– Ой, тебе ведь еще нужен код для ворот, чтобы вернуться! – восклицает тетя Шери, едва я начинаю спускаться с крыльца. – Ну-ка запиши.

Она медленно называет цифры, которые я вбиваю в заметки на телефоне.

– Все, сделано. Пока!

Трусцой бегу к смутно вырисовывающимся в сумерках воротам – мне неловко заставлять Саванну с Майлзом ждать. Добравшись до цели, нахожу панель и нажимаю на самую выделяющуюся кнопку – огромную и зеленую. Раздается пронзительное жужжание, запускается механизм, и ворота распахиваются. Я отступаю, чтобы меня не снесло, и предстаю пред миром подобно некой жемчужине из раковины. Боже, стыд-то какой!

Снаружи ждет пикап. Его черный кузов, явно только-только вымытый и отполированный специально для сегодняшнего вечера, сияет, отражая свет фонарей на заборе. Одно из тонированных окон на заднем сиденье медленно опускается, и я вижу круглое лицо Саванны.

– Запрыгивай! – говорит она с широкой улыбкой.

Я бросаюсь к противоположной от нее дверце и забираюсь внутрь, стараясь не испачкать подножку кроссовками. Вряд ли Майлзу понравится, если я испорчу его труды.

– Простите, что так долго, – выдыхаю. Надеюсь, они мне сразу написали, как только подъехали. Я пристегиваюсь и окидываю наряд Саванны взглядом, переживая, подходяще ли оделась сама.

На мне джинсовые рваные шорты, топик и белые кроссовки «найк». Я выпрямила волосы и щедро нанесла макияж, губы липкие от блеска. К счастью, вид Саванны немногим отличается от моего, только волосы слегка завиты, а вместо шорт – джинсовая мини-юбка.

– Расслабься, мы недавно подъехали, – говорит Майлз, и тут я понимаю, что за рулем не он. А значит, машина тоже не его.

– Э-э… – Я бросаю на Саванну вопросительный взгляд и украдкой киваю на водителя, который еще не обернулся и не произнес ни слова.

– Ой! – подскакивает та, будто опомнившись. – Наш двоюродный брат Блейк. И, Блейк, знакомься, Мила Хардинг.

Она сделала упор на фамилии или у меня разыгралось воображение?

Вновь поворачиваюсь и ловлю на себе взгляд водителя в зеркале заднего вида. Он пристально смотрит на меня, прищурив карие глаза, в которых отражается свет фонарей. Затем оборачивается. В отличие от блондинистых родственников, у Блейка растрепанные каштановые волосы, густые брови, нависающие над глазами, и прямоугольное лицо с четкой линией подбородка.

– Привет, Мила, – здоровается парень спокойным голосом. – Твой первый автопикник, а?

– Ага, в Лос-Анджелесе их особо не устраивают.

– Ну разумеется, – отвечает он с нечитаемым выражением на лице и вновь отворачивается.

Тяжело сглотнув, откидываюсь на сиденье и внезапно осознаю, как колотится сердце. Даже кожу немного покалывает. Подумать только, я еду на вечеринку с кучей незнакомцев… Но разве не все обычные подростки в Фэрвью так поступают? Однако, как любят напоминать мне родители, я – не обычный подросток.

– Что ж, давайте покажем Миле реальный мир, – говорит Блейк и, врубив музыку погромче, выезжает на пустынную дорогу. В его голосе проскальзывает нечто странное… некая насмешка. Если бы я не сидела как на иголках, то обязательно потребовала бы объяснений.

Выбор музыки несколько необычный: я ожидала какой-нибудь рэп или вроде того, но из колонок разносится акустическое кантри – не вполне типичная музыка перед тусовкой: она скорее успокаивает и расслабляет, нежели настраивает на веселье.

Последние лучи солнца полностью спрятались за горизонтом, и за окном теперь царит тьма. Майлз с Блейком болтают между собой, а Саванна поворачивается ко мне, чтобы завязать отдельную беседу, во время которой я порой поглядываю на парней: на руки Блейка, расслабленно лежащие на руле, на эмоциональные жестикуляции Майлза, на их еще чужие профили, вырисовывающиеся, когда они поворачиваются друг к другу.

– Ну что, с нетерпением ждешь вечеринки? – спрашивает Саванна, заправляя волосы за ухо, и я замечаю ее причудливые сережки в виде лошадок.

