– Простите, я не знал.

– Ничего, ничего…

Старик закуривает, смотрит себе под ноги. Адель сбивается, банка вылетает за границы прямоугольника. Она расстроена. Стоит, опустив глаза, молчит. Наверное, нахлынули грустные воспоминания. Снова моя очередь. Перед тем как приступить к прыжкам, я спрашиваю старика:

– А как же, извините, закон природы, в соответствии с которым желания переходят к людям от окружения? Любой человек, даже с ОКОМ, все равно находится в обществе! Он все равно неизбежно должен заразиться чужими желаниями, причем бесплатно!

Витель оживляется:

– Хороший вопрос! Но ОКО устроено так, что это не работает. Братья поставили ограничение. Хотите – верьте, хотите – нет.

– Но ведь это против законов природы!

– Летать в воздухе, в самолете, казалось бы, тоже против закона гравитации, открытого Ньютоном. Однако же люди делают это.

– Прыгай! – говорит Адель.

Я бросаю банку в первый квадрат.

– Так что делать? Как остановить это беззаконие?

– Для начала нужно иметь такое желание. А оно осталось у немногих. Люди Лемье следят за неблагонадежными, например за мной. Теперь они будут следить и за тобой – знай это. Это желание в избытке есть у людей, свободных от ОКА, но они не могут передать его нам.

– Ну, прыгай же! – просит Адель.

Я запрыгиваю на цифру один.

– Неужели нет никакого выхода?

Старик поднимается со скамейки:

– Есть! И я скажу вам какой.

Я стою на одной ноге в первом квадрате и смотрю на него. Я снова все с тем же удовольствием ощущаю, что всю мою теперешнюю жизнь определяет одно главное желание. Оно во мне пульсирует, требуя наполнения, – праведное желание разобраться во всем, что происходит в этом мире, и устроить жизнь людей по справедливости.

– Ты будешь играть или нет? – обижается Адель.

Ее папа выпускает изо рта колечко дыма, задумчиво на него смотрит.

Ну же, говори, старик!

В этот момент во дворик врываются люди в масках, шлемах и черных защитных комбинезонах. Их так много, что я не могу сосчитать. На их касках нарисован глаз.

ОКО!

К каждому из нас подбегают трое. Двое сбоку хватают за руки, третий защелкивает на запястьях наручники. Выходит мужчина в штатском, в белой рубашке, молодой, энергичный, белобрысый, с белыми бровями, вальяжный и самоуверенный. Наверное, главный. Он ест большое красное яблоко. Глядя на меня, он улыбается:

– Можешь опустить ногу.

Черт!

Он дожевывает очередной кусок фрукта, победоносно глядя на меня, старика и Адель, и заявляет:

– Вы все арестованы как заговорщики. Господин Витель давно находится у нас под наблюдением. Неопровержимо доказано, что он имеет тесную связь с враждебным подпольем ЧИСТЫХ. Вы, вне всякого сомнения, его пособники. Дочка все делает, как прикажет отец. А этот господин, личность которого нам предстоит установить, только что перенял от него опасное и вредное желание.

Белобрысый вызывающе на меня смотрит.

– Именем закона приказываю отвезти арестованных в место свершения правосудия.

Он говорит это и выкидывает недоеденное яблоко мне под ноги. Его остатки катятся по квадратикам и останавливаются на цифре семь.

Нас хватают под руки и волокут на улицу. Там стоят три бронемашины. В первую сажают Вителя, во вторую Адель, меня – в третью. Испуганные прохожие останавливаются в отдалении, наблюдают за происходящим с безопасного расстояния. Все происходит так быстро, что я не успеваю запомнить их лиц.

Я оказываюсь на заднем сиденье, между двумя громилами. Один из них, который справа, приставляет к моим ребрам ствол пистолета. Но я не чувствую страха. Все, чего я хочу сейчас, – разобраться во всем и устроить жизнь людей в этом мире по справедливости. Впереди шофер и еще один охранник. Двери захлопываются, и машина трогается с места. Водитель спрашивает:

– Куда их?

Тот, что слева от меня, отвечает:

– В расход. Опасные типы.

И говорит, поворачивая ко мне лицо в маске:

– Братишка, отдай нам свои желания. Тебе они больше не понадобятся.

