Стрелка дополненной реальности указала на груду коробок – ошибочка, что ли? Не сдерживаясь, я пнул ее, коробки посыпались и за ними обнаружилась шахта пищевого подъемника. Там имелись скобы, вделанные в стенку и образующие подобие лесенки. Спокойно карабкаемся вверх и поем, про себя, конечно: «Ведь одна у летчика мечта, высота, высота...».

Я вышел из шахты на высоте третьего этажа в районе буфетного помещения.

Осмотрелся, позаимствовал из шкафчика белый кителёк, чем я сейчас не официант «из бывших»? Как раз кто-то открыл дверь в буфет и, не заглядывая, крикнул: «Шефу требуется бутылка «Макаллана» и легкие закуски». Хорошо, что кто-то не зашел – одним трупом меньше, а насчет легких закусок и виски я как-нибудь сам соображу. Будет тебе, Кульчицкий, бутербродик с салями. И сковородку на всякий случай я захвачу. А виски-шмиски здесь пятидесяти сортов – что за «Макаллан» такой? Знаю только «Баллантайнс» – блевотворный на мой вкус, хуже только граппа, которой итальянские купцы монгольских ханов спаивали.

И вот я качу сверкающую тележку со снедью и выпивкой по коридору. Кульчицкий ждёт меня в своих апартаментах в конце коридора – я ж помню, где располагался раньше его кабинет, там поворот налево в тупичок.

Упс, встречаю самого себя, то бишь, официанта в белом кителе. Он успел удивиться, но только слегка – пришлось скоренько лупить его сковородкой по котелку. Когда он упал лицом в бутерброды, я прислонил его руку к панели на двери, где был изображен контур ладони. И сезам, точнее вход в апартаменты, открылся. Конечно же, там был наготове охранник, по пустым глазам узнаю наёмного норманна из «Скюдскорен». Он, кстати, мог бы подготовиться и получше за свою немаленькую зарплату – его пришлось бить ножом по-пластунски[2], прикрывая ему пасть, которая пыталась прорычать: «Arselhål!» Пройдя предбанник, я встретил девушку карибоморской внешности – видимо, зажравшегося адмирала потянуло на экзотику. Обслужив Кульчицкого, она как раз застегивала кофточку, под которой такие дыньки, прямо объедение. Красотку пришлось  затолкать в шкаф. Положил ей на голову чашку с блюдцем, сказал, что это граната и надо быть очень тихонькой – не пой, красавица, при мне. А я бы ей спел: «Чей серп на тебя нацелится, Срежет росток? На какой плантации мельница Сотрет тебя в порошок?»

Но пора поприветствовать высокопоставленную персону.

– Кушать подано, mon amiral. Смотрите только, не обосритесь от пищевого разнообразия.

Экс-адмирал Кульчицкий, конечно, расстроился. После девушки с «золотой, как солнце, кожей» и объемными буферами он ожидал виски с закуской и продолжения веселой и очень свободной жизни, ради которой он, собственно, продал Родину. Вместо того явилась смерть, принеся бутерброд с плевком. Но самообладание Кульчицкий сохранил:

– Вы кто? Кажется, мы с вами незнакомы.

Вот те на, то меня принимают за кого-то другого, то отказываются признавать.

– Знакомы. Я – Преображенский.

– Ну, тогда ты удачно сменил личину и пришел, наверное, рассказать, где спрятал передовой экранолет «Алконост-2М»? Я ведь и сам почти догадался. Завтра поеду проверять.

– Нет, это я жду от вас рассказа, как вы заблокировали искин «Гамаюн» и как получить к нему доступ?

– Я его просто стёр, – попробовал отбрехаться экс-адмирал.

– Из-за динамического распределения на всех доступных носителях его просто так стереть невозможно. У вас стопудово имеется клиентская программа доступа к нему, иначе вы бы не смогли перевести его в неактивный режим. И где вы ее держите, на интракорпоральном носителе?

– Нет, клиент здесь, на моем компьютере.

