Симпатичненько, ничего не скажешь.
В обтекаемых выражениях автор статьи писал про мораль и её разложение. Не было названо никаких имён, но, если судить по дате выхода этого опуса и количеству опечаток, писака смотрел прямой эфир с акуманизацией и отреагировал незамедлительно. Даже вычитать текст толком не успел.
Автор призывал народ Америки, — не так: Народ Америки! — к перестановке приоритетов. Дескать, настоящий законодатель моды должен быть, прежде всего, настоящим семьянином — в соответствии с ценностями Великого Американского Народа. Статья изобиловала лозунгами, призывами и цитатами, причём неточными; при этом автор умудрился написать всё настолько обтекаемо, что в суд на него не подашь и при всём желании. Настоящий талант.
Тен-Тен постучала пальцем по губам, потом прикусила ноготь. Вот она, причина реакции Одри. Чтобы сохранить своё место модной дивы в Америке, женщине требовалась поддержка семьи — официальной, она имеет в виду. Пусть на самом деле никакой семьи у женщины не было, дочь свою она ненавидела, мужа презирала, а Францию считала отстойной страной с ужасной кухней. Видимо, не хотела есть ни лягушек, ни рыб, ни улиток. Может, боялась употребить дальнюю родственницу?
Отложив телефон, Тен-Тен подтянула ноги на диван и уселась в позу лотоса. Нужно было подумать, что делать. Ясно как день, что Одри прицепится к ней клещом: Андрэ вне зоны доступа из-за работы, второй таинственный ребёнок наверняка останется в Америке, дабы не смущать общественность, а Хлоя… ну что Хлоя, что Тен-Тен могла сделать, чтобы избежать нежелательного общения?
Хотя стоило ли ей его избегать? Тен-Тен нахмурилась и переплела пальцы в замок. Что-то в её голове не сходилось: было много разрозненной информации, которую подсознание пыталось соединить в одну картинку. Не получалось, потому что внутренняя работа не выходила на поверхность. Так всегда было: лишь по окончании незаметных размышлений Тен-Тен понимала всю подоплёку ситуации. Значит, оставалось только ждать, пока её голова родит какую-нибудь гениальную мысль.
Время подходило к отбою. Жан лично принёс ужин и чай в гостиную, где Тен-Тен медитировала и успокаивала разум. День выдался насыщенный, — как и прочие дни в этом мире, будь они неладны, — и Такахаши требовался хотя бы час покоя. Поэтому все мысли про Одри, Андрэ, Бражника и прочие неприятности ушли на задний план. И про Сабрину, конечно, тоже. Тен-Тен совсем не хотела думать о том, почему рыжая травит её и чего стоит ожидать в будущем. Совершенно не хотела. Абсолютно.
Но думала. Почему?
Она открыла глаза и нахмурилась. Еда на столе выглядела обычно: салат, рис, чайник над свечкой для подогрева. Никаких изысков, как Тен-Тен и просила ранее.
Почему она думала о Сабрине, если сегодня они практически не контактировали? Рыжая даже не обрадовала свою «подругу» СМС или хоть каким-то напоминанием о себе. Она вообще никак не давала о себе знать, что было… странным? Да, наверное, именно так.
Получается, Тен-Тен сегодня пропустила день приёма яда? Она нормально себя чувствовала — возможно помогла самоакуманизация или что-то другое. Никакого недомогания, да и слабости было меньше чем обычно. Интересно.
Может, влияние отобранного на время у Ледибаг йо-йо? Было бы хорошо.
Ладно, неважно. Сабрина. Которая не звонила и не писала, хотя точно смотрела интервью с Шамак — рыжая обожала красную, как бы смешно ни звучало, и все записи с телеведущей были сохранены у Ренкомпри на компьютере. Не могла Сабрина пропустить очередное блистательное интервью с её любимой Надьей.
Значит, игнорирование Хлои вполне осознанное. И оно как-то связано с Одри, Тен-Тен чувствовала это внутри. Шикамару называл такое ощущение «у меня свербит кобчик».
Очень точное описание, если кто спросит.
Значит, Сабрина, отравление и Одри. Как это всё связано? Насколько Тен-Тен знала, — она не была уверена в правдивости своих предположений, — Сабрина никак не контактировала с Одри Буржуа в обход Хлои. Вполне логично: Одри не интересовала собственная дочь, так почему она вдруг должна воспылать любопытством к её подруге? При этом мать Сабрины очевидно боялась чего-то, связанного и с Хлоей, и с Андрэ. Но не их самих.
