— Звучит неправдоподобно, но допустим, — кивнул Доктор. — Если эти экспонаты так ценны, то почему о них ничего неизвестно?

Старичок загадочно покачал головой и сложил пальцы обеих рук домиком.

— Частная коллекция, — констатировал он. — Так желаете осмотреть?

— Даже если это ловушка, — шепнула Саше на ухо Клара. — нас четверо, а он один. Это может быть опасно.

— Это наверняка опасно, — ответила та. — Но если мы уйдём, то так ничего и не узнаем.

— Ты уверена, что не хочешь уйти? — обратился к ней Арсеньев. — В конце концов, мы не детективы.

Будто не услышав его вопроса, Саша сделала шаг вперёд. Взглянув на Доктора, она неуверенно уточнила:

— Вы ведь пойдёте с нами?

С видом знатока Доктор улыбнулся ей и даже почти было подмигнул, но передумал в последний момент.

— Думаете, я испугаюсь? — хмыкнул он. — Разве я могу дать заднюю, если ваш Профессор настроен так решительно?

За это он получил локтем в ребро от Клары.

— Это не соревнования! — шикнула она. — Если идём, то вместе, если нет — разворачиваемся и уходим. Вопрос лишь в том…

— … кто из вас сделает первый шаг, — закончил за неё пугающий старичок. — Что ж, пойдёмте. О такой экскурсии ещё никто не пожалел.

========== 3. Развитие действия ==========

После долгого подъёма по пыльной железной лестнице в полном молчании атмосфера экскурсии стремительно накалилась. Чем выше они поднимались, тем сложнее становилось дышать. Арсеньев крепко стиснул в своей ладони руку Саши и периодически оборачивался к ней, чтобы удостовериться, что с ней всё в порядке. Клара с Доктором шли рядом и иногда молча обменивались вопросительными взглядами.

— А что находится на первом и втором этажах? — спросила Саша у «экскурсовода».

— Не могу вам точно ответить, — прошелестел тот. — Частная территория. Я не имею права разглашать информацию.

— Занимательно, — прокомментировал Арсеньев. — А почему на третий этаж можно пройти?

— Нельзя, — ответил старик, не оборачиваясь.

— Но вы ведь нас туда ведёте! — изумилась Клара.

— Это исключение.

Они подошли к массивной деревянной двери с резными ручками. Клара невольно оглянулась: ступеньки утонули в непроглядной темноте, так, что разглядеть даже очертания выхода было невозможным. И всё это при том, что за окном белый день! Казалось, внутри дома законы физики работали совершенно по-другому. Старик достал из кармана большую связку ключей и по одному стал отбирать нужный.

— Помещение тёмное, — загадочно произнёс он. — Но к сожалению, хозяева не разрешают устанавливать дополнительный свет.

— А кому же принадлежит эта коллекция? — поинтересовался Арсеньев. — Или это такая же конфиденциальная информация, как и о нижних этажах?

Старик лишь пожал плечами.

— Всё понятно, — Арсеньев задумчиво пригладил усы. — Мне всё меньше нравится эта идея.

— Не нуди, как аппендицит, — шикнула Саша. — Уже поздно менять решение — осталось только пройти за дверь.

— И пройти между Сциллой и Харибдой, — Доктор нахмурился, заметив, что старик замялся перед последним поворотом ключа. — Что-то не так?

— Нет-нет. Всё в порядке, — тот отворил дверь и отошёл в сторону. — Милости прошу, господа.

— Что-то эти классические манеры меня начинают беспокоить, — шепнула Саша на ухо Арсеньеву. — А что если он тут века с 18-го живёт и питается людьми? Тебя давно «голубчиком» называли?

— Разве что, лет тридцать назад на практике, — Арсеньев расправил пошире воротник рубашки, чтобы облегчить дыхание. — Когда мы собирали диалекты и жили две недели в глухой деревне в доме у старой-престарой бабульки. По утрам вместо гимна Союза она пела «Боже, царя храни».

Саша прикрыла рот ладонью, чтобы громко не засмеяться.