Он поиграл пальцами на виртуальной клавиатуре и я вовремя догадался, что он плутует. Обычный монитор остался темным, а вот линзопроекторы на его глазах дали красный отблеск – он вывел на виртуальный экран какую-то тревожную панель. Я дернулся, захватил его руку, а он взял меня на прием и нож из моей руки выбил. Постоянные занятия спортом, скотч вместо паленой водки, радость от жизни – короче, хоть он меня и постарше на десять лет, а сила в нем бурлила. Был момент, когда он меня едва не угрохал, бутылкой с отбитым горлышком чуть по горлу не чикнул. Но чуть не считается. Его сгубил дресс-код, точнее галстук. Зачем в нерабочее время надевать рубашку с галстуком? Ах ты, фраер. Может, так перед красоткой выпендривался; вон и Наполеон вступал в интимную связь, не снимая сапог и сабли. Кстати, девушка позабыла в кабинете трусы, которыми я и нейтрализовал выпад бутылкой, а галстук намотал Кульчицкому на толстую шею и... Банковский адмирал отправился в адский отель с пятью звездами. А я снял странный шестигранный перстень с его пальца, который открывал вход в его личную киберсистему. Сперва отключил периметры безопасности резиденции и открыл дверь в гараж – надо ж как-то отсюда выбираться, причем не через трубу. Потом поискал клиентскую программу «Гамаюна». Она там была, вместе с кодами активации, только канал связи с искином не устанавливался – похоже, «Гамаюн» от адского адмирала хорошо спрятался. Ладно, пока скопируем её на перстень.

Я бегу через мост, совсем без одышки, и он рушится за мной, живописно превращаясь в пыль, а потом и передо мной. Легко перемахиваю через провал – подо мной бессильно скалится бездонная пропасть, которую специально изобразили в виде черной пасти. Как-то закрепляюсь на стене, по которой карабкаюсь на самую верхотуру донжона, непринужденно, словно геккон. Запрыгиваю в стрельчатое оконце, хватаю принцессу, «киса, кончай с макраме и поехали», – у нее светло-рыжие косы, которые пахнут фиалками, и она как тростиночка. Я подмигиваю ей, мол, не дрейфь, с твоим весом утащить тебя не проблема, только обними меня покрепче, и сигаю с ней обратно в окно. Цепляюсь за выступы каменной кладки – пальцы словно стальные, но сдуру хватаюсь за флаг с изображением кабаньего рыла, который свисает со шпиля. А генератор случайностей подкидывает неприятность – интендант подлец, нитки гнилые, полотнище обрывается и я лечу в пропасть вместе со своей ношей. Но, прежде чем я б выронил принцессу, меня подхватывает какая-то огромная птица и бодро поднимает ввысь…

Спешно возвращаю сознание из виртуала, где был рыцарем без страха и упрека, в тусклый реал –как раз около моего уха лопается рекламный пузырь, влетевший через форточку. Успеваю заметить светящиеся буквы на обрывках пленки: «Ваши грехи – наше богатство. Страховая компания Карма Инкорпорейтед».

В реале у меня в руках, черных от грязи, не принцесса, а большая совковая лопата, которой я мечу уголь в топку, чувствуя, как по спине стекает миллионный ручеек пота, напоминающий многоножку. В «ингерманландской молодой демократии» от меня нужен только самый дешевый труд, который невыгодно заменять умной машиной. Поскольку у меня самого во время труда сознание отсутствует, пребывая в виртуальных играх, я тоже, по сути, машина, только неумная.

Блин, время! Через полчаса надо быть у врача. У меня не просто визит к смуглому доктору из Калькутты на предмет лечения соплей и поноса. Это бизнес такой, с помощью которого я могу срубить желтобаксов в десять больше, чем на работе кочегара или мусорщика, хоть корячься там целые сутки напролет.

Окатываюсь из здоровенной лейки, водопровод тут давно отключили, чтоб типы вроде меня не портили воду. Голову помыть никак не успеть – придется прыскать всемогущим спреем «Чистахэйр». Уф, прохладно. Очиститель, скрученный в крупные капли зверским поверхностно-активным веществом, покатился по волосам, а затем посыпался градом с головы. Вкус у капель противный, металлический.

Как раз появляется сменщик с шурупами, крепящими его карбоновую черепную крышку. А мне пора на выход из котельной, велосипед на плечо. Но сперва попадаю в подвал, где царит густая вонища. Ароматы ацетона, жареного риса наси-горенг, самогона, выработанного из стула, разложившихся животных, откровенного кала. В бывших кладовках, где проживает племя численностью в сто человек, давно свирепствует мощный синтетический энтеровирус – оттуда выносят горшки и трупы.