— Мой Лорд, — забормотал Драко, склонив голову, — я сделал… починил Исчезательный Шкаф, как вы и говорили. Ваши выкладки… помощь… без Ваших записей я бы вряд ли справился.

— Естественно. Это артефакт совсем не школьного уровня.

Волдеморт внимательно смотрел на младшего Малфоя. Слишком молодой, чтобы понимать, какую он на самом деле работу совершил. Выкладки и записи — это мелочь, на самом деле, потому что починка артефактов на них не ограничивалась.

Когда Волдеморт давал это задание, — в числе прочих, — Люциусу, он не думал, что что-то действительно получится. Больше хотелось попугать Малфоя-старшего через сына. План был прост: отпрыск провинившегося Люциуса не справился бы с заданием, за что Люциус заслуженно получил бы парочку Круцио или чего похуже. По-хорошему, стоило Малфоя-старшего совсем убить, потому что тот умудрился «потерять» дневник -драгоценный крестраж Тёмного Лорда.

С другой стороны, благодаря этой оплошности Волдеморт возродился. Поэтому наказание ограничилось бы простым Круцио.

Но Драко справился. Починил Шкаф, и теперь Волдеморт мог в любой момент попасть в Хогвартс — стоило только шагнуть в артефакт.

— На ком тестировал?

— Малиновка. Птица моего знакомого.

— И она жива? Мелкие звери наиболее чувствительны к подобным перемещениям.

— Жива, я… я могу показать.

Драко вытащил птичку из кармана мантии — та действительно оказалась просто крошечной, в полудетской ладони Малфоя она едва не терялась. Яркая рыжая грудка не двигалась.

— Жива? — с усмешкой спросил Волдеморт.

— Я её обездвижил.

— Дай сюда.

Барти с интересом рассматривал птичку, но не произносил ни единого звука. Нарцисса внимательными кошачьими глазами проследила за тем, как Волдеморт забрал у её сына птицу. Казалось, что леди Малфой может в любой момент кинуться на Тёмного Лорда — тому только стоило сделать что-то неправильное по отношению к её котёнку.

Настоящая Блек.

Птичка на самом деле была жива, Малфой просто качественно её обездвижил. А ещё от неё пахло, очень знакомо пахло стерильностью и сладостью полевых цветов.

Драко, заметив, что Тёмный Лорд поднёс птицу к лицу и втянул запах, попытался оправдаться:

— Это птица моего знакомого, он всегда странно пах, я прошу прощения. Я понимаю, что запах не самый приятный, напоминает тухлятину… то есть, тухлое мясо. Простите, что не… то есть, я должен был сделать так, что…

Словоизлияние Волдеморт остановил одним взмахом руки.

— Прекрати. Ты отлично справился со своим заданием, я доволен. Пока можешь пользоваться Шкафом по собственному усмотрению, главное чтобы его никто не заметил. И, Драко… мне всё равно, как ты это сделаешь, но не позднее Йоля ты должен привести ко мне своего знакомого — владельца птицы. Ясно?

— Я… да, ясно. Я попытаюсь.

— Мне не нужны попытки.

— Я приведу.

Волдеморт довольно кивнул, отдал Драко птицу и ушёл на улицу, к Пожирателям. Крауч немой тенью направился следом.

Малфой, коротко распрощавшись с матерью, шагнул в камин в Малфой-мэнор, а оттуда, через шкаф, переместился в Хогвартс, в Выручай-комнату. Выйдя в коридор, он расколдовал птичку и выпустил её на волю — Эванс был очень привязан к своей питомице, и привлекать внимание её пропажей не стоило.

На пути в гостиную Слизерина Драко едва не столкнулся с директором — Дамблдор спешил в свой кабинет. Малфой успел завернуть в пустой класс. У него не хватило бы сил удержать лицо перед светочем всего Альбиона, потому что пару минут назад Драко разговаривал с его главным врагом.

Дамблдор прошёл мимо, не заметив ученика. Его мысли были заняты совсем другим: уже которую ночь ему снились Дары.

Ещё в детстве Альбус слышал историю о трёх братьях Певереллах от своей матери. Той почему-то нравились сказки барда Бидля, и Кендра Дамблдор рассказывала их практически дословно по памяти. Эта же любовь передалась её младшему сыну; Аберфорт, старший, всегда больше обращал внимание на материальный мир и мало интересовался мифами.

