Скала, напильник, пограничный пёс… Причём здесь пёс? А пистолет?.. Надо напрячься и вспомнить… Какой-то напильник… Какой?..

Строгие ряды алфавита рассыпаются, расписанный по буквам день превращается в абракадабру. Ночь переворачивает страницу.

Пожелтевшая бумага. Жидкая типографская краска. Жирные пятна и крошки меж страниц…

Наконец, поднимаю голову от руля. Полсотни километров от города, столько же лет со вчерашнего дня.

Остывший движок. Пепел нервов. Заправка неподалёку, но машину придётся подтолкнуть.

Домой добираюсь к вечеру. Ранние сумерки гасят косые полосы заката на потёртых обоях. Не зажигая света, пытаюсь прикончить пачку сигарет. Окуркам тесно. Вместо привычных пожелтевших страничек буковки пишут живую историю, и я не рад тому, что они обрели способность выпрыгивать из строгих рядов и складываться в слова и предложения.

Алисы всё ещё нет, телефон вне доступа. Настрой на бесплатный домашний театр и на изощрённое разоблачение изменницы рушится под напором злобы и нетерпения.

Нервы мечутся в клетке: лапами – на железные прутья, в полный звериный рост… Дрянь! Сука!

Рамку – на пол, фотографию – надвое. Хищный бросок двери. Клык английского замка впивается в дверной косяк, челюсть щёлкает, смыкается намертво. Дребезг стёкол, бетонные пролёты – в два прыжка, писк сигнализации, ключ в зажигание…

Рука замирает над рычагом коробки передач. Струны виснут как на гитаре, хозяин которой уезжает в длительную командировку… А собственно куда?

Табачный дым, рвань мыслей. Мир сузился до сигаретной пачки, которая давно и бессмысленно вращается в пальцах.

Гудрон, никотин… Сделано по лицензии… Минздрав предупреждает…

Знакомый стук каблучков частыми ударами заколачивает сердце под горло. От чёрного пятна ночи отрывается гибкая фигура, идёт на свет окон. Распахиваю навстречу автомобильную дверку.

– А ты чего в машине? – в голосе Алисы недоумение.

Нитка наушника, шорох музыки в волосах, жвачка, влажный блеск губ. Перегар спиртного густо замешен на запахе ментола.

– Выплюнь, – негромко требую я.

– Да-а? – норовисто взбрыкивает чёрными бровями Алиса, с удвоенной энергией продолжая терзать жвачку. – А иначе что?

В моём голосе прорывается злоба:

– Вытащи наушник, когда со мной разговариваешь!

– Ага! Щас-с!

Рваные предложения. Буквы – трассирующими очередями. Огневой рубеж, короткими… Пощёчина прилипает к упругой коже Алисы с таким сочным звуком, что кажется, жильцы – с первого по двадцатый – выскочат на балконы.

Бешеная дробь каблучков, удар ладони по обгорелой кнопке лифта. Я по лестнице взбегаю на пятнадцатый этаж почти одновременно с лифтом. У Алисы заминка с ключом.

– Пить меньше надо. – Пытаюсь отобрать ключ.

Она зло отталкивает меня бедром, безуспешно пытается попасть в замочную скважину.

Возня у двери, ругань горячим шёпотом. Соседи. Натянутые улыбки. Показушный поцелуй.

"Что-то с замком".

Едва дверь отгораживает от соседей – снова возня.

– Пропусти женщину.

– Ты сейчас больше похожа на девку с объездной трассы, или где они там сейчас собираются?

Пощёчина возвращается ко мне хлопком флага на ветру, остаётся на щеке тёрпким послевкусием. Алиса победно уходит, раздеваясь на ходу.

Злой охотничьей собакой иду по следу: разбросанные туфли, лифчик на торшере, джинсы на пороге темной спальни.

– Где была? – пытаюсь быть сдержанным, но угроза рвётся сквозь зубы.

Лиса бесстрашно принимает вызов, зло раздувает ноздри:

– С каких пор ты заинтересовался моей жизнью?

Затенённое тело, на котором белеет только треугольник стрингов, заставляет моё сердце сменить ритм. Не глазами – памятью вижу каждую родинку на её теле, даже в самых недоступных и интимных местах. Сердце пытается вырваться через вспухшую вену на шее, через виски… Что он делал с ней? А она?..

