— Ингредиенты всё равно вперёд!

Изъятие воспоминаний прошло намного легче, чем я думала. После просмотра своей, пожалуй, самой болезненной смерти, да ещё и растянутой во времени, мне было всё равно, что именно возьмёт у меня Лайвбирер.

Я отдала ему Бога и два неизвестных пока здесь ингредиента. Один был наркотическим, о чём я заранее предупредила тёмного повара. Тому оказалось всё равно.

Получив желанные воспоминания, Лайвбирер оставил меня и Коко наедине. Вдалеке маячили фигуры прислужников, которые, случись что, помогли бы нам выйти из запретной зоны. Ну или помогли бы извлечь из моего мозга все-все воспоминания, если бы я всё-таки умерла во время второго погружения.

— Комацу, — позвал меня Коко перед сеансом — это действительно стоит риска?

Он всё ещё выглядел немного нервным, однако уже практически вернул себе обычное самообладание. Я аккуратно взяла его за руку, коротко погладила большим пальцем по тыльной стороне ладони и отпустила. Как я и думала, на кисти Коко остались чёрные полосы от моей хватки.

— Да, Коко. Стоит. Я понимаю, что прошу много… но смотри тоже, хорошо? Мне нужна любая информация о Тамаре.

— Розовые волосы?

— И полное безумие. Да.

Коко кивнул, поджав губы. Брови сошлись к переносице, между ними залегла глубокая морщина.

— Я буду смотреть.

В этот раз воспоминания не вертелись вокруг, подобно хаотичной нарезке кинолент. Мои демоны стояли рядом, как и в прошлый раз, но теперь Кричащий был мрачен и на удивление разумен.

— Дрянная смерть, — прошипел он на мой безмолвный вопрос. — Не хочу.

Красный протянул ко мне руки. В ладонях, сложенных горстью, была вода. Идеально-ровная поверхность что-то отражала.

Пришлось подойти ближе и заглянуть в эту зеркальную гладь. Меня тотчас унесло в закоулки памяти.

Я стоял рядом с Томмиродом. Это была странная жизнь, когда я решил быть не с МОГ, а с Браконьерами практически с самого начала. Не было похода в Ледяной Ад, не было Гурманской пирамиды. Не было ничего привычного.

Зато была странная близость с Томмиродом, практически противоестественная. Тогда я ещё не встречался с разрушительной мощью и интеллектом Тамары. Насколько я помню, эта жизнь была в первой сотне. Так далеко и давно…

— Смотри, — с гордостью показывал мне Томмирод на огромное яйцо, — это лучшее моё творение!

Через мягкие желтоватые стенки с сеткой сосудов был виден женский силуэт. Длинные волосы отдавали красным и колыхались, как водоросли в неспокойной воде.

Тамара была похожа на нерождённого ребёнка, она даже свернулась в позу младенца. Пуповина вела не к пупку, а к местечку между лопаток.

— Она будет лучше всех, кого ты встречал. Идеальной!

— Ну, ты же не ради меня её создал? — хмыкнул я.

— Конечно же нет. Я бы создал её и без тебя. Но для тебя это имеет особый смысл, Мацу-кун.

Странное, нечеловеческое лицо Томмирода приблизилось к моему, и я оборвала воспоминание. Вместо него сразу пришло другое.

Это была та же жизнь, но другое время. Прошёл год или два, я не помнила точно, и пришло время рождения Тамары.

Томмирод готовился к искусственным родам три с половиной месяца. Изучал литературу, проводил опыты на насекомых, пытался извлечь почти развитые эмбрионы из людей, животных и икры. За всем этим я наблюдал с интересом: такого в моих жизнях ещё не было.

Момент родов отпечатался в моей памяти так ярко, что я никак не мог взять в толк: как же я вообще об этом забыл?

Томмирод спустил внутреннюю жидкость из пузыря, в котором находилась Тамара. Его стенки облепили девушку, и требовалась большая точность, чтобы отделить золотистую плёнку от кожи детища Браконьера.

Меня он к Тамаре не подпускал, да и говорить что-либо запретил. Поэтому когда Тамара, освобождённая от стенок пузыря, распахнула глаза и открыла острый рот, я промолчал.

— Ай! — Взвизгнул Томмирод, когда Тамара впилась ему в шею. — Ш-ш. А, Комацу, всё нормально, не волнуйся!

— Я не волнуюсь.

Тамара пила его кровь, как обычный паразит. Её волосы приобретали более насыщенный розовый оттенок, а глаза зеленели. Кожа становилась персиковой и живой.

Когда Тамара отодвинулась от своего создателя, Томмирод отрезал пуповину. На спине у девушки-насекомого, посреди лопаток, остался провал, будто там не хватало куска плоти.

Вот оно.

Слабое место Тамары, про которое не знает даже она. Не закрытая пуповина.

Одно воспоминание тянуло за собой другие. Я, оказывается, встречалась с Тамарой чаще, чем думала. Обычно бой заканчивался или её, или моей смертью. Чаще, к сожалению, моей.

Со сменой жизней эта тенденция немного выпрямлялась, однако всё ещё оставалась печальной. Тамара слишком часто убивала меня, она адаптировалась к любому бою практически моментально. Единственным способом убрать её безболезненно оставался неожиданный удар, но нанести его было практически невозможно.

Тамара не была ни человеком, ни жуком. Она сочетала в себе гены Томмирода, — отсюда розовые волосы и гибкость, — и какой-то жучиной матки. Она вобрала в себе все сильные стороны родителей и стала практически идеальным существом. И её воспитывал Томмирод: за несколько недель Тамара из младенческого разума полностью перешла ко взрослому, развитому сознанию.

Потрясающее существо. Томмирод действительно меня тогда удивил.

В последующих жизнях я не раз проклинала гений Томмирода и его идеальное дитя. Лучше бы в жуководе не просыпался экспериментатор! Миру было бы спокойнее.

Несколько быстро промелькнувших воспоминаний были больше предназначены для Коко, нежели для меня. Основные стили боя Тамары, скорость её реакций, арсенал. Я знала всё это, одно воспоминание вытянуло за собой по канату ассоциация кучу других, но предсказатель должен знать, с кем предстоит иметь дело. Не я одна буду в опасности, если Тамара останется в живых.

К несчастью, большинство моих воспоминаний о Тамаре было связано с болью или непосредственно со смертью. Так что меня довольно скоро выдернули из белого тумана.

Шлем изрядно дымился, Коко выглядел испуганным. Прислужники Лайвбирера стояли совсем рядом, удерживая извилины медленно сдувающегося мозга.

— Спасите карту памяти! — надрывался главный среди прислужников. — Там десятки ингредиентов! Иначе босс нас всех поджарит!

На нас не обращали внимания, но боевых поваров вокруг оказалось слишком много. Не думаю, что Коко справился бы с ними в одиночку, а из меня боевая единица была так себе. Похоже, Лайвбирер решил не ограничиваться тремя вкусными воспоминаниями, а захотел просто выпотрошить мой мозг.

Коко оценил ситуацию быстрее меня. Он подхватил меня на руки и, не оглядываясь, побежал на выход. Когда предсказатель преодолел завесу фиолетовой ткани, отделяющую зону с мозгами от остальной территории казино, то громко окликнул Зебру. Второго охотника рядом не было, но он наверняка слышал своего брата не хуже меня.

— Зебра, бери наших и уматывайте из казино. Подробности потом, встретимся в МОГ через пару дней. Не забудь Матча и его людей!

Коко передвигался то ли широким шагом, то ли быстрыми длинными прыжками. Я практически не ощущала тряски, мне наконец было комфортно и тепло, хотя фантомная боль всё ещё отзывалась в теле. У меня то простреливало позвоночник, который Тамара ломала об колено, то отнимались отрезанные руки, то взрывался болью пробитый череп. Организм не понимал, достаточно ли он жив, или же самое время умереть.

Когда Коко выбежал из казино со мной на руках, спокойствия и размеренной роскошной жизни богачей как не бывало. Гремели выстрелы, вдалеке хохотал от избытка адреналина Торико, повсюду слышалось рычание, шипение и хлопанье крыльев. На нас легла тень Киссу, а в следующее мгновение ворон уносил нас прочь от заварушки в казино.

Киссу покачнулся, но быстро выровнял полёт. Я скорее ощутила знакомую ауру, чем поняла, что к нам присоединился Санни.

— С масиком всё в порядке?

— Нормально. Зацепился волосами?