Они спускались всё ниже и ниже, преодолевая лестницу за лестницей. Эванс принялся воображать, что его ведут в самые глубины загробного мира. Постепенно свет, лившийся из окон, пропал вместе с цветными витражами, сменившись скудным освещением редких факелов, которых явно не хватало. В какой-то момент Сэм снял со стены один из факелов и понёс, высоко подняв руку.

- У меня с Люмосом проблемы, - пояснил свои действия Сэм, белозубо улыбнувшись. - Да и не только с ним. Простые заклинания почти не даются.

Ещё несколько лестниц преодолели в молчании.

- Сейчас ты, ясное дело, не запоминаешь дорогу, - сказал Сэм, - но потом я тебе покажу основные ориентиры, чтобы ты не плутал. Далее, тебе стоит уяснить несколько правил, которые помогут тебе нормально жить на Слизерине. Сейчас я их перечислю, обязательно запомни. Эванс, ты понимаешь, что я говорю?

Эванс медленно склонил голову, не замедляя шага. Сэм незаметно перевёл дыхание. Что там надо при работе с аутистами… в младшей школе у него был такой одноклассник, так учительница два часа втирала подопечным, как общаться с необычным ребёнком.

- Хорошо, Эванс. Молодец. Слизерин - опасное место, нас считают чуть ли не воплощением зла. Ты не будешь любимчиком учителей, отношение к тебе будет, возможно, даже хуже, чем к твоим однокурсникам. Если будут какие-то проблемы, то сразу приходи ко мне, ясно? - очередной кивок. - Отлично. Если меня нет, то иди к другим старшекурсникам. Если тебя никто не выслушает, то к Снейпу, он наш декан. Это такой мрачный мужик с чёрными волосами и большим носом, ты его ни с кем не перепутаешь. Запомнил? Сначала я, потом старшаки, потом Снейп.

Они остановились, чтобы перевести дыхание. С удивлением Сэм заметил, что запыхался он один: грудь Эванса поднималась и опускалась так медленно, что второкурсник этого практически не видел. А ведь столько лестниц прошли, да ещё и по коридорам почти бежали - Сэм хотел переговорить с красноволосым до того, как их нагонит староста с остальными первокурсниками.

В конце концов, детки явно понравились Анжеле. Так что его, Сэма, долг - взять на себя заботу хотя бы об одном из них. О девочке явно побеспокоится Майкл, так что можно быть спокойным.

Сэм вновь потянул за собой ребёнка, Эванс снова безропотно послушался. Его кожа совершено не потеплела, тогда как у Дэвидсона ладонь начинала едва ощутимо неметь.

- Далее, - продолжил Сэм, беря мальчика за другое запястье. - Главное правило Слизерина - не попадаться. А если попался - то молчи, что-то говорить можно только мне, ясно? Можешь, конечно, врать, выкручиваться, что угодно, но на справедливость не рассчитывай. Слизерин не любят.

Сэм не был уверен, что Эванс его поймёт. Глаза у красноволосого были совершенно пустыми, без признака хоть какой-то мысли.

- Думай, что и кому говоришь, - всё же сказал Сэм. - А лучше не затевай конфликтов ни с кем. Ты магглорождённый, а в Англии это не слишком хорошо. За тебя некому заступиться, твои интересы не будут соблюдаться в любом из конфликтов. Проще говоря, всем вокруг плевать, даже если ты… если с тобой или с твоей сестрой что-то случится.

Они остановились около ничем не примечательной стены. Каменная кладка была грубой, кое-где не хватало необтёсанных булыжников. Никаких драпировок, гербов, портретов - только голые, неприветливые стены, едва освещённые факелом в руке второкурсника.

- Запомни пароль: Трикстер. Его надо произнести, стоя возле этого булыжника. Видишь, у него есть небольшой скол, вот здесь, - Сэм указал. - Произнесёшь пароль - попадёшь в гостиную Слизерина. Слово меняется раз в несколько недель, об этом предупреждают старосты или декан. Можешь подходить ко мне, если забудешь пароль или не будешь уверен, что он остался прежним - я за этим слежу. Ты всё запомнил?

Эванс кивнул, в зелёных глазах появилось подобие мягкой, несвойственной ребёнку благодарности.

- Всё будет хорошо, - сказал он.

- Отлично, тогда попробуй открыть вход.

- Трикстер.