Мечусь между противоречивыми желаниями, а распалившаяся Лиса тем временем яростно переходит в наступление:

– Что? Бедняжку ужином не накормили? Оттого такой нервный? – она настолько развоевалась, что пытается толкнуть меня. – За пощёчину ответишь.

– Щас! – Перехватываю её руки. – Сначала ответишь ты.

Лиса извивается, пытаясь освободиться, её горячее наэлектризованное тело жжёт мне руки. Борьба продолжается, но это всего лишь повод, чтобы ощутить ладонями гибкое тело Алисы. Микст ненависти и страсти переливается из груди в ладони. в кончики пальцев. Жар упругого тела манит, сминая гордость.

Последняя трезвая мысль едва шевелится, как вскинутые кверху кончики пальцев канувшего в болоте бедняги… Надо бы поступить по-мужски: собрать вещи и гордо уйти, но горячее тело изменницы неожиданно поддаётся моим рукам. Мысль вязнет окончательно.

Всё! Только инстинкты.

Поцелуй – укус, порванные стринги. Ненависть окончательно мутирует в грубую страсть. Вколачиваю злобу в своего врага жёстко, безжалостно.

Как он в постели? Хорош? Обкончалась, сучка?

Электрический разряд выгибает тело, секундный паралич. Нервы сдуваются как воздушный шарик. Чёрная дыра поглощает галактику…

Алиса целует моё влажное плечо, трётся щекой.

– Так хорошо не было даже в первый год нашего знакомства.

Не знаю, что ответить. В первый год была нежность. Выходит, злоба лучше?.. Украдкой гляжу на жену, будто вижу её впервые. Счастливая улыбка блуждает на её губах, или мне мерещится в темноте?

Ненасытная стерва. Сколько ей мужиков надо?

Ощупью ищу на тумбочке сигареты. Злоба просыпается вновь, ловит волну: "Набережная, 17", слащавый блондинчик, сияющая от счастья Алиса.

Отбрыкиваюсь от покрывала как необъезженный мустанг, пытаюсь вскочить. Алиса удерживает меня за руку. Молчит. Томно смотрит, медленно ложится, уходит в темноту, только глаза манят отблеском звёздного окна.

Несколько секунд внутренней борьбы, и поддаюсь притяжению руки.

Слюнтяй!

Вторая попытка выяснить отношения терпит крах. Охи матраца, конец строки…

Спустя пятнадцать минут Лиса разнежено мурлычет:

– Светка приехала.

Света – младшая сестра Алисы. Во время приездов из провинции всегда останавливается у нас.

– Не понял, – лениво говорю. – Куда ты её дела?

– Ты же знаешь, она замуж собирается, вот у жениха своего и остановилась. Я сегодня с ней виделась, а завтра вечером они в гости к нам придут.

Поворачиваюсь к Алисе спиной… Опять разборки откладываются. Не портить же Светке завтрашний ужин. Так думает моё вчерашнее "я", но рогоносец, успевший за сегодняшний день крепко обосноваться во мне, ехидно ухмыляется, кончиками пальцев многозначительно ощупывая темечко… Ага.! Вот она самая короткая дорога, чтобы стать презренным слюнтяем, прощающим жене любые закидоны. Кто хочет – ищет возможности, кто не хочет – причины.

– Слышишь? – Носом трётся о мою спину Лиса.

Я делаю вид, что уснул. Стараюсь не дышать. Пусть "кроссовки жмут и нам не по пути" останется на утро. Уйду по-мужски, взяв только самое необходимое. Куда я сунул свою спортивную сумку?..

Но едва заглядывает в спальню рассветный луч, горячее тело "бывшей", снова манит меня. Говорят, измена убивает любовь. Наверное, это так, но перед контрольным выстрелом она обостряет её. Проверено на себе.

Я поддаюсь рукам Лисы и снова вязну в собственных страстях и противоречиях…

Гордость куда засунул, урод?

«Ладно, напоследок» – это не оправдание.

– На работу не опоздаем? – хитро улыбается Алиса.

Я уже завёлся, мне всё равно. Боссы, шефы, замы-помпы со своими премиями и дополнительной зарплатой в конвертах, а не пошли бы вы все ёжиков пасти.

Шепчу с придыханьем:

– Ну, разве, что самую малость… Плевать…

Взъерошенный, успеваю на работу в последнюю минуту.

Встреча в лифте, некстати, тет-а-тет.

– Не ночевал дома? – Длинноногая блондинка в деловом костюме поправляет мне сбитый на бок галстук. – Торопился?