Они вошли в просторную комнату, казавшуюся ещё больше из-за явного дефицита мебели. Она отличалась от типичных домов-музеев и совершенно не производила впечатление некогда жилого помещения. Пустые стены, обои позапрошлого века кое-где отклеились, а в других местах — вообще висели оборванными кусками. Тяжёлые ребра опор, ничем не прикрытые и уже век не видавшие ремонта, придавали высокому потолку давящий вид. Окна наглухо закрыты внутренними ставнями, кое-где даже забиты досками. Находиться здесь было, мягко говоря, некомфортно.

— Вот мы и пришли, — объявил старик. — вдоль по левой стене вы можете найти несколько черновиков «Братьев Карамазовых», «Игрока», а также «Бесов». Рассматривайте, сколько вам будет угодно.

И действительно вдоль стены расположились несколько стеклянных стеллажей, в которых под тусклым жёлтым светом виднелись старые исписанные листки. Страстное перо автора проминала тонкие страницы, но текст выглядел безупречно читаемым. С рукописями это случалось редко: в основном писатели хаотичны в выражении своих идей, они пишут под разным углом, меняют местами слова, бесконечно зачёркивают и переписывают одно предложение в нескольких вариантах. Пушкин любил рисовать на полях профили или женские ножки, а Флобер филигранно штриховал неудачные отрывки. У всех свои причуды, словом.

— Это заметки самого Достоевского или издателя? — поинтересовался Арсеньев, обращая внимание на некоторые пометки в тексте.

— Всё от руки Фёдора Михайловича, — с улыбкой уверил старик, отошедший всего на пару шагов от двери.

— И всё подлинники?

— Разумеется.

Арсеньев что-то недовольно проворчал про себя и, осторожно приобняв Сашу за талию, увлёк её в сторону.

— Мне это совсем не нравится, — прошептал он еле слышно ей на ухо. — Насколько я помню, «Братья Карамазовы» после смерти вдовы Достоевского кочевала по рукам разных частных лиц и в итоге никто её так и не нашёл. Были слухи, что их уже давно уничтожил один мужик из редакции, потому что текст был сильно переработан при печати. Да и видел я другие его рукописи в РГЛ*: там целые комиксы, всё перечёркнуто, изорвано. А здесь такой стройный текст, даже для чистового варианта феноменально.

— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас, когда мы уже пришли сюда? — тихо возмутилась Саша. — Если это так, то мы наверняка в ловушке.

— Не обвиняйте вашего профессора, он в этом не виноват, — вмешался Доктор, делая вид, что увлечён рукописями. — Мы все понимали, что это ловушка, поэтому сюда и пришли. Но чтобы понять, кто и зачем её подстроил, нужно в ней оказаться самому.

Только Доктор договорил, как свет неожиданно погас и со стороны двери что-то щёлкнуло.

— А вот мышеловка и захлопнулась, — объявил он почти торжественно. — И в наших интересах сейчас — бежать как можно быстрее.

***

Последние источники света поглотили вместе с собой и слабую надежду Клары на собственную паранойю. Уж лучше бы это была она! Теперь же они оказались полностью дезориентированы. Глаза ещё не успели привыкнуть к темноте, да и вряд ли бы успели: в другом конце комнаты один за другим начали загораться жёлтые подвижные огоньки. Были бы это одна-две пары, можно было бы предположить, что в комнату забрались местные кошки — их часто держат в музеях. Однако размер этих «кошачих глаз» был несоизмеримо больше самого откормленного мейн-куна, которого только можно было представить. Это, определённо, были не кошки.

— Я надеюсь, ты быстро бегаешь, — Доктор обернулся к Арсеньеву. — Я заметил слева небольшую дверь. В таких домах должен быть запасной выход.

— А если его нет? — спросил тот.

— Тогда будем действовать по ситуации.

Мужчины кивнули друг другу и, схватив своих спутниц за руки, ринулись в сторону двери. Пробежка вслепую чудесным образом увенчалась успехом. Доктор со звуковой отвёрткой наготове вскрыл замок. Дверь пару секунд пыжилась, но в итоге со скрипом поддалась.

Они оказались в небольшой каморке, больше похожей на техническое помещение для швабр. Внутри было душно и по-прежнему темно. Впрочем, Доктору удалось отыскать лампочку и путём нехитрых махинаций заставить её загореться. Тем временем по другую сторону двери послышался громкий топот приближающейся опасности.