Дары Смерти из обычной сказки переросли для Альбуса в манию. Из-за их поиска он сделал много плохого и того, что сам считал плохим. И, вроде бы, он смог прекратить искать их после дуэли с лучшим не-другом… только всё равно продолжал в душе мечтать о том, что когда-нибудь он соберёт их все.

У него была «непобедимая» палочка из бузины. После исчезновения Волдеморта к ней добавилась мантия-невидимка — её оказалось просто некому возвращать. Лили и Джеймс погибли, а их ребёнок был слишком мал для такого артефакта. Альбус планировал отдать мантию, когда тот подрастёт, но Гарри Поттер исчез.

Зато появился Эванс.

В мысленной записной книжке Дамблдора было много записей об этом красноволосом мальчике и его странной сестре, но уже полгода как Альбус никак не мог найти их. В стройной системе его разума словно кто-то прошёлся коваными сапогами: всё оказалось разрушено, стёрто, уничтожено. Как от подобного его разум совсем не затух, Альбус не знал.

У него оставался интерес к детям-Эвансам, но каждый раз, как директор хотел с ними поговорить, его мысли уходили к Дарам. Старая мания расцвела буйным цветом, ещё и эти сны…

Он видел, где хранится третий Дар. Небольшой покосившийся домик, похожий на пристанище бездомных. Весь опутан чарами так, как не каждый паук пеленает свой обед. Опасный дом.

И кольцо в нём — его Дамблдор видел так же ясно, как перья Фоукса. Простое кольцо с чёрным негранёным камнем, ярко-тёмным, волшебным, могильным.

Последний Дар, видимо, звал своего возможного Повелителя к себе.

Альбус даже перемещался к дому из своих видений — чисто по картинке, по воспоминаниям. Хибара была опасной и покосившейся, прямо как во сне. И внутри её точно ждало кольцо, Альбус слышал его зов и чувствовал, как бузинная палочка вибрацией приветствует последний из даров. Мантия-невидимка, в последнее время постоянно лежащая в кармане, приятно холодила в эти моменты.

Дамблдор дошёл до своего кабинета, поднялся по винтовой лестнице и с неудовольствием обнаружил Северуса Снейпа в кресле для посетителей. После возвращения Волдеморта декан Слизерина получил неограниченный доступ в кабинет, чтобы через камин перемещаться к Тёмному Лорду. В любой момент, как тот позовёт.

— Северус, мальчик мой… ты что-то хотел от старика?

Снейп состроил зверское выражение лица.

— Турнир, — практически выплюнул он. — Гостевые спальни готовы, как и дополнительные классы. Школа готова принимать учеников из других стран.

— Это прекрасные новости, мальчик мой. Почему же ты так недоволен?

Снейп дождался, пока директор усядется за столом, прикажет домовикам сервировать чай и практически залпом выпьет первую кружку невыносимо-сладкого тёплого Эрл Грея.

— Недоволен я, Альбус, потому, что вешать всё это на меня уже слишком. Я не справляюсь с нагрузкой. Я варю зелья для Больничного Крыла, я веду лекции и практику, я патрулирую коридоры через ночь, я проверяю ингредиенты от поставщиков, курирую треть отработок. Теперь ещё и Турнир. Не слишком для одного человека?

— Тебе поднять ставку, мальчик мой?

— Мне некуда тратить те деньги, что я получаю сейчас, Альбус. Дело не в них. Либо выдайте мне хроноворот, чтобы я успевал спать, либо снимите часть обязанностей. Я не справляюсь. Не теперь, когда вернулся Тёмный Лорд.

Альбус снял очки, протёр стёкла и вернул аксессуар на кончик носа. Взглянул на Снейпа — и будто в первый раз увидел его тёмные круги под глазами, жёлтую сухую кожу, ввалившиеся щёки и мелко подрагивающие руки.

— Ох, мальчик мой… прости старика, я совсем выпал из реальности. Может, пригласим Слагхорна, чтобы он забрал у тебя хотя бы первые четыре курса?

— Лучше передайте подготовку Турнира Минерве или хотя бы Флитвику, это меня сильно разгрузит. Отработки, зелья и лекции я, так и быть, оставлю. Это ноша привычная.

— Филиусу никак нельзя, он же полугоблин, ты сам понимаешь… а вот Минерве… что если Минерве, Поппи и Септиме?