– Дома, где же мне ещё ночевать, – оправдываюсь я.

– С чего бы такая страсть? – она ноготком пытается счистить свежее пятнышко помады на воротнике моей рубашки. – Неужели у старой любви второе дыхание открылось?

Смотрит со злой иронией. Лера из соседнего отдела, пропущенная буковка алфавита. Любовница, превратившаяся во вторую жену. Те же вопросы, те же претензии: "Ты меня любишь?.. О чём думаешь?.. Кто она?.."

Одна мама их всех родила?

Спасение входит в лифт в виде пожилого сотрудника компании. Под пыткой недосказанности Лера зло раздувает ноздри. Подозрительным взглядом искоса изучаю её… А не ты ли, "родная", организовала вчера звонок "доброжелателя"? Место расчищаешь? Нет уж, извини, одну клетку на другую менять не буду.

Перед тем как выйти Лера неприметно, но очень зло щипает меня за ягодицу. Выгибаюсь от неожиданности, ловлю в зеркале недоумённый взгляд сотрудника, натянуто улыбаюсь:

– Как футбол? Порадовала вчера наша сборная?

Целый день удивляю коллег по работе, отзываясь на оклики только со второго раза.

– Может вам в отпуск пора? – в голосе ехидные нотки. Начальник отдела, одинокая, далеко за тридцать. Злые складки в углах рта.

Пытаюсь взять себя в руки – тщетно. Кофе не помогает. Самое большое желание – запустить неугомонный телефон в стену. Часовые стрелки издеваются, астрономия врёт – самый длинный день не двадцать второго июня.

Кончится он когда-нибудь?

Ранние весенние сумерки. Под куполами неонового света автомобиль плетётся в вязком вечернем потоке. Неба почти не видно, слепые звёзды повержены неоном, овации трибун: гудение клаксонов, рычание двигателей, хлопанье дверей. Вскрытая вена проспекта гонит красные и белые кровяные тельца в разных направлениях, не смешивая. У города своя физиология.

Алиса радостно бросается на звук дверного звонка, повисает на моей шее.

– Я тебя люблю, – шепчет мне в ухо.

С чего бы это? Лиса заметает следы? Я ошарашен, стою, растопырив пальцы, боясь прикоснуться к жене. И вдруг расцепляю её руки: с моей шеи – долой. Гордость проснулась, шутки кончены.

– Извини! – Решительно прохожу в комнату. Снимаю с антресолей спортивную сумку, обмахиваю её ладонью. Сумка неохотно расстаётся с пылью, не хочет, чтобы я уходил.

– Зачем тебе сумка? Ты не забыл, что мы Свету ждём?

В просвет приоткрытой двери виден накрытый в гостиной стол.

– Без меня. Ухожу.

– Куда?

Мне не даёт ответить кукование дверного звонка. Щелчок замка, Света мимоходом целует Алису, по-родственному обнимает меня, а я стою как истукан, не в силах отвести глаз от дверного проёма. Светка ловит мой взгляд.

– Знакомьтесь – Гена, – представляет она застрявшего в дверях спутника.

У меня сжимаются кулаки… С балкона пятнадцатого этажа тебе не покажется высоко, приятель? Ноздри дрожат, вздох безнадёжно застрял где-то в глубине груди. В дверях моей квартиры – блондинчик.

С трудом расцепляю кулак, ответно протягиваю "сладенькому" руку. Светка что-то говорит, но я полный тормоз. Только некоторое время спустя, доходят отдельные фразы:

– Извини, что сразу не зашла. Я у Гены остановилась, это в другом конце города, на Набережной.

– Хороший район, – отвечаю. – А дом какой?

– По-моему, семнадцать, а ты чего с сумкой?

– Сумка?.. А! Извини, сейчас.

Бочком протискиваюсь в ванную. Торопливо – будто боюсь, что не хватит воды – обливаю лицо. Ещё, ещё…

Брызги на кафеле. Прикосновение полотенца. Зеркало.

Привет, дебилоид!

Отдышавшись, иду в гостиную. Народ уже за столом:

– Сколько ждать можно?

– Алиса, на секунду. – Выманиваю жену из-за стола, за руку тяну её на кухню. – Извините, ребята.

Спиной закрываю дверь, притягиваю Алиску к себе.

– Ты чего? – удивляется она.

– Ничего. – Хватаю её ладонями за щёки.

– Э-э-э… – Алиса смешливо уклоняется от жадных поцелуев, пытается успокоить меня. – Тихо-тихо… Ты чего разошёлся?

Пальчиками легко скользит по моим брюкам чуть ниже ремня.

