Софа сидела, скрестив ноги на кровати, рядом сидел я, уплетая печеньки. Верд вальяжно развалился в кресле, а Рирз разлёгся на полу, стаскивая моё печенье.

— Ещё раз, — сказал бастард, хрустя моей шоколадной прелестью, — мы сбежим из Сперафайра, придём на север, доберёмся до Раскола, и будем надеяться, что каким-то образом магия Софит вернётся. Это мы не берём в расчёт возможность самим лишиться магии, жизней и конечностей, и столкновения с тенями. Всё верно?

— Ты не назвал возможность умереть героями, — со скепсисом добавил Верд.

— Почему все герои всегда умирают?

— Потому что так удобнее.

— Так вы мне поможете? — спросила Софочка с надеждой, подавшись вперёд.

— Что мне за это будет?

— Тебе будет титул лорда, статус моего лучшего друга, и, — она забрала у меня тарелку печенек, — печеньки.

— Эй!

— Ты многовато скушал, я за желудочек волнуюсь, — тихо сказала Софа мне на ушко, скользнув ладошкой по животу. — Извини, сладенький.

Я надул губы и щёки.

— Я обиделся.

— А я согласен, — улыбнулся Рирз, забрав печенье. — В конце концов, других вариантов по возвращению тебе сил всё равно нет.

— Верд? — Софит посмотрела на брата.

Тот простонал.

— Ладно, раз без моего пиздатого огня вы всё равно не справитесь, то помогу. Когда вернёмся, я жду от тебя гимн в мою честь.

— Хорошо, — заулыбалась рыжая. — Теперь нам нужен план. Рафи… ох, ты правда обиделся?

Я отвернулся.

— Ну Рафи, — она полезла ласкать мне животик и целовать щёки. — Рафи. Не злись на маму.

— Мама меня обижает, — пробубнил я, стараясь не простонать от наслаждения. Её тёплые руки слишком приятно массирую мне пузечко.

Софа чмокнула меня в щёку и выскочила за дверь. Через пару минут она принесла большую вазу шоколадного печенья и вафель.

— Теперь не обижаешься, пончик? — она протянула мне вазу.

— Пхх, пончик, — засмеялся Рирз.

Я прикрыл глаза и щёлкнул пальцами. На носу бастарда вскочил огромный прыщ.

— Твою мать!

— Не обижаюсь, моя прелесть, — улыбнулся я, взяв сладенькое и чмокнув Софу в лоб.

— Ура, — она шевельнула указательным и средним пальцами. Нос Рирза пришёл в божеский вид. — Так вот, мы выдвигаемся через две недели. Верд единственный может летать сам, так что ему пегас не нужен.

— Пегас? — переспросил Холдбист напряжённо. — Мы что, полетим?

— Да.

— Я передумал, я не буду.

— Почему ты не любишь летать? Это так круто.

— Не люблю, и всё. Не ваше дело. — он мученически вздохнул. — Я надеюсь, мы не будем лететь слишком долго? Верд же может открывать порталы.

— Я, как и все, открываю их на огромной скорости. Вам нужно будет догонять меня. Мне может и хватит сил перебросить нас сразу на север, не заходя к Глейгримам, но на севере-то придётся добираться до Раскола самим.

Рирз сглотнул.

— Софит, когда мы вернёмся, я стребую у тебя таверну.

— Зачем?

— Чтобы напиться и забыться.

— Ладно, — вздохнула девушка, поглаживая мне объёмный животик. — Рафи и я полетим на одном пегасе. Я не знаю, начну или нет терять сознание, так что он, если что, меня придержит. А ты сам. И Верд на своих двоих. Итого нам нужно своровать двоих пегасов.

— Которых нужно будет чем-то кормить и утеплить. — добавил я. — Мы не знаем, сколько времени будем шастать по льдам и снегам.

— Мешки с тёплыми вещами отдадим Верду, а запасы Рирзу.

— Я спросить стесняюсь, что понесёте вы двое? — вставил Верд.

Я прикрыл глаза.

— Верд. Мы тяжёлые. Тебе совсем коней не жалко?

Он подумал.

— Жалко. Поэтому, — лорд отжал мои вкусняшки, — ты садишься на диету.

— Опять?! — возмутились я и Софа.

— Тебе надо хоть немного сбросить, чтобы под вами двумя пегас не переломился.

— Я никогда не говорил, как тебя ненавижу?

— Один раз.

— Тогда я повторю. Я тебя ненавижу.

