Она уловила, как его взгляд молниеносно спустился к её губам, а потом так же обратно. Можно было подумать, что он моргнул, но это было бы слишком наивно. Гермиона нервно облизала губы.
— Вы не могли бы оказать мне небольшую услугу, мисс Грейнджер?
Его слова прозвучали, словно из тумана. Гермиона могла лишь кивнуть. Она уже напряглась всем телом, предвкушая самый неожиданный поворот в данной ситуации. Но Снейп, вопреки её ожиданиям, улыбнулся и внезапно отпрянул.
Гермиона ощутила лёгкий укол разочарования. Её плечи опустились, спина слегка согнулась, а сердце пропустило глухой удар. Снейп же в это время отошёл к своему столу, рассказывая о том, что собирался ей поручить.
— Вечером мне придётся покинуть школу на пару дней, — сказал он. — Я был бы вам очень признателен, если вы зайдёте после ужина в мой кабинет.
Когда он обернулся, в его руке показался маленький зелёный флакон. Его просьба стала понятна без слов. Гермиона тяжело вздохнула — в его руках было аконитовое зелье.
— Люпин не соизволил явиться за новой порцией — видимо не боится растерзать кого-нибудь в ближайшие пару дней, — Снейп даже не пытался скрыть своего пренебрежения. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы передали ему сегодня. До отбоя, разумеется.
Гермиона поднялась со стула и подошла к зельевару.
— Разумеется, — пожала плечами она. — Полнолуние ведь уже завтра.
Луч света из окна отразился в зелёном стекле. Гермиона положила пузырёк в карман.
— Воспользуйтесь камином в моём кабинете, — проинструктировал Снейп. — Дверь для вас будет открыта.
В коридоре раздался звонок на следующее занятие. Как бы ей ни хотелось задержаться ещё хотя бы на пару минут, Гермиона была вынуждена отправиться в другой класс. Её, конечно, озадачило, что Снейп поручил ей это задание — не далее, как перед Рождеством, он сам говорил, что студентам стоит реже покидать стены замка. К тому же, если за ней следит кто-то из членов Ордена…
Гермиона остановилась посреди коридора и чуть не хлопнула себя по лбу от досады. Конечно! Как она сразу не догадалась! Он хочет понять, кто следит за ней, вернее, хочет, чтобы она сама это обнаружила. Чёрт, да ведь этот план был почти гениален!
Остаток дня прошёл в сложных и запутанных вычислениях. Гермиона подключила всю силу своей дедукции, индукции и прочих логических механизмов, пытаясь вычислить шпиона. Первые подозрения пали на Гарри. Это казалось самым логичным решением. Но у Гарри была карта мародёров и Дамблдор об этом наверняка знал. Ему бы и не пришлось следить за ней при желании. Рона она даже не рассматривала — с его неуклюжестью он бы сразу выдал себя. К тому же в последнее время они практически не общались: Лаванда Браун продолжала окучивать его, словно гремучую иву, не подпуская к нему никаких особ женского пола, даже друзей. Больше из школьников никто не был в Ордене. Правда, оставалась Джинни, но в ней Гермиона не хотела сомневаться. Джинни не стала бы шпионить за ней. Она предана Дамблдору, но даже это не заставило бы её доносить на подругу. Таким образом, получалось, что за ней следил кто-то не из Хогвартса. Но кто же?
Не переставая думать об этом, Гермиона после ужина спустилась в подземелье. Она постаралась ни с кем не встретиться на своём пути — в её же интересах было остаться незамеченной. К счастью, слизеринцы не любили по вечерам гулять по коридорам. Тихо проскользнув в кабинет Снейпа, Гермиона поспешила запереться изнутри. Внутри горел свет. На столе была оставлена пиала с летучим порохом. Казалось, зельевар заранее позаботился, чтобы ей не пришлось задерживаться у него.
Гермиона торопливо подошла к столу и уже захватила горсть пороха, когда её внимание привлек небольшой кусочек пергамента, исписанный знакомыми фамилиями. Сначала ей показалось, что это список студентов: среди первых там были указаны Гарри, Джинни, Полумна и Дин Томас. Но уже с 5-го пункта начинались инициалы старших братьев Уизли, а за ними фамилии и других членов Ордена. Гермиона внимательно перечитала весь список и перевернула лист, где оказалось продолжение. Рядом с некоторыми фамилиями были какие-то символы, знаки вопроса. Одни были зачёркнуты единожды, а другие дважды. И лишь одна фамилия была жирно обведена и помечена восклицательным знаком. У Гермионы участилось сердцебиение. Под номером 12 в списке Снейпа значился Люпин. И именно его зельевар почему-то выделил.