На первый да и на последующие взгляды ничего не изменилось: огонь факела дрожал, воздух был холодным и сырым, а каменная стена по-прежнему оставалась каменной стеной. Но стоило Эвансу назвать пароль, как часть стены, будто в Косом переулке, разошлась в стороны, образуя аккуратную арку. Камни двигались медленно, сталкивались друг с другом, перебегая с места на место - арка явно была сломана. Сэм морщился, но молчал, из-за чего Эванс решил, что появление своеобразного хода, длящееся целую минуту - это нормально.

- Поэтому мы ходим группами. Никакого терпения не хватит, если по одному будем туда-сюда бегать, - извиняющимся тоном произнёс Сэм, заходя в гостиную.

Эванс проследовал за ним.

В гостиной воздух был гораздо суше и теплее. Уже пришедшие по тайным ходам ученики болтали о своём, вероятно, делясь летними впечатлениями; староста объяснял что-то девочкам-первокурсницам, успевшим прийти до Сэма и Эванса; кто-то в углу читал книгу в тёмной обложке, на мгновение привлёкшую внимание мальчика. Впрочем, живой огонь интересовал его больше.

Эванс подошёл к решётке камина и сел совсем рядом, почти касаясь коленями разгоряченного металла. Сэм, на секунду замерев, всё-таки уселся рядом, но разговора заводить не торопился.

О, как же Эванс ненавидел холода! Понижение температуры означало для него появление кучи мелких и весьма неприятных проблем. Хуже всего было с кровью: на морозе она густела и почти прекращала свой и так неспешный бег по венам Эванса. Это делало его тело хрупким.

Зиму Эванс не любил, как и Лили.

Помнится, однажды, когда минусовая температура уверенно держалась на улице несколько дней подряд, а белые хлопья снега падали с неба, не переставая, Лили вывела своего брата на прогулку. В принципе, она неплохо тогда повеселилась, играя в снежки и лепя страшных снеговиков, однако её радость была омрачена одним событием: Лили по нелепой случайности сломала своему брату руку. Девочка просто повисла на ней, точно мартышка на дереве - и хрупкая замёрзшая плоть треснула и разломилась, будто бы Эванс был создан из фарфора. Малышка ещё долго давилась слезами, пока её брат в полной растерянности пытался прикрепить отвалившуюся руку обратно к телу.

К счастью, обошлось. Магия, спасавшая маленького волшебника не раз, помогла ему и тогда. Не осталось и следа от той жуткой травмы, разве что Лили больше ни разу не звала его гулять на улицу, если температура опускалась ниже нуля.

- Эванс, идём спать, - тихо предложил Сэм, - первокурсники уже разошлись. Я покажу тебе твою комнату.

Красноволосый не стал спорить, послушно поднявшись со своего места. Его тело немного согрелось, что хорошо сказалось на подвижности конечностей, но, по мнению мальчика, это не так сильно влияло на его жизнь, чтобы действительно волновать.

Сэм проводил его к спальне первокурсников и, пожелав спокойной ночи, ушёл.

Эванс вошёл в комнату, в которой ему предстояло прожить минимум пять лет.

Спальни были рассчитаны на четырёх человек, хотя могли бы вместить до восьми. У каждой кровати стоял небольшой шкаф, разделённый изнутри на две половины: для одежды и для книг. Также первокурсникам, помимо кровати и шкафа, отводились две прикроватные тумбочки для мелочей и большой сундук - замена рабочего стола. Над одной из тумб висела полка, пока пустая.

- О, а вот и четвёртый, - раздалось от одной из кроватей.

Эванс окинул говорившего блондина одним из своих безразличных взглядов и прошёл к своему углу. Так как у мальчика с сестрой был один большой сундук, который достался Лили, вещи самого Эванса оказались выложены на покрывале и тумбочках. Их было немного: около десятка книг разной толщины, пара комплектов одежды, школьные принадлежности. Больше всего красноволосового удивило наличие большой золотой клетки, в которой дремала Малиновка.

Не слушая бормотания соседей по комнате, мальчик осторожно повесил клетку на балку, на которую крепился балдахин его кровати. Предусмотрительный некто, одолживший ему клетку, избавился от запирающей дверцы, которая не дала бы птице самостоятельно вылететь - и теперь у Малиновки был потрясающий дом со множеством перекладин, который она могла в любое мгновение покинуть.