В глубине души я понимал, что он прав. Я слишком хорошо поправился после возвращения Софочки, я сам это понимал, но если честно, мне уже хотелось просто остановиться и делать что-то одно: либо окончательно худеть до состояния Матиаса, когда Сонечка лапала его пресс, а я даже дышать боялся, чтобы не привлечь к своему брюху внимание, либо продолжать тихонечко толстеть. И наверное, если бы не обстоятельства, я бы придерживался второго варианта. Дело в том, что я с самого детства вот такая плюшечка, родители часто напоминали мне о моём виде и склонности к полноте, но это была столь больная тема, что я каждый раз чуть ли не орал на них, лишь бы мы перестали обсуждать мой вес. Я прекрасно понимал, что мне нужно похудеть, но я виноват что ли, что в доме всегда были вкусности, а с силой воли у меня всё плохо? Мне было 9 лет, когда столь сильно загнобили старшеклассники, что я отказывался из дома выходить. Я тогда даже соды с уксусом в воде намешал и выпил. Уже не помню, почему я был уверен, что это поможет похудеть. Всё закончилось тем, что я чуть не прожёг к херам желудок, но зато узнал, что я целитель. Меня отправили в новую школу, в самом сердце Ксентарона, где через много лет я повстречал самую милую пышненькую булочку на свете, которая практически избавила меня от комплексов. Во всяком случае, мне уже не хотелось рыдать, когда я слышал комментарии в свой адрес, и я узнал, что оказывается, мне очень даже нравится, когда ласкают большой и когда-то ненавистный мне животик. И я наконец без чувства стыда могу признать: мне нравятся пышечки. Очень. Вернее, одна пышечка, которая сильно похудела, но это поправимо. Хых, каламбур.

Пока я задумался, Софа принялась яростно доказывать брату, что нельзя вот так людям говорить об их недостатках.

— Софит, — ухмылялся лорд, — я тоже толстый. У меня есть право называть его и жирным, и не жирным, потому что я такой же. А у тебя теперь нет.

— Нельзя людей жирными называть! Это грубо и обидно!

— Можно подумать, тебя так обзывали хоть раз.

— Представь себе, — буркнула она, сев на кровати и поджав под себя ноги.

Верд замолчал.

— Правда?

— Правда. Не раз, и не два. Так что заткнись и не называй так Рафи.

— Ладно. — он хрустнул печеньем и задумчиво хмыкнул. — А меня ни разу. Фейлн не считается.

Мы оба, и даже Рирз, уставились на него. Верд не такой крупный, как я, его живот поменьше, но он определённо входит в категорию полненьких.

— Почему? — спросила Софа.

— Потому что он лорд, — ответил Рирз.

— Да, — кивнул Флейм. — Потому что я лорд. И я был довольно капризным и избалованным.

— Не был. Ты до сих пор такой.

— Я тебя тоже обожаю, сестрица. Мои отбитые друзья боялись, что я скажу отцу, и тот их повесит. Хотя, он бы такого не сделал, но всё же боялись.

— Я не был капризным лордом, — заговорил Холдбист, задумчиво смотря в пламя камина. — Я был бастардом. Лорд Рогор меня признал, потому что в браке долго не рождались дети, но когда это случилось, я стал не нужен, а избавляться от меня было нельзя, лорд дорожил репутацией. Я жил в Фиенхолле, но Рогор всячески меня скрывал. Поэтому я, кстати, не учился в школе. Меня учили дома.

Софа робко потянулась к нему и взяла грубую ладонь.

— Теперь понятно, почему ты так легко сбежал со мной тогда.

— Мне было нечего терять, — улыбнулся Рирз. — Но я не жалею.

Девушка погладила его руку. Подумала, и подняла рукав рубахи. На левой руке были видны тонкие длинные рубцы. Я видел их несколько раз, Софа их прятала, но всё не решался спросить, откуда они.

— Я не была ни бастардом, ни капризным лордом, — усмехнулась она. — Я была талантливой. Самой талантливой певицей в моём колледже. От меня много требовали и многого ждали, и не дожидаясь — начинали унижать. В конце концов, я не выдержала, и причиняя себе боль смогла отвлечься от переживаний. Это работало недолго, и я убежала. От матери, от учителей, от проблем, от всего. — она опустила голову. — Меня не искали. Наверное, мне просто нашли замену.

Я придвинул Софочку к себе и бережно обнял. Та втянула мой запах и обвила бока руками. На меня с ожиданием смотрели парни. Видимо, моя очередь откровенничать.