— Заставлять хотеть печеньки — это мой дар. И моё проклятье.
— Да ты коварный злодей!
— Неправда.
— Правда-правда! И знаешь, что?
Она села мне на бёдра, лапая за живот, и уже собралась довести мысль до конца, как раздался грохот в небесах. Солнце загородили налетевшие из неоткуда тучи, а в поле, на котором мы лежали, с неба пальнула шаровая молния. Софа взвизгнула и свалилась с меня.
— Бежим! — я резко вскочил и поднял её с земли. Рядом с нами опять ударила молния. — Софа, бежим быстрее!
====== Видения ======
Стреноженные единороги панически начали колдовать и пытаться освободиться. Мы развязали их, запрыгнули в сёдла и сломя голову понеслись домой. Молнии били совсем рядом, пару раз мой или Софин кони перескакивали вспышки света. И всё бы ничего, если бы кроме молний в нас не начали лететь острые осколки льда.
— Что это за нахер?! — выкрикнула Софа, когда рядом с её щекой пролетела сосулька.
— На нас напали, но я не могу понять, кто! — ответил я, вытянув руку и ухватив уздечку её кобылы, которая начинала отставать. — Фиалка, шевелись!
Лошадь зафыркала, и из-за меня ей пришлось догонять моего Вихря, который бежал немного впереди. Под моей рукой пронеслась молния.
— Рафи, мне страшно!
— Мы будем живы, обещаю!
Впереди уже виднелся Файрфорт. Ворота во внутренний двор уже собирались закрывать. На последнем рывке мы ворвались туда, и ворота захлопнулись. Фиалка тяжело задышала, и меня чуть не убил конюх, ибо я чуть не загнал насмерть беременную кобылу. Софу я бегом завёл в замок, и там нас поймал лорд Дарон.
— Слава богу! — воскликнул он, обняв дочь. — Оба целы? — он посмотрел на меня. — В вас не попало?
— Пап, что это?
— Нападение. Иди к себе и не открывай окно, не дай бог молния попадёт.
— Нет, стой, кто нападает? Зачем? Я могу помочь…
Лорд и слушать её не стал. Он взял руку дочери и вложил в мою.
— Уведи её. Не хватало, чтобы вы пострадали.
— Папа!
Раздались шаги и тяжелое дыхание. Обернувшись, я увидел запыхавшегося Бьола.
— Милорд Дарон, там…
— Что? — лорд схватил его за плечи. — Что, к молниям и льду добавился метеоритный дождь?!
— Нет, всё закончилось, милорд.
— В см… где? — Дарон распахнул окно. В самом деле, вечернее небо вновь стало ясным и спокойным, без намёка на тучки. Правда, на земле ещё лежали не растаявшие льдинки, что свидетельствовало о том, что нам определённо не показалось и нас хотели убить. — Это…
— Мне велеть расчистить двор, да? — сказал Бьол, видя ошарашенное лицо правителя.
— Да… и пусть вина мне принесут.
— Слушаюсь, милорд.
Софа откинулась на меня. Я обнял её, сложив руки на животике, и посмотрел на лорда Дарона.
— Милорд.
— Чего?
— Я думаю, это нападение планировалось для Софы.
Оба посмотрели на меня.
— С чего ты… хотя, стой… возможно, ты и прав.
— Почему вы так решили? — не поняла девушка.
— Соф, всё началось, когда мы были одни на лугу. Сколько раз в нас почти попали? И всё тут же кончилось, как только мы спрятались за стенами Файрфорта.
— Звучит логично, но кому я нужна? И мы были вдвоём, может, и тебя хотели прибить?
— Меня-то зачем? Кому я нужен?
— Ну во-первых, мне. Во-вторых, ты целитель, которому хватает сил подчинять себе людей.
— Как бы то ни было, всё закончилось. Мне кажется, тебе не стоит лишний раз покидать замок.
— Тебе тоже. — добавил лорд Дарон. — Вы оба под домашним арестом. Пока я не выясню, кто это устроил.
— Что тут выяснять? Льдом управляют Айсрок, а погодой — король, Старскай. И получается… — Софа остановилась. — Не получается.
— Жаль, что твоя гениальная теория разрушилась, но сути это не меняет. Из дома — ни ногой. Рафаил, ты за неё в ответе. Как, в прочем, и всегда.
— Почему я не могу сама за себя отвечать?
— Потому что ты ещё слишком юная, моя бусинка-бубусинка, — он стал тискать щёчки дочери.
— Мне двадцать… мьфь, левую посильнее. — замурлыкала Софит. — Ты в двадцать лет уже отцом стал.
