Они отправились на топливо заготовительную базу и несколько часов пытались приладить одну из цистерн к траку. Проклятая серьга стальной многотонной гадины была выше, чем крюк фаркопа трака и не желала на него садиться. Терез и его механик безуспешно провозились с ними два часа, пока новый звеньевой, заведующий топливо заготовительной базой не прислал им на помощь двух своих механиков и троих подсобных рабочих. Совместными усилиями, спустя еще три часа им удалось переставить фаркоп и закрепить на нем цистерну. Пробный заезд подтвердил, что все сделано хорошо, и крепление должно выдержать дальнюю поездку. Потом трак доверху заправили топливом, после чего механики звеньевого ушли по своим делам, а Терез со своими людьми принялся за подготовку двигателя. Они с огромным трудом выпросили у главного звеньевого, ведающего запчастями клана, нужные запчасти и провозились с ремонтом до поздней ночи. Только под утро спутники Тереза отправились получать продовольствие, воду и патроны для перехода и собирать пожитки – походный шатер и вещи. Терез заканчивал с траком сам. При помощи морехода он заменил масло в двигателе и только сейчас смог прилечь отдохнуть – глубокий сон пришел сразу, разом погрузив его в темную пучину без снов и мыслей.
Вой клаксона снова наполнил пространство вокруг протяжным утробным гулом, Терез снова вздрогнул, подскочил – оказывается, он снова провалился в сон после первого призывного сигнала. Сел потер красные глаза, помассировал виски. Его люди заканчивали укладку вещей в трак, мореход им помогал. На них было жалко смотреть – в отличие от него, никто из них не сомкнул глаз этой ночью – лица серые, огромные мешки под глазами. Они не спали уже третьи сутки, в последний раз такая возможность им улыбнулась на переходе, во время обратного пути в стойбище клана – короткий, в несколько часов, сон в промежутках между несением дозора.
Женщина худая и сгорбленная, в перепачканной и пыльной одежде стояла возле трака, прижимая к себе двух чумазых девочек. Они не принимали участия в процессе укладки вещей в трак. Это была жена и дочери механика Тереза. Из экипажа их трака семья была только у него. Сегодня, в первый раз за всю историю клана, семьи отправятся в набег вместе с воинами клана, вместе со своими мужьями, братьями, сыновьями. Женщины заметно нервничали, повсюду детский плач наполнял пространство вокруг. После очередного завывания клаксона плач усиливался, становился громче, матери успокаивали детей, шикали, пели им песни, качали их на руках, но плач не стихал. Две девочки, дочери механика стояли молча, они не плакали, только молча таращили огромные испуганные глаза по сторонам. Понимают ли эти люди, куда на самом деле они идут? Осознают ли они, что ждет их там, в конце этого пути? Знают ли, что не все смогут преодолеть этот путь?
Терез задумчиво перевел взгляд на мореплавателя, тот совсем выдохся и рухнул на песок, завалившись набок, оперся о лысую большую покрышку трака и смотрел перед собой пустыми глазами. Должно быть, его жена и сыновья вот точно так же стояли на берегу, испугано вглядываясь вдаль, в свое будущее там, далеко за кромкой воды. Так же страшились сделать этот последний шаг вперед. Шаг, который оставит позади тяжелую, но понятную старую жизнь и откроет для них новую, но непознанную абсолютно другую жизнь. Терез опустил глаза. Эта новая жизнь – такая ли уж она другая?
Юноша снова посмотрел на мореплавателя – тот спал глубоким сном, обвел взглядом стойбище кланов – всюду суетились люди. Люди жили и умирали там, люди живут и умирают здесь. Те же заботы, тот же голод и вражда за кусок пожирнее – убей другого сегодня, чтобы самому дожить до завтра. От чего этот человек бежал и что нашел он здесь? Терез потянулся ладонью вдоль бедра, сжал рукоять своего ножа. В памяти всплыли слова отца – «Ты его привел, тебе и решать». Юноша шагнул к спящему мореходу, потянул нож вверх, серое лезвие тускло заблестело. Его спутники, молча, отрешенно наблюдали за ним, даже дети смотрели с интересом, не пряча глаза. Там, куда они идут, тоже живут такие же люди, у их мужчин на поясах точно так же висят тяжелые ножи, которые будут вот так же «решать» их судьбы, возможно даже и судьбу самого Тереза. Нож замер, на половину показавшись из ножен. Этому нет конца, это замкнутый круг – история многократно повторяется из раза в раз, от человека к человеку, меняются только лица действующих героев. Рука пошла вниз, тусклый блеск стали погас, нож вернулся в ножны.
