Хагрид с детства обожал различных магических тварей, чем опаснее — тем лучше. У него сердце замирало от восторга при виде шипящей нунды или крошечно-умилительных ядовитых лягушек. Что может быть прекраснее, чем близость смерти и торжество жизни одновременно?

Он медленно шёл по Лютному, раскланиваясь с редкими знакомыми — его тут давно знали и уже успели принять за своего. Ведьмы-лоточницы хихикали при его приближении, но Рубеус только отмахивался — его мало привлекали красотой человеческие женщины. Да и великаньи тоже. А вот звери… на них он мог любоваться вечно.

Была бы его, Рубеуса, воля, он бы давно кинул Хогвартс. Но место там уж больно было удобное: полное довольствие, близость Запретного Леса и редких эндемиков, Арагог, Дамблдор, — великий человек! — опять же.

А ещё у него в Замке, наконец, появился друг.

Лили Эванс Хагрид помнил ещё мелкой рыжеволосой девчонкой лет тридцать назад. Она смотрела на мир яркими волшебными глазами, с восхищением крутила головой и могла часами разговаривать с Рубеусом о различных зверушках. Её-то, конечно, как магглорождённую, больше интересовали келпи, единороги, драконы и прочие засветившиеся сказочные твари; о других же она слушала, раскрыв глаза и не в силах поверить в существование подобной экзотики. Хагриду это даже льстило.

В этот раз Лили Эванс была немного другой, но, несомненно, всё той же. Волосы у неё, хотя теперь и вернулись к прежним, поначалу напоминали тёмно-красную витую медь, глаза оказались болотным туманом, а не яркой зеленью. Взгляд был хитро-злой, как у подменыша. А ещё у неё был брат, который сын, но который теперь точно просто брат. Хагрид едва не запутался в хитрости этих отношений.

Она всегда нравилась Хагриду, а уж после возвращения из-за Грани — особливо. Потому что напоминала ему единорожиху или фестралиху. Те тоже за своих детёнышей могли умирать и жить до последней капли крови, несмотря ни на какие преграды.

Раз уж он вспомнил о Лили, то решил зайти в какую-нибудь сувенирную лавку, прикупить подарок. Эвансы отсутствовали в замке уже целый год, — оттого Хагрид, в принципе, и занялся снова химерологией, — потому что блудному Блеку нужно было то ли лечить здоровье, то ли лечить кукушку. Вот он и забрал детей-не-детей куда-то в Швейцарию-Нормандию, чтобы целый год купаться в лечебных ваннах и терпеть долгие, утомительные ритуалы. Ещё Лили не было почти весь прошлый год из-за её особенного приключения, в которое Хагрид верил едва-едва. Нет-нет, он был уверен, что девочка не врёт… но вот принять такую магически-волшебную историю про перемещение в прошлое оказалось неожиданно трудно.

В общем, они с Лили не виделись где-то полтора года или чуть больше. Хагрид немного скучал по своей подруге из-за-Грани. Столько времени! Хорошо ещё, что на свой четвёртый курс дети всё-таки попадут. Сириусу, судя по письмам Лили, хватило времени, чтобы немного поправить здоровье.

Но не башку свою. Опять же, если судить по письмам. Лили писала, что Блек то ли окончательно свихнулся, то ли поехал по теме своего дорогого крестника-Эванса. Хагрид не разбирался, ему это, признаться, было неинтересно.

Мысли Рубеуса вильнули в сторону интересного, тело занесло в кабак. За кружкой отменного простецкого пива полувеликан продолжал размышлять.

В стране за этот год было довольно неспокойно: вернулись затихшие было на десяток лет Пожиратели Смерти, бушевал на своём кресле Фадж, провалился мировой Чемпионат по квиддичу и готовился Тремудрый турнир в вотчине Рубеуса. Ничего интересного для Хагрида, разве что турнир можно было бы как-то использовать — на нём, судя по историческим описаниям, всегда погибали участники и было много интересных зверушек. А кто же в здравом уме откажется понабрать материала, если привезут ту же нунду или драконов?

Хагрид, несмотря на отсутствие образования, идиотом не был. Он собирался воспользоваться всеми преимуществами этого события по-максимуму. Да он даже закупился разными баночками-скляночками, чтобы не хранить ценные материалы где попало! Хватило прошлого опыта — благо, не неудачного, но поучительного.