Могла ли рыжая медсестра бояться Одри? И если да, то из-за чего родилось такое отношение?
Слишком мало информации.
Тен-Тен быстро съела ужин и перетащила чайник в спальню. Устроившись в постели, Такахаши медленно цедила напиток и даже не знала, о чём думать.
В итоге пришла к обычному для себя выводу: не можешь больше думать о работе — размышляй о прекрасном. Так в последние дни Тен-Тен могла назвать только Луку… которого опять не было рядом. Отвратительно. Парень, несмотря на собственные супергеройские способности, совершенно не пользовался ими, чтобы пробираться к Тен-Тен в комнаты по ночам.
Написав Луке недовольную СМС, Тен-Тен установила будильник на раннее утро, чтобы не пропустить очередную пробежку. На завтра по расписанию было запланировано «Большое Торжество» имени Одри Буржуа, и Тен-Тен не собиралась из-за чужих желаний в который раз поступаться собственными. Она ведь не Хлоя, в конце концов.
Вот ведь Одри ждёт завтра сюрприз.
Ночь прошла спокойно кроме одного момента: Тен-Тен проснулась, когда Лука кинул в неё крошечный камушек. Змей стоял напротив окна, и чешуя сверкала, отражая городские огни. Золотые яркие глаза сияли, словно подсвечиваясь изнутри.
— Ты чего кидаешься? — возмутилась Тен-Тен, отправляя камушек обратно.
Он пригнулся, но с запозданием. Чуть не словил снаряд лбом.
— Во всех остальных случаях ты меня убиваешь.
Такахаши закатила глаза и приглашающе откинула одеяло. Лука улыбнулся и, скинув змеиную шкурку, — отвратительное зрелище, примерно так же Орочимару снимал кожу, только у Куффена его «чешуя» быстро истаяла в воздухе, — разделся и залез под одеяло.
— Ты его совсем не нагрела, — пробормотал он, прижимаясь к Тен-Тен горячим телом.
Такахаши фыркнула, прогибаясь в пояснице.
— А ты жаркий как печка. И кто из нас хладнокровное?
— Могу передать часть жара тебе, змейка.
Тен-Тен предвкушающе закусила губу… чтобы почти сразу поморщиться от сожаления. Ей действительно нужен был отдых, да и прибытие утром Одри должно потребовать большого психического напряжения.
— Боюсь, не сегодня, — сказала она совершенно убитым голосом.
Лука на это, казалось, совершенно не расстроился. Он отодвинул ворот мягкой растянутой домашней футболки и поцеловал Тен-Тен в плечо. След от поцелуя вспыхнул в сознании Такахаши, словно её клеймили. От плеча волной разошлось тепло, вмиг согревшее её до кончиков пальцев на ногах.
— Знал, что ты так скажешь.
— Зачем тогда спрашивал, если знал?
— Ну, моё дело высказать своё намерение. Твоё — найти для его исполнения силы и время.
Тен-Тен фыркнула и повернулась к Луке лицом. Глаза у Куффена всё ещё светились — не так интенсивно и бирюзой, а не золотом. Прекрасное зрелище.
Девушка подняла руку и погладила Луку по щеке. Пальцами обвела контур его улыбки, уколола подушечку о клык. Лука был мягкий и домашний, тёплый, как огромный кот, и очень родной. Почему так? Она понятия не имела.
— Я бы провела с тобой жизнь, — сказала Тен-Тен, пытаясь выразить в словах то, что цвело внутри неё.
— Я наконец тебя нашёл, — отозвался на это Лука, поднеся её руку к губам и поцеловав костяшки. — Но завтра у тебя важный день, так что спи.
Она кивнула и прикрыла глаза. Сны в этот раз были мягкими и уютными, как его морские объятия.
Проснулась Тен-Тен в одиночестве и в холодной постели: во сколько бы Лука ни ушёл, было это не меньше часа назад. Будильник ещё не прозвенел, часы показывали половину пятого. Тен-Тен выспалась так, словно провела в постели по меньшей мере неделю: тело бурлило знакомой энергией. Жаль, не чакрой, а всего лишь её физическим воплощением.
Тен-Тен выбралась из кровати без сожаления. На пробежку девушку в этот день сопровождал не Лука, а один из прошлых охранников: огромный молчаливый мужчина в чёрной одежде. Никто не пытался завязать разговор, и утренняя пробежка прошла практически в полном молчании.