Клаксон больше не оглашал округу своими призывными раскатами, дети успокаивались, плач стихал. Люди вокруг начали суетиться, потянулись вперед в центр стойбища, туда, где стоял впряженный в такую же многотонную цистерну, огромный бронированный трак Намама Таназа, над которым развивалось большое черное полотно с белым черепом кода, еле трепещущееся на слабом ветру.
Отец, облаченный в плотный полевой костюм, подпоясанный поясом со множеством подсумков и автоматом в руке, забрался на капот своего трака, Дерека, тоже в полной боевой выкладке с автоматом за спиной, стояла справа на подножке трака. Отец развел руки в стороны, призывая собравшихся кочевников к тишине – он готовился произнести речь. Речь должна была наполнить сердца людей надеждой, согреть их сладостными грезами о щедрых дарах, которые ждут кочевников в полуночных городах. Вселить в души людей уверенность в предстоящей победе, мотивировать стойко терпеть и переносить все тяготы и лишения долгого, изнурительного пути. Терез смачно сплюнул себе под ноги, поднял глаза на своих людей из экипажа его боевого трака – они его семья, не та настоящая кровная, но родная и близкая. Несколько последних лет, бок обок он с ними участвовал во всех набегах своего отца, сражался, спал и ел с ними вместе из одного котла. Сегодня они так же вместе отправятся в очередной поход. Они так же будут делить с ним дорогу в пыльном траке, травить байки во время привалов у костра, чинить в дороге старую рухлядь и прикрывать его спину во время сражений. Они устали, они измотаны до крайности – он в ответе за них, теперь они его родня. Настоящая семья. Даже эта страшная женщина и ее дочери, они тоже часть его семьи. Даже мирно спящий мореплаватель теперь его семья.
– Грузитесь в трак, скоро отправляемся.
Севшим голосом сказал юноша. Люди с изумлением уставились на него.
– Помогите мореходу, аккуратнее его заносите, не разбудите.
Не обращая внимания на их удивленные взоры, продолжил Терез, развернулся и полез в трак занимать водительское место, бросив на ходу.
– Я поведу – остальным отдыхать.
Намам, стоя на бронированном капоте своего боевого трака, произносил свою пламенную речь. Через узкую щель в бронированном лобовом листе были видны только макушки собравшихся перед ним людей. Толпа то заворожено слушала своего вожака, то начинала громко скандировать, одобрительно откликаясь на его призывы, приходя в неистовый восторг от происходящего. Потом вверх взметался кулак Таназа и все разом смолкали, чтобы впитать в себя очередную порцию подкупающих горячих речей. Бронированные листы трака глушили голос отца и выкрики толпы, превращая их в однотонный бубнеж и вой. Это обстоятельство ничуть не огорчало юношу, напротив – давало возможность побыть наедине со своими мыслями, заглянуть вглубь собственного сознания, понять суть собственных желаний и устремлений.
В речах отца не было ничего нового и важного для юноши, они не действовали на Тереза так, как действовали на остальных. Отец умел манипулировать людьми. Умел распалить их страстными призывами, купить их щедрыми обещаниями, усыпить и подчинить сладкими посулами. Вожак должен уметь управлять толпой! Этот урок юноша хорошо усвоил и запомнил, научившись ему от своего деда, который души не чаял в Терезе и старался передать тому все свои знания и умения. Речь оратора подходила к кульминации, голос брал высокие ноты, толпа наэлектризовано гудела, готовая взорваться, выплеснуться во все стороны киловаттами необузданной энергии. А в голове по кругу крутилась одна и та же фраза – «Кто ослабнет и отстанет – будет брошен, без всякой жалости. Любой, невзирая на родство и положение в клане!». Юноша знал, что отец никогда не любил его, и это чувство было взаимным.
