево и увидела высокую статную женщину, с молодым румяным лицом, большими влажными карими глазами и длинной, почти до пола, толстой темно-русой косой. Одета она была в длинное темно-коричневое платье в пол, прикрывающее руки и шею.

— Здравствуйте, — чуть отступила я и с трудом сдержала всколыхнувшееся во мне желание поклониться.

— Меня зовут Милена, — светло улыбнулась женщина, пронизывающим взглядом глядя на меня. — Я — хозяйка этого дома.

— Вы… ведьма? — непроизвольно вырвалось у меня. — Ой, простите. Я не хотела вас обидеть.

— Ничего, — склонила женщина голову на бок, не прекращая улыбаться и изучать меня. — Я не обижаюсь. Но я не ведьма, а колдунья.

— А в чем разница? — нерешительно поинтересовалась я.

— Колдуньи занимаются ритуальной магией, черпают силы из своего внутреннего источника и, как правило, имеют определенную специализацию. Колдуньей можно стать, получив образование и обретя определенные навыки. Ведьмы же передают свои знания исключительно по наследству, никому не раскрывают своих секретов и живут вдалеке от людей, так как им необходим непосредственный контакт с природой, именно она питает и поддерживает ведьм.

— А какая специализация у вас? — непроизвольно сорвалось с моего языка.

— Может быть, мы сначала пообедаем, а потом уже сядем в кружок, возьмемся за руки и начнем обмениваться историями из жизни? — вмешался кот, с самым требовательным видом усевшийся за накрытый к трапезе стол.

— Да, Сократ прав, — поспешно кивнула колдунья и широким жестом пригласила меня присаживаться на один из деревянных стульев, которые выглядели предельно неудобно. Жесткое, грубо обтесанное сидение, высившееся на четырех квадратных ножках и оборудованное абсолютно прямой спинкой. Эти предметы мебели больше напоминали средство для пыток, чем то, на чем можно с удобством отдохнуть, но едва я аккуратно приземлила на один из стульев свою пятую точку, как сразу же все поняла.

Да, действительно, я оказалась в логове самой настоящей колдуньи. Потому что сделать что-то, настолько неказистое и пугающее с виду, настолько комфортным и удобным надо действительно обладать настоящей магией.

— Приятного мне аппетита, — заявил кот, усевшийся задними лапками на стул, а передние взгромоздив на стол напротив большого белого блюдца. На шее у него болталась белая салфетка, прикрывающая белую грудь пушистика.

— Приятного тебе аппетита, — рассмеялась мягким грудным смехом Милена, севшая с другого конца стола, между мной и Сократом. — Мира, налетай.

Я благодарно кивнула в ответ и присмотрелась к выставленным передо мной блюдам. Крынка молока, нарезанный крупными ломтями свежий домашний хлеб, запеченное мясо какой-то птицы, свежие и соленые овощи, маринованные грибы со свежим луком. Последние выглядели так соблазнительно, что я сглотнула мгновенно выступившую слюну. Венчало всё это великолепие большая плошка с крупной отварной картошкой, посыпанной укропом и исходящей паром.