Батюшка глянул на меня, приметил, что я реву, руками всплеснул, некультяпо обнял, смачно поцеловал в лоб, сгрузил мои узлы наземь, всучил бабушке мою именную бумагу и, пожелав напоследок не опозориться, уехал, остервенело Сергуньку погоняя.

– Ну что, моя хорошая, натерпелась ты, как я погляжу? – спросила старушка. – Ты забудь про прошлое. Вот как войдёшь в эти ворота, так новая жизнь у тебя и начнётся. Идём, идём, девочка.

– А узлы? – растерянно спросила я, чрез слёзы провожая взглядом отчую телегу.

Батюшка так и не оглянулся. Уж не ведаю, напугала ли его эта бабушка, или стыдно было к непутёвой дочке чувства показать, да телега так и скрылась за поворотом, а я всё стояла и смотрела на пустую подъездную к школе дорогу. А мимо неё катили кареты, да люд столичный прохаживал, для них меня будто и не было.

– Занесут твои узлы, – махнула рукой старушка. – Иди за мной, девочка.

Мне и осталось что только послушаться, не за батюшкой же бежать, всё равно не примет.

– У нас, вообще-то, набор уже закончился, но от такого родителя я тебя с радостью сама в послушницы возьму, если другие наставницы не позарятся, – проговорила бабушка. – Зови меня матушкой Евдорой, деточка. Сегодня уже проверять тебя не будем. Поспишь у меня, а завтра определим, куда тебя пристроить. В крайнем случае, если силы ведьминские слабые совсем окажутся, останешься служкой, будешь мне помогать за школой приглядывать, пока нового магистра не назначили.

– Так меня могут и не взять в обучение? – испугалась я.

– Там видно будет, всё от потенциала зависит, – пожала сухонькими плечами старушка. – Ведьмовство я в тебе чувствую, но, пока проверку не пройдёшь, не узнаем. Сила ведьминская она такая, иногда может и спонтанно проявляться, не имея постоянной основы. А без врождённого таланта и стабильной силы в обучении не место.

Вот я угодила! А ежели не подойду? И что же тогда, всю жизнь в служках ходить? Вот тебе и столице, такими путями мне до княжеского дворца и к старости не добраться.

Матушка Евдора провела меня по тёмным проходам до своей комнатки, маленькой такой, у нас курятник и то больше будет, указала на кровать, велела ложиться спать и ушла.

Ну вот, даже и рассмотреть ничего не получилось. И спать совсем охоты нет, какой тут сон, коли вокруг такое творится. Да и выспалась я за день-то. Присела на краешек кровати, сложила руки на коленках и призадумалась крепко.

***

– Весения, просыпайся, – за плечо меня трясти кто-то принялся.

Тут же вскочила, как ошпаренная, испуганно поозиралась и со звучным «хууух» присела обратно.

– Утро уже, девочка, наставницы сейчас соберутся. Кормить тебя пока не будем, на голод сила лучше идёт. Ты пока готовься, а я пойду предупрежу. Пришлю потом за тобой послушницу.

И матушка Евдора вышла. А я осталась. И как готовиться-то? Чего делать? Хоть бы подсказала что да как. Про ведьмовство я ничего и не знаю, потому принялась повторять грамоту, которой матушка обучила. Цифры и буквы перебрала все, в слова и суммы поскладывала. К тому времени, как принялась городов больших названия перебирать, косу переплетая, в комнатку влетела какая-то девка в чёрном платье до пола и с чёрной лентой в волосах.

– Не девка, а послушница, в крайнем случае, девушка, – наставительно проговорила она.

– Да что же это делается-то? Я же только подумала… – пробурчала я.

– Вот поступишь, научишься, и никто твои мысли видеть не будет, – улыбнулась она.

– А я буду? – подхватилась я. – Вот так прям и всё, об чём другие думают, буду видеть?

– Не всё, конечно, но, при желании и с допуском да, будешь читать чужие умы, как раскрытую книгу, – улыбнулась она. – Но только если до высшей ступени дойдёшь, а это мало кому дано. Я пять лет училась, чтобы самые явные мысли у незащищённых начать видеть.

– Ух ты! – только и смогла выдохнуть я.

– Пошли уже, там тебя заждались, – усмехнулась ведьма. – Ты уже выдающаяся личность, если смогла матушку Евдору уговорить принять тебя после окончания набора. Вообще тебе очень повезло, магистр Матфий не допустил бы такого, да и следующий магистр вряд ли согласится отступить от правил.

