"Остановись", - огрызнулся он. "Ты не кончаешь без разрешения".

"У меня есть разрешение?"

"Нет. Ты намеренно бросила своего телохранителя и прокралась в переполненный дом, полный незнакомцев, делающих всякие глупости. Я могу убить Армана за то, что он пригласил "Сироту"". Он покачал головой, его взгляд потемнел. "А если бы снова начались беспорядки? Что, если бы кто-то схватил тебя?"

"Не вини Армана".

Маркус выровнял свой бурный взгляд, пригвоздив ее к сиденью. "Я буду оберегать тебя, Кора, даже если мне придется приковать тебя к себе".

И вот оно. Он защищал ее, но не любил. Он хотел ее, да, но только как объект, которым он мог управлять.

"Приковывая меня к тебе, ты не обеспечишь мне безопасность", - промолвила она. "Помнишь прошлый раз?" Она положила руку на живот, прямо на то место, где она получила пулю. "Быть рядом с тобой - опасно". Она сказала это себе под нос, но он услышал.

Его челюсть сжалась. Жар его гнева накатил на нее, взорвавшись, как бомба в машине. Она едва могла дышать.

И затем, точно так же, он исчез, превратившись в грозного мужчину перед ней.

"За эту вспышку, - сказал он размеренным тоном, его челюсть была сжата, - ты долго не будешь кончать".

Он заставлял ее раскачиваться на сиденье и останавливаться всякий раз, когда она приближалась к нему. К концу она вцепилась в край сиденья и застонала. Она и ее глупый большой рот. Зачем она что-то сказала? Ведь это ничего не изменило. Кроме того, что теперь она могла плакать от того, что была так близка к удовлетворению, но была отвергнута от рая снова и снова, снова и снова.

Она опустила голову и задыхалась, когда машина остановилась.

"Мы на месте".

Здесь была еще одна высотка, с шикарным фасадом и красной дорожкой, выложенной с фотоаппаратами и папарацци. Подождите, что?

"Где мы?"

"Благотворительный ужин. Я представляю главного докладчика".

"Что?" У нее открылся рот. Он не мог быть серьезным. Она была задыхалась, а он ожидал, что она выйдет на красную ковровую дорожку?

"Решение было принято в последнюю минуту. Мэр попросил моего присутствия. Конечно, ты должна быть рядом со мной".

Она вытаращилась на него.

"Оденься", - приказал он почти скучающим голосом. "Прикройся".

Она потянулась за трусиками, но он опередил ее. "Я оставлю их себе". Он поднес их к лицу, чтобы понюхать, а затем сунул в карман.

Теперь между ее киской и воздухом не было ничего. Никакой страховки, если шарики выпадут.

"Маркус!"

"Ты можешь это сделать", - сказал он мягким, ободряющим тоном. Как будто он был заботливый муж, а не ее мучитель. "Если ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе кончить позже".

Он был серьезен. "Но", - задыхалась она, протягивая руку к волосам. "Маркус, я вся..." Она была потной развалиной, вот кем она была.

Большие, нежные руки опустили ее трясующиеся руки. Маркус стоял на коленях перед ней, поглаживая отлетевшие назад волосы.

"Ты выглядишь прекрасно", - твердо сказал он ей. Он провел пальцем по краю ее платья, и ее соски поднялись в ответ. "Perfetto. Помни, ты моя". И поцеловав ее в губы, он вытащил ее из машины.

В ослепительных вспышках камеры Маркус позировал, обняв ее плечи. Он продолжал держать ее, ведя по красной дорожке, изображая заботливого мужа.

Ладно, ладно, она справится. Держать себя в руках. Не дай стервятникам увидеть, что что-то не так. И действительно, все было не так. Ее муж издевался над ее разумом и телом, как всегда.

Вот только, о да, если эти чертовы шарики выпадут на красную ковровую дорожку, она была уверена, что умрет от ужаса. Сжать. Она сжала свои внутренние стенки еще плотнее и сжала бедра, все время пытаясь изобразить естественную улыбку для камер.