— Так меня и воспитывали по-другому. Верд в двадцать лет тоже отцом стал… на пять минут.
Да уж, история о том, что брат Софочки до ее прибытия был женат и имел ребёнка аж пять минут вызывала у меня жалость к его умершим супруге с ребёнком, и какое-то разочарование. Ну не так я себе вдовцов представлял. Явно не беспечными и жизнерадостными. Верд конечно говорил, что и жениться не хотел, но то, что ему было совсем не жаль жену, заставляло меня чувствовать лёгкое отвращение. Ну не любил ты её, но можно хоть не так открыто заявлять, что тебе плевать на её смерть в родах? Что он чувствовал насчёт потери дочери — для меня загадка. Наверное, он и сам не знал. Наверное, и вовсе не был готов становиться родителем.
Вечером собиралась гроза. Я принёс в нашу с Софой спальню небольшой поднос, на котором были чашки, чай с жасмином, сахар, вазочка с печеньками «Брауни», её любимыми, фруктовая нарезка и ложечки. Всё это я поставил на прикроватный столик, а сам сел в кресло у окна. Напротив меня сидела Софа и вязала. Для меня было большим открытием, что она это умеет. В её руках был уже приличной длины красно-жёлто-медно-оранжевый шарф. По окну застучали капли дождя, и раздался раскат грома.
— Рафи, не подашь чай?
Я протянул ей чашку. Софа взяла её, отложила вязание и посмотрела на меня.
— Я… я кажется, догадываюсь, кто устроил сегодня стрельбу по нам с тобой.
— Я тебя слушаю.
— Помнишь, полгода назад, когда мы стали связаны и ты был в моём сознании, та женщина из Раскола пообещала, что вернётся?
— Ты думаешь, это она?
— Мне кажется. Мы ведь не убили её тогда, мы только сильно ранили. Но я не понимаю, зачем ей мы? Почему именно мы?
— Мы сильно её ранили, ты сама сказала. Она злится и хочет мести.
— Она хотела что-то с нами сделать. Не зря же она вернула мне магию.
— Чего?!
Софа напряглась.
— Когда мы были на севере, магию мне вернул Раскол. Тень её забрала, а он вернул. А Расколом управляет эта женщина. Рафи, она что-то знает и хочет с нами сделать, но я не понимаю, что именно.
— Погоди, теперь по-другому. Элен была тенью, и она управляла огнём. Почему?
— Наверное… возможно, когда они принимают чужой облик, они и магию человека получают?
— Это не так работает. Магия у каждого своя собственная.
— Тогда я не понимаю. Может, она… — тут Софу осенило. — Рафи, до меня дошло.
— А до меня нет.
— Рафи, — она отставила чашку и взяла меня за плечи. — Сколько тысяч лет назад появился Раскол?
— Эмф… так, сейчас… четыре, и ещё плюс-минус лет триста.
— И в те времена только зарождались династии. Люди только выбирали себе дары, магию и имена, значит, и одарённых тогда было больше. Почему только их зовёт Раскол? Почему армия Флеймов тогда не смогла одолеть армию теней? Ни они, ни Глейгримы, ни чудовища Холдбисты. Сколько одарённых сходило с ума и приходило на его зов? А сколько осталось и продолжило род? — я понял, к чему она ведёт, и в животе у меня похолодело. — Тени — это убитые одарённые. За четыре тысячи лет.
— Поэтому они меняют облик… поэтому владеют чужой магией.
Сверкнула молния. Софа обняла меня.
— Мне страшно, Рафаил.
— Чшш, — я усадил её себе на колени и поцеловал. — Мы справились тогда, справимся и сейчас.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я верю в тебя. Верю в нас. — я взял её ладошку. — Мы всегда будем жить, София. Что бы ни случилось, мы будем вместе.
Она несмело улыбнулась и кивнула, сплетая наши пальцы в замок.
— И мы никогда не умрём, да?
— Никогда, дорогая. Обещаю тебе.
Софа прильнула к моей груди и вздохнула. Я поцеловал её в макушку, прижимая к себе. Вот и то, чего я так не хотел. Очередное приключение, в котором нас ждёт неизвестно что. Я не жалуюсь, я буду с ней, и я пойду за ней куда угодно, только эта жизнь не для меня. Я не люблю рисковать и воевать, меня порой пугает неизведанное. Я скорее создан для семейной жизни, для заботы о близких, для уюта. Я умиляюсь всякий раз, когда вижу нас семейной парой, или когда представляю наших детей. Они были бы такими же милыми и хорошенькими, как их мама. И такими же сладкими пончиками. С милыми щёчками и здоровым румянцем. Я бы даже согласился продолжать фамилию Софочки и дать её нашим детям.
