Там же накрыли скромный ужин – Эриен знал о вкусах Ирзи и позаботился о фруктах и почти не тронутой приготовлением рыбе, сам же предпочитал пресную выпечку из злаков. Общим в их рационах было только вино – Ирзи за годы в жизни в Империи привык к его непритязательной мягкости и деликатному послевкусию.

Сделав ещё один глоток, Ирзи поставил бокал на борт и погрузился в тёплую воду с головой, чтобы вынырнуть перед лицом Эриена – ему пришлось открыть глаза.

– Даже я не готов к такому напору, – промурлыкал Ирзи: мокрые волосы стали совсем тёмными, откинутые назад, они подчёркивали рельефные скулы.

– Скажешь тоже, – Эриен усмехнулся и провёл рукой по линии его челюсти – Ирзи попытался поймать пальцы ртом, но ему не удалось.

– Ты можешь звать меня, когда нужно, я не откажу, – Ирзи оседлал бёдра и взял лицо Эриена в ладони.

– Не хочу навязываться. – Правда не хотел, порой удивлялся, почему Ирзи всегда выступает инициатором встреч после всего, что ему пришлось пережить по вине Эриена.

– Ладно тебе, – Ирзи слегка коснулся его губ – слишком мимолётно для поцелуя. – Это твой единственный вариант, а я совсем не против.

– У тебя же всё нормально с сексом, – Эриен снова прикрыл глаза, чтобы не прозвучало осуждающе: личная жизнь Ирзи перестала волновать его давно – прекрасно понимал, что на верность в отношениях с ремийцем рассчитывать не стоит. Хотя сам факт наличия отношений отрицать было уже невозможно.

– Секса в моей жизни не так много, как ты думаешь, – Ирзи провёл языком по шее. – А хорошего секса – ещё меньше.

– Договорились, – Эриен прижал щеку к плечу, чтобы избежать возбуждающе-щекотящих прикосновений; планировал продолжить на кровати.

Эриен не питал никаких иллюзий и научился абстрагироваться от всего, что говорили о ремийцах в целом и об Ирзи в частности. Именно ему Ирзи отдавался искренне – в их редкие свидания принадлежал целиком и полностью, даря удовольствие и радуя глаз своей яркой внешностью. Да, именно на внешность Эриен изначально обратил внимание – сейчас, когда он окончательно отбросил стеснение и не думал оправдываться, мог сказать, что Ирзи даже в модифицированном виде не вызывал отторжения. От более натурального варианта и вовсе терял контроль – и дело было не в длительном воздержании, как сегодня предположил Ирзи.

Раньше Эриен думал, что секс – часть отношений, неотъемлемая, но не приоритетная. Теперь всё изменилось, но никаких угрызений совести по этому поводу Эриен уже не испытывал. Знал, что никто из близких его не осудит – хотя большинство просто боялись заговаривать на эту тему, слишком неоднозначной и сложной она была. Личная трагедия Эриена не затрагивала интересы Империи, но оттого не становилась для него менее значимой – все планы на будущее рушились, как песочные замки, которые он в детстве сооружал вместе с Маем. Уходить с головой в государственные дела не помогало – всё равно возвращался в полный детского смеха дом, видел объятия и нежные взгляды. Нигде не получалось скрыться от мыслей о своей судьбе, и лишь Ирзи на короткие часы в нестерпимо неспешном течении времени позволял забыться.

С Ирзи было действительно хорошо – не только заниматься сексом, но и общаться: о том, что ремиец – интересный собеседник с широким кругозором, Эриен сделал вывод ещё на «Ц-2». Необходимость избегать политических тем отпала, и разговоры длились по полночи.

Но настроение для бесед появлялось после насыщения – Эриен обследовал губами и языком каждый сантиметр кожи, гораздо более чувствительной, чем у него самого. Ирзи выгибался и стонал – Эриен знал, какой будет реакция на каждое действие, но процесс никогда не надоедал. Приносить наслаждение было важнее, чем его получать – для Эриена тело Ирзи было сравнимо с кх’гари, древним духовым инструментом, известным ещё у жителей Ремена: можно менять тембр, тональность и громкость стонов.