– А где эти ваши магистры? – испросила я.

– Убили нашего магистра Матфия, но нам об этом говорить запрещено. А нового ещё не назначили, – с грустью проговорила ведьма.

– Как убили? – испугалась я.

– Иди за мной, – насупилась она. – И не болтай лишнего.

Пришлось обождать с расспросами, интерес подальше за пазуху спрятать, да идти за вредной ведьмой. Вот не зря батюшка их не любит, противные они, ведьмы эти.

Сейчас, при дневном солнышке, я смогла разглядеть школу получше. Замок, как есть замок! Кругом серые каменные стены, потолок высокий такой, и окна большие, цветастыми стёклами закрытые. Красиво, но непривычно. А потом мы вышли из узких проходов с окнами и очутились будто в волшебном царстве – огромный зал, весь такой светлый и яркий, на стенах какие-то картины, и лесенка широкая посредине из разноцветного камня. Красота-а-а!

– Ты вообще откуда такая дикая взялась? – посмеиваясь, ведьма испросила.

– Из Уточной слободы я, что при городе Приточном, – как на духу ответила я.

– Да ты хоть читать-то умеешь? – ведьма губы кривить принялась.

– Умею. Я грамоте обучена, и говорить умею по-вашему, но тут такое, я и растерялася, – закрасневшись, призналась я.

– Прекращай смущаться, а то так и вернёшься в свою слободу, – улыбнулась ведьма. – И зови меня Марсой, а то всё ведьма, да ведьма.

– А нечего в мою голову лезть, – пробурчала я недовольно.

– Иди уже, – засмеялась Марса, указав мне на дверку, к которой мы и пришли уже.

Открылась та дверь сама. Вот так прям взяла и растворилась предо мной! А та-а-ам, ужас, мрак и что-то невиданное…

Я так и попятилась, наткнулась на Марсу, оглянулась и прошептала:

– Не хочу-у-у.

Марса улыбнулась опять и со всей силушки как толкнёт меня вперёд.

Ведьма эта гадкая меня так пихнула, что я пробежала шагов пять, да и брякнулась на коленки. И дверка за мной тут же со скрипом страшным затворилась. А вкруг темень, хоть глаз коли. И в темени этой, чую, притаился кто-то. Я, только как глянула в эту темноту, почуяла неладное. Прямо холодом потянуло. Не зря испугалась.

А тут ещё и это – из темени на меня как кинется какая погань белёсая. Ну я и завизжала, с перепугу подскочила, кинулась к дверке, а её и нет, как не было. Шагов двадцать пробежала, опомнилась, оглянулась – никого.

– Да что ж вы, ироды столишные, творите-то?! – всплеснула руками. – Извести удумали спозаранку?!

А в ответ тишина. По сторонам поглазела, да толку нет – темно ведь.

– И чего? Так и будем стоять? – испросила, уперев руки в боки.

– Ишь какая боевая, – прокудахтал кто-то противным голоском откуда-то сбоку.

Я резво повернулась, а нет и там никого. Не видать, да чую, что нет.

– Это она на словах только боевая, а толку-то с тех слов, – донеслось с другой стороны. – Брехливых девок завались, да ведьмы среди них не водятся.

– А ты морду свою покаж, я те поведаю, кто здесь брехливый, – взбеленилась я и рукава рубахи вверх потянула, чтобы кровякой не заляпать.

Знаю я таких петухов, они только и могут что кукарекать, а как до дела дойдёт, так в кусты. У нас в слободе тоже такие водятся, так я их на раз на место ставила. Ведьмина сила тут без нужды, и так по роже надаю.

– Ты смотри-смотри, Дар, она тебя бить собралась, – принялся гоготать первый.

– Ой, Сил, боюсь, – заржал второй.

– А она-то не боится, – первый.

– Не порядок, – второй.

И как завоет всё, как закружится. Белые тени вкруг заметались, холодом могильным повеяло. У меня руки и опустились. Страх обуял, зуб на зуб не попадает. Села, сжалась вся и заревела. Домой хочу, к матушке.

И вдруг слышу, плачет кто-то рядышком совсем. Голову от колен подняла и вижу – малец стоит, не старше Яськи моего, коленки в кровь изодраны, ручонка одна плетью висит, а второй он сопли по мордашке размазывает и ревёт. Глазищи большие, страха полные.