Она прислонилась к Маркусу, сохраняя плавность и контроль над своей походкой. Если она выглядела более жесткой и раскрасневшейся, чем обычно, в своей неловкости она могла винить подавляющих ее папарацци.

К счастью, они с Маркусом опоздали на несколько минут, так что ужин уже начался. За исключением нескольких кивков знакомым, Маркус не отходил от нее и не отпускал, пока они не нашли свой столик. Он пододвинул ей стул, и она с благодарностью опустилась на него. Слава судьбе, чертовы шарики остались на месте. Маркус тронул ее за плечо и направился к выходу.

Глядя, как он уходит, Кора почувствовала желание, когда ее муж поднялся на сцену. Если бы только он не был так красив, его присутствие не было бы таким властным, тогда, возможно, у нее было бы хоть полшанса противостоять его чарам. Его темная голова на мгновение склонилась, чтобы поговорить с гораздо более низким мужчиной, который объявил его.

Но когда он выпрямился и оглядел толпу с непринужденной властностью, у нее перехватило дыхание. Он действительно был просто великолепен, черт бы его побрал.

"Добрый вечер", - раздался его глубокий голос над толпой. Несколько дам выпрямились, их лица засияли под густым макияжем. Кора почувствовала несомненный укол ревности. Руки прочь, он мой. Она должна хотеть, чтобы он отошел от нее, от их брачного ложа, но эта мысль сломила ее. Как бы как бы ей ни хотелось его ненавидеть, если Маркус оставит ее ради другой женщины... Тошнота пронзила ее даже при этой мысли.

Взгляд Маркуса прошелся по толпе и остановился на ней. Она застыла на месте. "Я подготовил длинную и славную речь, чтобы представить следующего оратора, но моя жена попросила меня быть кратким. И я живу для того, чтобы она была счастлива".

Он улыбнулся ей, появилась ямочка, и ее внутренности расплавились. A румянец запылал на ее щеках, когда по залу прокатился легкий смех и люди повернулись, чтобы посмотреть на нее. Она не сводила глаз с Маркуса. Как будто если бы она просто смотрела достаточно долго, она могла бы понять, почему, почему он так повлиял на нее. Боги, что нужно сделать, чтобы вычеркнуть его из своего сердца? Потому что, как бы не заводили её такие игры, как сегодня, чего это стоило, если в конце дня он все еще не любил ее и никогда не полюбит?

"Без лишних слов, для меня большая честь представить героя дня. Наш прославленный мэр, готовый к новому сроку: Иезекииль Штурм!"

Кора повернула шею, чтобы увидеть знакомую белокурую голову, когда мэр взошел на сцену. Мужчина был так же красив, как и его фотография, с мальчишеской ухмылкой, которая так нравилась всем. Он помахал всем ликующим людям. В суматохе Маркус соскользнул со сцены, так и не пожав мэру руку.

Иезекииль Штурм подошел к трибуне так, словно она принадлежала ему. Кора пыталась отвлечься от своих грустных мыслей, сосредоточившись на нем, намеренно не наблюдая за Маркусом, когда он шел обратно к столу.

"Друзья, пожалуйста, зовите меня Зик. Единственный человек, который называл меня Иезекиилем, была моя мать, упокой боги ее душу. И она называла меня так только тогда, когда я был в беде". Он сделал комичное лицо и пожал плечами.

Толпа ревела. В течение всей своей речи красавец политик продолжал смешить их, пока они все не стали есть из его руки. Даже Кора нехотя улыбнулась.

Штурм говорил об образовании, экономике и в какой-то момент о преступности.

"Когда я вступил в должность, этот город находился в тисках преступных семей. С поддержкой комиссара и наших парней в синем, мы сделали наши улицы безопасными".

"Скучаешь по мне?" пробормотал Маркус, усаживаясь рядом с Корой. Несколько людей рядом с их столиком не пожалели секунды, чтобы изучить их двоих. Время сыграть роль. Это было знакомо и намного проще, чем справляться с ее настоящими эмоциями. Она придала своему лицу выражение обожания и затрепетала ресницами на своего мужа.