Соитие было финалом композиции – Эриен терялся в ощущениях сам, хаотично тыкаясь губами в шею и грудь Ирзи: сорванное дыхание перемежалось вскриками. После оргазма ловил последние капли удовольствия – распластавшись по Ирзи, неспешно целовал его. Ирзи отвечал, гладя одной рукой по спине – пальцы невесомо перепрыгивали с позвонка на позвонок, вторую ладонь запустил в ещё влажные волосы, чтобы через несколько минут несильно, но ощутимо оттянуть.

– Будешь на Арикте через две недели? – спросил Ирзи, уверенный в положительном ответе.

Вся жизнь Ирзи на Арикте сконцентрировалась на небольшом пятачке: снимал квартиру через дорогу от консульства, а в трёх кварталах находился Научный центр. Несмотря на то, что в главном городе планеты действовал общественный транспорт и можно было приобрести или арендовать гравикар, Ирзи всегда ходил пешком.

Климат близкого к океану района был мягким и влажным – чем-то даже напоминал сектор, где родился Ирзи, – и казался комфортным, как и размеренный ритм всего на Арикте: начиная со значительно ограниченной скорости трафика и заканчивая неспешными беседами жителей пригорода в традиционных уличных керийских кафе.

С едой, конечно, дело обстояло непросто – Ирзи и его подчинённые старались готовить сами, но из местного сырья. Хотя часть продуктов привозили из Конфедерации – товарооборот с Империей был небольшим, но не нулевым. В Центре учёные синтезировали компоненты не без помощи керийских коллег, доставалось кое-что и малочисленным служащим консульства.

Впрочем, Ирзи не циклился на бытовых неурядицах – на Арикте чувствовал себя лучше, чем на Евразии и тем более чем на «Цитадели-2»: только оказавшись на планете, понял, насколько его угнетала жизнь на космической станции. Однако и кольцо теперь вызывало у Ирзи странные чувства и мысли – сходная с «Ц-2» искусственность мира бросалась в глаза и вкупе с долго заживающими травмами при общем неприятии соплеменниками физических недостатков оставила горькие воспоминания. До последних событий Ирзи страшило старение – негативный сценарий произошёл значительно раньше времени, и не сказать, чтобы он понравился.

Более того – Ирзи до сих пор не был уверен, что его назначение консулом не стало результатом изменившегося отношения Ру: после длительной службы в Союзе на благо Конфедерации отправил в Империю, лишив практически всех полномочий.

Штат консульства насчитывал всего шесть сотрудников, и даже это количество Ирзи считал избыточным – при текущем объёме работы можно было справиться втроём. Но Ру настоял на своём, к тому же бо́льшая численность добавляла веса, так что Ирзи, можно сказать, совсем не утруждался: свободное время было в достатке, однако пренебрегать должностными обязанностями не собирался. Всё-таки именно консул в данный момент являлся лицом Конфедерации в Империи. Лицом более строгим, чем остальные ремийцы.

На оформление документов для учёных уходило немного времени – имперские чиновники не имели пристрастия к волоките и все спорные вопросы решали быстро. Эффективность на местах, по мнению Ирзи, обеспечивалась жёстким регламентом и высоким уровнем дисциплины – в Конфедерации с этим было не так гладко. Многое достигалось за счёт пропаганды, но большинство ремийцев зачастую не были заинтересованы в повышении эффективности своей деятельности. Личное имущество, как и привилегии, практически отсутствовало, до недавнего времени экономика не требовала высоких темпов развития, однако вступление государства в галактическое сообщество, создание регулярной армии и освоение новых технологий намекало на необходимость перемен.

В Империи с поиском мотивации, похоже, проблем не возникало: подданные доверяли монарху и стремились повысить благосостояние своей семьи – ради детей, которые вырастут, чтобы потом в свою очередь работать на пользу государства. При этом керийцы и немногочисленные на головных планетах к-руты были абсолютно вольны во всём, что они делают: выбирали место жительства, место учёбы, профессию исходя из возможностей, способностей и потребностей.