Краем глаза Гермиона увидела, что часы пробили уже половину восьмого. Ей стоило поторопиться. Ещё раз изучив лист взглядом, она снова захватила немного пороха и заступила в камин.
— Площадь Гриммо, 12, — отчётливо произнесла Гермиона и растворилась в зелёном пламени.
========== Глава 24 ==========
«Главное — не оглядываться».
Гермиона торопливо шагала по школьным коридорам в сторону башни Гриффиндора. Было уже далеко за полночь, и Филч мог появиться в любую минуту, но едва ли это было самое страшное. За ней следом кто-то шёл. Как в старых фильмах ужасов, крался еле слышно. Его приближение можно было почувствовать спиной. Но стоило обернуться — и эта связь прервётся. Больше всего Гермиона сейчас беспокоилась о том, чтобы не спугнуть своего преследователя.
Сердце бешено колотилось в груди и уже готово было выпрыгнуть из горла. Из кабинета Снейпа до комнаты старосты был и более короткий путь. Но если бы Гермиона пошла напрямую, то у неё не получилось бы застать шпиона врасплох. Она пыталась его вычислить последние три месяца: присматривалась ко всем студентам и преподавателям, иногда «случайно» оказывалась на площади Гриммо, когда там заканчивалось очередное собрание Ордена, даже записывала всех новичков в Хогсмиде. Но её расследование вечно заходило в тупик. Сначала она подозревала Дина Томаса. Он действительно стал чаще появляться где-то поблизости, пытался заговорить за обедом или в библиотеке, всегда встречался ей в Хогсмите. Впрочем, уже через неделю раскрылись его истинные мотивы — он пытался загладить свою вину перед Джинни.
Затем под подозрение попали слизеринцы. Панси Паркинсон тоже постоянно попадалась ей на пути. Иногда Гермиона ловила на себе её изучающие взгляды, когда у них были спаренные занятия. Но в её случае обнаружились две существенные несостыковки: она с вероятностью 90% была по другую сторону баррикад и наверняка не стала бы выполнять просьбу Дамблдора, да и директор вряд ли обратился за помощью именно к ней.
К началу апреля у Гермионы провалились ещё несколько неудачных версий. Оставалась лишь одна. Та самая, в которую ей меньше всего хотелось верить. Та, которая возникла у неё, когда ей на глаза попался список Снейпа. Но Ремус Люпин не стал бы шпионить за ней!
В тот вечер ей так и не удалось с ним увидеться: её встретил Сириус и пообещал передать зелье Ремусу, который по его словам «ещё не вернулся с задания». Это уже звучало подозрительно. Гермиона прекрасно знала, что он предан Ордену, предан Дамблдору, и при определённом давлении сделал бы всё, что ему поручили. Но неужели он мог согласиться следить за ней?
Спустя месяц Люпин и вовсе пропал. Сколько бы Гермиона не выпытывала у Сириуса, мистера Уизли и даже у Фреда с Джорджем, никто ей не сказал ничего дельного. «Очень секретное задание» звучало и грозно, и в то же время совершенно не конкретно. Тогда, чтобы не мучать себя бесконечными подозрениями, она решила дождаться его возвращения и честно обо всём поговорить. В конце концов честность, по её собственным убеждениям, всегда была крайней, но эффективной мерой.
Люпин вернулся в конце апреля. Гермиона узнала об этом случайно: Снейп обмолвился, что вечером ему понадобится помощь в приготовлении аконитового зелья. Услышав это, она не смогла сдержать улыбки. Он лукавил, конечно, лукавил, причём дважды. Даже самый глупый студент ни на миг не усомнился бы, что Снейп не нуждается в ассистентах. Но что действительно льстило Гермионе, так это то, с каким пренебрежением он сообщил ей эту новость. С первого взгляда могло показаться, что его просто раздражает дополнительная нагрузка и навязанные ему обязательства. Но Гермиона знала его достаточно, чтобы не обмануться. Ревность, такая естественная и лишь слегка прикрытая привычным презрением. Как только речь заходила о Люпине, Снейп даже менялся в лице. Он бледнел, напрягался, старательно выжимал из себя все запасы своего фирменного сарказма. А стоило Гермионе ему возразить, доставалось и ей. Первое время она раздражалась и злилась. Ремус не заслуживал таких оскорблений. Ей хотелось заступиться за него. Это всё равно не помогло бы: Снейп ни за что не изменил бы своего мнения. И спустя какое-то время Гермиона поняла почему.
