Снейп ещё раз взмахнул рукой: стоявший в углу стул оказался рядом с Гермионой.

— Садитесь, для вас есть новости, — отрывисто произнёс он.

От неё не укрылось, что зельевар был крайне взволнован. Он старался не смотреть на неё, отводил глаза всякий раз, когда случайно она попадала в его поле зрения, нервно потирал ладони и напряжённо дышал. Такого Снейпа никому не приходилось видеть — непроницаемая маска всегда плотно сидела на его лице. Значит, случилось что-то очень серьёзное. Гермиона не стала испытывать его терпение и незамедлительно последовала его указанию. Выдержав томительную паузу, Снейп наконец заговорил.

— Как прошли ваши каникулы?

Его тон был далёк от вежливого любопытства, но в нём прозвучали какие-то мягкие нотки. Гермиону это лишь насторожило.

Да и едва ли она могла честно признаться ему, как прошли её каникулы. Пожиратели безжалостно спалили Нору, и никаких праздников уже не предвещалось. Слава Мерлину, никто не пострадал. Кое-какие вещи всё же удалось спасти, но пожар разрушил некоторые лестничные пролёты и комнаты. Оставаться в Норе было невозможно — Уизли лишились своего дома. Бедная миссис Уизли ещё долго не могла оправиться после этого.

На улице они, конечно же, не остались. Сириус как только узнал о том, что произошло, настойчиво предложил перебраться им на площадь Гриммо. Мистер Уизли пытался вежливо отказать, ссылался на всякие малозначительные обстоятельства и даже собирался посоветоваться с Дамблдором. Но Сириус не из тех людей, которые принимают отказы. Он всё-таки уговорил Молли хотя бы временно пожить у него в доме до конца каникул. Это было отличным решением и, подавив свою скромность, Уизли согласились.

Практически все остались довольны. Только не Гермиона. Неловкость между ней и Люпином возрастала в геометрической прогрессии. Сначала они сократили своё общение до обмена любезностями вроде «доброго утра» и «приятного аппетита». Каждый раз, когда она появлялась в комнате, Ремус начинал нервничать, отводил глаза и всячески избегал диалога. Это продолжалось пару дней, после чего Гермиона сама решила, что им стоит реже пересекаться. Находясь в одном доме, это было практически невозможно, но у неё получалось. Она знала его привычки и старалась всё правильно рассчитать: Ремус рано вставал — она приходила на завтрак на полчаса позже, он иногда заглядывал в библиотеку — ей пришлось больше времени проводить в комнате. Таким образом, Гермионе удалось не видеться с ним до конца недели. И всё это время она думала о том, что произошло между ними в тот вечер. Ведь Ремус не оттолкнул её. Пусть это мгновение было едва ощутимо, но оно было! Он ответил на её поцелуй и, кто знает, если бы за окном не прогремели взрывы… Может, он поцеловал бы её сам?

Так и закончились её каникулы. Иногда она пыталась отвлечь себя чтением или болтовнёй с Джинни, но выходило не очень. Все её мысли возвращались к бесконечному самоанализу. И вот что ей оставалось ответить Снейпу?

— Достаточно… приемлемо, — она не сразу смогла подобрать слова для того, чтобы её ответ не прозвучал слишком резко. — Сэр, я не очень понимаю…

— Вы наверняка задавались вопросом, почему вам не дали остаться дома с родителями, — перебил Снейп. — И почему не сообщили сразу в Хогвартсе, а дождались, пока вы вернётесь в Лондон. Ведь это совершенно нелогично и даже в какой-то мере бессмысленно.

Гермиона удивлённо вскинула брови. Признаться, она несколько дней размышляла обо всём этом именно в таком ключе.

— Это часть какого-то плана? — предположила она вслух. — Никто мне толком ничего не объяснил.

Ей вспомнилось, как на пороге её дома оказался Люпин, как он учтиво беседовал с её родителями, как невозмутимо себя вёл. Неужели это всё было наигранно?

Снейп сомкнул ладони в замок и, облокотившись на стол, подался вперёд.

— Профессор Дамблдор посчитал, что за вами нужно… присмотреть. Он недвусмысленно намекнул, что ваше особое положение может быть использовано против вас. Поэтому даже на каникулах вас не стоит оставлять без присмотра. Ради вашей защиты и благополучия, разумеется.

Последние слова Снейп выделил своим фирменным ядовитым тоном. Её щёки моментально вспыхнули. Значит, Дамблдор считает её опасной? Излишняя заинтересованность директора в её безопасности была очень подозрительной. Да и Снейп явно не был в восторге от подобной идеи.

Гермиона набралась смелости и заставила себя озвучить свои сомнения.

— Скажите прямо, сэр, — она набрала полную грудь воздуха. — Что профессор Дамблдор думает о чарах провидения?

Словно в подтверждение её худших опасений Снейп отвёл взгляд в сторону и шумно вздохнул. Вероятно, он передумал сообщать ей то, что хотел, но теперь Гермиона была настроена решительно. Это был её шанс узнать правду об истинных планах директора.

— Вы ведь для этого попросили меня задержаться? — с нажимом спросила она. — Профессор, прошу вас.

Снейп устало потёр переносицу.

— Дела обстоят крайне прискорбно, Гермиона, — на выдохе произнёс он. — Вы сами наверняка догадались, что ситуация с этими чарами поставила Дамблдора в затруднительное положение. Он не уверен, что может так же держать всё под контролем. А то, что он не может контролировать, для него становится потенциальной угрозой.

— Он считает меня опасной?

— Несомненно.

Гермиона понимающе кивнула. Что ж, она с самого начала чувствовала, что благополучно ничего разрешить не получится. То, что произошло, всего лишь оправдавшиеся ожидания.

— Что он планирует предпринять? — сглотнув ком в горле, спросила Гермиона.

— Он хочет стереть вам память, — прошипел он и вскочил с места, опрокинув чернильницу. — Устранить проблему, а не решить её!

Его внезапный приступ ярости заставил Гермиону вздрогнуть. Она не сразу поняла, что именно он сказал — настолько была поражена его реакцией. Но когда осознание наконец случилось, она сама почувствовала, как внутри закипает желание пойти в его кабинет и во всём разобраться. Как он может пойти на это? А если эти видения окажутся правдой? Неужели он просто позволит умереть его ближайшим соратникам?

— Но вы ведь не станете… — только и смогла произнести Гермиона, посмотрев на Снейпа.

Тот расхаживал вдоль книжных полок, смиряя свой гнев. Услышав её полувопрос, он остановился.

— Я пытался отговорить его, но пока безуспешно, — он обернулся к ней. — Вы невольно помешали его стратегии, Гермиона. И боюсь, ради вас он не станет её изменять.

В прежние времена она подумала бы, что он специально подобрал такие слова, чтобы ранить её больнее. Теперь же она понимала, что Снейп просто старается быть с ней честным и не обнадёживать напрасно.

— Пока что он не давал никаких распоряжений, — спокойнее произнёс он. — Но вы должны помнить, что вам следует быть осторожнее во всём. Ваши действия, слова и даже мысли — контролируйте себя постоянно. И тщательнее выбирайте собеседников.

Последняя фраза заставила Гермиону напрячься. Уж не намекает ли он на то, что кто-то из её окружения шпионит за ней?

— Вы считаете, что за мной следят? — в иронично-недоверчивой манере спросила она.

Снейп вымерил тишину тремя шагами и оказался перед ней. Его высокая чёрная фигура, как гора, возникла рядом, заслоняя собой тусклый свет из окна. Он медленно наклонился к ней и посмотрел прямо в глаза.

— Я знаю, что за вами следят, — Снейп был невозмутимо твёрд в своих словах. — И предубеждая ваши подозрения, директор поручил эту задачу не мне. Но кому именно — я не знаю.

В какой-то момент он оказался так близко, что у Гермионы перехватило дыхание. Без каких-либо сомнений он вторгался в её личное пространство, попирая всякие мнимые границы. Обычно такой тактикой он пользовался для устрашения студентов. Но только не сейчас. В этой близости было что-то слишком личное.

Заглянув в его глаза, Гермиона вовсе забыла свой гнев на Дамблдора. Всё это осталось где-то позади на десятом плане. Перед ней были лишь его чёрные глаза, гипнотизирующие своей темнотой, манящие своей загадочностью. Она потеряла счёт времени. Сколько минут они так смотрели друг на друга? Или это было лишь мгновение?