дракона-то, — ну, того, который Норберт, — он хотел распотрошить и просолить в глиняных горшках. Хорошо ещё, что мелкотню увезли раньше — а то пропало бы ценнейшее, вкуснейшее драконье мясо… куда там всяким свининам-говядинам! Только вот тогда Хагрид не знал, что для его хранения нужна специальная посуда.

Мясо это, кстати, отлично стёсывало великаньи зубы. А то ведь они росли всю жизнь, как у тех белок. Спасали только кексы по мамкиному рецепту, с цементом, глиной и каменной крошкой. Если б не они, то была б совсем беда…

Хагрид опрокинул в себя кружку и заказал ещё одну. Потом ещё и ещё — хотелось напиться как следует, но кроме медовухи и рома, — по мамкиным рецептам! — его ничто нормально не брало.

Только вот об этом никто не знал. А уж пьяным Хагрид умел притворяться с подросткового возраста. Столько всего интересного благодаря этому умению получил, не счесть! Один только Пушочек чего стоил! Жаль только, сбежал.

Вот и в этот раз к Рубеусу стыдливым, робким шагом подобрёл мелкий мужичонка — по-другому и не назвать. Весь какой-то сморщенный, плюгавенький, кругленький и потный. На такого плюнешь — развалится, как сахарный кубик от капли воды. А иногда и взгляда хватает, чтобы типчики ему подобные удирали, сверкая пятками.

Этот от грозно-пьяного взгляда не засверкал, но сжался ещё больше, словно под тяжёлым грузом. Хагрид прищурил глаз, состроил жуткую морду — стоит. Трясётся, обтекает потом, как бы в штаны не наложил, но продолжает стоять и вибрировать от страха.

— Чо над? — спросил Хагрид максимально невыразительно.

Мужичонка по-крысиному пискнул, икнул, разве что не пёрнул от усердия. Рубеус ухмыльнулся в бороду. Пугать людишек он страсть как любил.

— Э-э-э, — начал было мелкий человечишко.

— Бе-бе-бе, — передразнил его Рубеус. — Над чо? Или драц-ца хош?!

Плюгавый был на грани обморока.

— Не-не-е…

— А чо тада?!

— В-во!

Он буквально всучил Рубеусу в руки яйцо, внешне похожее на паучье. Серое, круглое, полупрозрачное, с хорошо различимым эмбрионом внутри — похожие клала жёнушка Арагога в былую молодость. Теперь-то колония её сожрала, альфа-самка там другая, и яйца несёт другие.

Яйцо было живым. В руке Хагрида оно смотрелось крошечным, но на деле по размеру напоминало, пожалуй, страусиное.

Мелькнувшая мысль о том, что диковинку можно продать на подпольщине, Рубеус поскорее задвинул на самый край подсознания. Ну уж дудки. Деньги у него, благодаря огнекрабам, были — и немалые. Так что можно теперь и этой, как её, наукой заняться.

Вывести непонятную зверушку, к примеру. У него всегда это хорошо выходило.

========== Глава 1 ==========

— Доброе утро, Лили. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

— Доброе, Сири.

Блек тяжело вздохнул и взъерошил волосы — от этой привычки, совершенно мальчишеской, его ничто не смогло избавить. Как и от склонности к постоянным извинениям при виде Лили. Казалось, сама внешность юной мисс Эванс требует от взрослого мужчины произнесения просительных слов. Колдомедики только руками разводили. Лили оставалось смириться.

Лили скомкано поздоровалась с матерью Сириуса — хотя та и была всего лишь портретом, но монументальности своей фигуры от этого не утратила. И тяжёлое платье, и сложная причёска, и ястребиные глаза просто кричали о властности изображённой женщины. И о её нелёгком характере, конечно.

В ответ на утреннее приветствие Вальбурга Блек тяжело кивнула. Она всегда была молчалива при виде Эвансов; если же и говорила, то исключительно полушёпотом, никогда не повышая голоса. Лили это устраивало — она недолюбливала не только бородатых, но и громких людей. Младший мальчик-Уизли Рон тому подтверждение — он при виде Эванс всегда понижал голос, потому ранее за визги был несколько раз крепко бит. Не спасали ни старшие братья-близнецы, ни наказания от Персика-старосты.