От него несет виски. Глаза в прорезях злые, безразличные. Тот, что спереди, добавляет, не поворачивая головы:

– Если ты сделаешь это, умрешь безболезненно.

Громила справа не сдерживается, хихикает. Его рука трясется, дуло пистолета трется о мои ребра.

Я думаю: «Неужели я так и не узнаю, кто я такой и откуда?»

Вспоминаю девочку-подростка на поляне, в клетчатой майке. Неужели никто так и не сможет ей помочь?

Я думаю: «Это несправедливо».

Машина делает крутой поворот.

Я думаю: «Я хочу выжить, чтобы устроить этот мир так, как надо».

Я вижу всех их, я чувствую их желания и мысли. Тот, что слева, ковыряется с неисправной рацией. Он отвлекся на несколько секунд, и это будет стоить ему жизни. Тот, что справа, слишком самоуверен, а зря. Неожиданно для себя самого я изворачиваюсь и бью мыском ноги прямо в висок шофера. Тот охает, склоняется на бок и выпускает руль из рук. Охранник, сидящий на переднем сиденье, подхватывает баранку, чертыхаясь. Броневик наезжает на бордюр, виляет, еще мгновение – и перевернется. Удобный момент, чтобы расправиться с ними всеми. Сейчас тот, что справа, будет стрелять. Угадать бы мгновение! Раз, два… Я подаюсь вперед всем телом. Спину обжигает. Выстрел! Тот, что слева, вскрикивает и обмякает. Пуля вошла в него сбоку, под бронежилет. Я отклоняюсь назад, прижимая руку с пистолетом к спинке сиденья. Пока правый выдергивает ее, успеваю вывернуться так, что мои ноги охватывают его шею. Я успеваю свернуть ее за мгновение до того, как он готов сделать второй выстрел – мне в голову. Его удивленные глаза вылезают из орбит, голова откидывается назад и бьется об стекло. Сзади все тихо. Похоже, пуля попала левому в сердце. Изловчившись, пальцами рук, сцепленных за спиной, нащупываю его нагрудный карман. Как банально – ключи от наручников оказываются именно там. Несколько секунд – и я свободен. Беру пистолет из кобуры правого, приставляю к виску того охранника, что спереди. Он только что совладал с машиной, выпрямил ее движение. Я командую ему:

– Тормози.

Он испуганно вздрагивает, тянет ногу к тормозам. Минута – и мы стоим. Вдруг выстрел! Пуля прошивает переднее сиденье и проходит в миллиметре от моего бока. Как он изловчился? Неважно. Ответный выстрел – и его мозги на лобовом стекле. Я быстро вылезаю из машины, вытаскиваю шофера на асфальт, добиваю его выстрелом в голову, сажусь за руль. У него на поясе вижу ручную гранату. Беру ее себе. Осматриваюсь. Мы стоим около какого-то парка развлечений. Краем глаза я вижу чертово колесо, другие аттракционы. Испуганные люди, стоявшие в очереди за билетами, с криками разбегаются в стороны. Далеко впереди – бронемашина, в которой везут Адель. Шипит рация: «Третий, третий, почему отстали? Прием!». Жму на газ. Нужно догнать их. Разгоняю броневик до ста миль в час. Проносится мысль: «Я неплохо умею убивать людей. Откуда во мне эти навыки?»

Догоняю вторую машину, объезжаю ее слева, становлюсь впереди нее, открываю дверь и резко торможу. За секунду до удара успеваю выпрыгнуть. Вижу, как та переворачивается на крышу. Открывается задняя дверь, выползает раненый охранник. Это его смертельная ошибка. Пристреливаю его. Заглядываю в салон сзади. На ремне безопасности вниз головой висит второй, копается в кобуре. Выстрел – и он тоже мертв. А вот и Адель, тянет ко мне руку, ее лицо в крови. Вытаскиваю ее. Из салона стреляют. Мимо. Бросаю туда гранату. Взрыв – все кончено.

Адель садится на бордюр, охватив голову руками. Она плачет, ее плечи нервно содрогаются. «Нельзя терять время!». Я роюсь в карманах того охранника, что вылез первым, ищу деньги. Нахожу какие-то кредитные карточки – пригодятся. Забираю рацию. Броневик с Вителем уже не догнать, да и не на чем. Нужно бежать и прятаться. Но куда?

Неожиданно охранник подает признаки жизни. Открывает глаза. Быстро говорю ему: