Чтобы не видеть опостылевшего зрелища, я уткнулась лицом в пиджак Коко. Хорошо ещё, что я отказалась от макияжа, хотя девушка-стилист меня очень уговаривала. Испоганила бы белую ткань штукатуркой.

На самом деле, я умела наносить макияж. За столько жизней сложно не научиться. Другое дело, что при готовке даже простая помада или тональник могут стать тем, что испортит блюдо. Так что краситься себе позволяли только самые отчаянные повара.

— Что-то не так?

— Просто не люблю этот коридор.

Коко прижал меня к себе немного сильнее. Спокойнее не стало, но приятно — вполне. Даже такое куцее объятие от ядовитого значило для меня очень много.

Я любила Королей по-разному. У Коко были самые лучшие, самые надёжные объятия и самые нежные поцелуи. Торико заставлял забыть о страхах и позволял просто наслаждаться жизнью. Зебра одним своим прикосновением мог внушить ощущение безопасности и правильности. На Санни, несмотря на его переменчивую натуру, всегда можно было положиться; не было гурмана вернее него, если он признавал тебя своей семьёй.

Зал для VIP-клиентов был мне знаком хуже, чем первый. Не знаю, сообщили ли о наших победах Лайвбиреру, но мне бы хотелось поиграть здесь. Меня всегда интересовало хождение по канату над бассейном с акулами, но редко удавалось ощутить себя канатоходцем — обычно босс подпольной кухни не давал мне вдоволь наиграться здесь.

Но не в этот раз.

— Скажите своему боссу, что мы обязательно придём к нему за высокими ставками, — обратилась я к охране. — Но сначала я хочу поиграть здесь.

— Я не думаю, что босс…

— Просто скажите ему, — махнула я рукой. — В конце концов, я пришла в казино за игрой, и я хочу ей насладиться хотя бы раз!

Я спрыгнула с рук Коко и, проигнорировав недоумение охраны, потянула охотника к игровым столам. Лайвбирер подождёт, весь мир подождёт, я хочу играть!

Быть канатоходцем интересно, а вот сражаться против хищных арбузов — не очень. Слишком примитивно для тех, у кого есть гурманские клетки. По этой же причине отметалась добрая половина иных развлечений: забег на страусозайцах, поедание ядовитых ингредиентов, ядорулетка, взрывной покер… но кое-что всё-таки оставалось.

— Смотри-ка, супер-дурианы, — я указала на заинтересовавшее меня зрелище. — Как думаешь, у них концентрированный вкус?

Коко оценивающе осмотрел стол, заваленный дурианами. К нему никто не подходил из-за запаха фруктов, весьма специфического. Кто-то сравнивал его с носками, другие говорили о яичном паштете. Я обычно сравнивала дуриан с мясом.

— Думаю, очень. Хочешь попробовать?

— А что там надо делать?

Зрение у Коко было лучше, чем у меня, так что он издалека мог прочитать указатель.

— Надо съесть сто дурианов за пятнадцать минут. Выигрыш… хм. Ядовитая зубатка. Я всё ещё не могу синтезировать её яд, слишком сложный. А поймать такую практически невозможно.

— Значит, точно пробуем.

Мы направились к столу. Запах с каждым шагом усиливался, так что стало понятно, почему управляющий развлечением стоит в противогазе. Блондиночка, ответственная за ингредиенты, осталась далеко позади. Ей от дуриана стало так плохо, что хорошо напомаженная мордашка стала практически салатовой.

Меня же запах не трогал. Ну вот, что-то хорошее от этой эволюции — могу находиться в самых ароматных местах без потери работоспособности. Коко же вообще слабо реагировал на запахи.

Кстати, хорошо, что я здесь с Коко. Он умел обволакивать слизистую ядом, что блокировало любые ароматы. Санни бы к такому ингредиенту просто не подошёл бы, а Торико и Зебре стало бы плоховато от запаха. Слишком острое обоняние что у первого, что у второго.

— Решили попробовать? Отлично, отлично! — распределитель потёр ладошки. — Как я понимаю, предсказатель Коко, вы решились сыграть без своих сил?

— Нет, сейчас я только зритель.

Распределитель уставился на меня. Через стёкла противогаза были видны удивлённые глаза. Ну да, мелковата я для поедания ста дурианов, каждый из которых больше моей головы. Да и на обладателя гурманских клеток я мало похожа.

Но, в самом деле, я в кафе съела примерно столько же. Только там было тяжёлое мясо, а не приятная, лёгкая даже на вид мякоть дуриана.

Я сняла пиджак и закатала рукава рубашки. Мою одежду галантно принял Коко.

— Итак, я включаю секундомер на счёт три. Раз, два… три!

Ну, дурианы оказались очень даже ничего. Немного отдавали плесенью, но я практически смирилась с тем, что нормальные ингредиенты будут иметь такой вкус.

Мякоть была нежной, очень плотной и лёгкой, чем-то напоминала пудинг. При этом зубы в неё вгрызались, как в очень твёрдую кость. Приятно. Съедобной оказалась даже шипастая кожица и крупные зёрна.

Пока я ела фрукты, то задумалась. В условиях победы значилось «полностью съесть сто дурианов». Полностью. Это значит, что и кожа, и зёрна, и мякоть должны быть съедены. Но с обычными зубами такого не сделать — нужны или гурманские, или мои клыки, спасибо Кричащему.

Вот так людей и дурят. Дурианами.

Последним фруктом я откровенно наслаждалась, благо, осталось две минуты до истечения срока. Рубашку снизу мне пришлось расстегнуть: живот растянулся из-за обилия еды, и ткань едва не треснула. Это ничего, охотники тоже объедаются до круглого состояния, всё потом переваривается.

Кстати, давно я в туалет не ходила. Дня так… да с самой эволюции. Ещё один плюс от гурманских клеток, пожалуй.

— Вы… вы выиграли…

Коко подал мне платок, я вытерла лицо и руки. Живот уменьшался прямо на глазах, но сытости я не ощущала. Через минуту удалось застегнуть рубашку и снова надеть пиджак.

Мы прошлись по всем играм, которые не внушали ни мне, ни Коко опасения, так что повеселиться вышло вполне неплохо. Когда я поняла, что игры мне наскучили, а охотник с меньшим энтузиазмом смотрит по сторонам, то предложила спутнику найти охрану и попросить сопроводить нас к Лайвбиреру.

Тёмный повар встретил нас не с показным радушием, а со вполне различимым неудовольствием.

— Немногие заставляют меня ждать.

— Мы просто не могли пройти мимо развлечений, — усмехнулась я. — Разве не глупо пропускать целый зал?

Лайвбирер ничего не ответил. Жестом он позвал нас за собой, к залу с огромными мозгами. Охрана осталась позади, почтительная и притихшая от вида своего начальства.

Меня вот всегда интересовало: как эти огромные мозги перетаскивали? Я знаю, что Лайвбирер жил очень, очень долго и мог просто построить казино в естественном месте роста этих биокомпьютеров. Но что-то мне в это не верится.

— Поскольку вы оба, насколько я знаю, предсказатели, то нет никакого смысла что-то вам показывать. Итак, чего вы хотите?

Мы с Коко переглянулись. Он решил попробовать выиграть Метеочеснок или какую-нибудь информацию об Атоме, мне же были нужны мои собственные воспоминания. Негласно решили начать с меня.

— Воспоминания? — протянул Лайвбирер. — Это можно, можно… но что взамен?

— Разве здесь не одна валюта? — пожала плечами я. — Воспоминание за воспоминание.

— У такой молоденькой девочки вряд ли есть чем меня заинтересовать.

Я чуть глаза не закатила. Он ещё и торгуется, просто замечательно.

— Любой ингредиент, какой только придёт в вашу голову.

— Любой? Даже вымерший? Неужели ты знаешь вкус драгоценного китовьего мяса, золотистой ракурицы или тигриного змея? Ты, девчонка, видимо, не понимаешь, — Лайвбирер внезапно вышел из себя, кожа его потемнела, а глаза яростно заблестели. — Твой мозг будет в моих руках. Я могу поджарить его, могу выпотрошить, могу сделать с ним что угодно!

— Тогда Небесные Короли разнесут это заведение по камню, а потом их разотрут в пыль, — спокойно ответила я. — Тебя не спасут ни регенерация, ни прожитые годы.

Громадное лицо скривилось, как от боли. Возможно, повару действительно было не по себе, била я, если можно так выразиться, ниже пояса. Казино было для Лайвбирера домом, местом, которое он всячески старался улучшить.