– О-о-о!.. Тебе валерианочки налить?

Алиса на секунду поддаётся моим рукам, страстно отвечает на поцелуй, но тут же упирается руками в мою грудь, шепчет, пытаясь освободиться:

– Потерпи до вечера.

Задом отходит к кухонной плите, выманивая меня от двери, проскальзывает под рукой, убегает из кухни. Всё ещё пытаясь сладить с учащённым дыханием, вхожу вслед за Алисой в гостиную. Уныло смотрю на накрытый стол – да тут не на один час еды и питья. Никогда ещё не мечтал о том, чтобы застолье поскорее закончилось.

Весь вечер обмениваемся с Алисой многозначительными взглядами, это похоже на игру молодых влюблённых. Света и Гена прячут ухмылки, поглядывая на нас. Самый длинный день в году не торопиться уходить.

Наконец, мы наедине, но Лиска гибко уклоняется от моих рук, дразнит:

– Не торопись, мне надо убрать.

– Потом, – шепчу я.

Алиса ускользает из объятий, со смехом собирает со стола посуду. Она играет мной, распаляет и бросает. Разгорячённый, тащу на кухню стопку грязной посуды, закатываю рукава. Быстрее справиться с делами. Ничто не должно стоять между мной и Алисой.

Кухонный кран, стойка кобры, шипение воды.

Года два не помогал жене мыть посуду. Сволочь!

Лиска трётся о моё плечо щекой, что-то мурлычет, мимоходом целует меня и снова исчезает. Такого тугого завода я ещё не помню. Ой, берегись, лиса!

Полночи ахнули в небытие как мгновение, а мы всё никак не можем угомониться. Кончиками пальцев глажу Алису от лодыжек до кончиков волос, не могу налюбоваться.

– Что? Ревизия? – усмехается она. – Не беспокойся, всё на месте, хотя тебя давно здесь не было.

Не было, потому что наступила привычка. Хотя, разве можно привыкнуть к такой красоте?.. Ну, если каждый день одно и то же, тогда можно. Как в классике важнейшего из искусств: "Опять эта икра, хлеба бы купила!"

Привычка самый совершенный киллер: подкрадывается бесшумно, стреляет без промаха, и – контрольный в голову, или куда там полагается чувствам? Страсть, трепет пальцев, электрический ток между телами – всё наповал! Вот и бежишь за "хлебной корочкой".

– Я в ванную. – Перелезает через меня Алиса и спрыгивает с кровати.

– Я с тобой.

– Спинку потереть?

– Ага. И всё остальное.

– Догоняй.

Она призывно виляет в дверях голой попой, но я не тороплюсь. Когда из ванной доносится шипение воды, подношу к уху мобильник.

– Да… – едва дышит в трубку сонная Лера.

– Слушай, я тут подумал… Помнишь, ты говорила, что тебе надоело всё это?

– Ты знаешь, который час? – бормочет голосок в трубке.

– Знаю. Мне тоже надоело. Давай заканчивать с этим.

Секунда на раздумье и голос на том конце удивительно быстро просыпается, переходя в противоположную часть звукового диапазона.

– Козёл!

Кто бы сомневался, козёл и есть. Дальнейший поток слов выслушивать глупо. Кидаю смартфон на подушку.

Усталость наливает тело тяжестью, но едва слышное шипение воды выманивает меня из спальни. В прихожей ударяюсь о край подзеркальника. Сумочка Алисы падает на пол. Собираю рассыпавшиеся дамские мелочи и вдруг замираю, разглядывая в ладони крохотный прямоугольник – телефонную сим-карту. Доли секунды достаточно, чтобы изгнанный рогоносец уже по-хозяйски сидел во мне. Недоумённо смотрю на лежащий на подзеркальнике смартфон Алисы…

Что за игры с двумя "симками"? Не нравится мне это.

Алиса выглядывает в приоткрытую дверь ванной. Капли стекают с её смуглого тела, образуя лужицу на полу.

– Что за грохот? Решил соседей разбудить, или… – увидев в моих руках сим-карту, Лиска замолкает на полуслове. Меняется в лице, закрывает дверь и спустя секунду выходит, кутаясь в махровое полотенце.

– Только не заводись. – Она снимает скрепку с лежащей на подзеркальнике пачки квитанций за коммунальные услуги, «по горячему» вынимает из слота симку, ловко меняет её на ту, которая выпала из сумочки, нетерпеливо вздыхая ждёт, когда загрузится смартфон. – Можешь проверить, с этого номера сделан только один звонок – тебе.