– Нервничаю, – признаюсь.

– Может, ты вспомнишь ребят, которые с нами учились, – пытается успокоить меня она. Учитывая, что я и Саванну-то едва помню, хотя она вроде как была моей лучшей подружкой, шансы вспомнить остальных стремятся к нулю. – Будут также ребята на год старше, как Майлз с Блейком.

– Сколько всего народу соберется?

Саванна усмехается и закатывает глаза.

– Мы же в Фэрвью. Человек двадцать от силы.

– Ох, – выдыхаю я, опуская взгляд на кроссовки.

Скромная компания хуже большой – значит, будет сложнее смешаться с толпой. Скорее всего, все соберутся вместе за общим разговором. До этого я представляла на автопикнике множество машин, громкую музыку, разносящуюся по округе из динамиков, кучу людей, разбивающихся на группки. Теперь же выходит, большая «туса» будет похожа на посиделки старых друзей. Возможно, в маленьких городках вообще не бывает шумных вечеринок.

Вскидываю взгляд на Саванну.

– Погоди, мы потом пойдем на игру или типа того? Ведь перед ними обычно устраиваются автопикники?

Сейчас лето, а значит, футбольный сезон закончился. Может, тогда бейсбол?

– Традиционно да, но и без повода устраиваются, для веселья. Тебе понравится.

Вот уж надеюсь. Признаюсь, меня будоражит мысль попробовать что-то новенькое без сопровождения взрослых – ни разу в жизни мне не представлялось столько свободы действий. То есть я не жалуюсь – все же благодаря родителям мне посчастливилось пережить такие события, о которых другие только мечтают. Например, появление на красной ковровой дорожке для церемонии вручения премии «Оскар». Однако, возможно, пришло время отделиться от семьи и пойти по своему пути. Возможно, эти каникулы вдали от дома вовсе не наказание, а шанс начать собственную жизнь, без указки Рубена; шанс понять, что на самом деле из себя представляет Мила Хардинг. Она не просто дочь Эверетта Хардинга, она – нечто большее. Ведь так?

Я гляжу в окно, где перед нами разворачивается Фэрвью. Н-да… Леса с полями повсюду, куда ни посмотри. Изредка мимо пролетают фары встречных машин, порой мелькают дома и совсем не видно людей. Вся эта пустота кругом навевает жуть. Ощущение, будто я совершенно одна, вдали от всего мира. Впрочем, уверяю я себя, это и к лучшему. Возможно, уединение пойдет мне на пользу.

Минут через пять вдоль дороги вырастают фонарные столбы – должно быть, приближается центр города… ну или его подобие.

– Что-нибудь припоминаешь с тех времен, как здесь жила? – спрашивает Майлз.

Я вновь ловлю на себе взгляд Блейка в зеркале заднего вида, он тоже ждет моего ответа. Вдруг становится любопытно, сколько Саванна ему рассказала обо мне…

Прищурившись, вглядываюсь в темноту. Мы едем по прямой дороге, вдоль которой расположились заведения со знакомыми всем американцам вывесками: они будто заявляют, что Фэрвью не какая-то там деревня у черта на куличках, у них имеется «Макдоналдс», «Уолмарт» и даже, спасибо, Господи, «Данкин донатс» (жить не могу без их орехового холодного кофе)! Дорожный знак вежливо извещает, что мы движемся по бульвару Фэрвью. Тут заметно оживленнее, чем на окраине, – больше машин и пешеходов. Я уже так привыкла к гламурному Лос-Анджелесу, что жизнь небольшого городка кажется весьма блеклой. Хотя в ней наверняка есть свои плюсы.

– Не, ничего не помню, – признаю наконец, качая головой. – Когда мы уехали, я была совсем маленькой.

– Должно быть, для тебя мы – кучка деревенщин, – усмехается Саванна. – Но, клянусь, не все так плохо! У нас есть высокоскоростной интернет и прочие прелести цивилизации.

Парни сдавленно посмеиваются. Саванна явно лишь шутит, и все же я переживаю, что втайне ребята считают меня какой-то гламурной фифой, которая в сельской глуши просто зачахнет, словно цветок без воды. Вот только я родилась в Теннесси, поэтому как-нибудь выживу. Черт, да мне даже может здесь понравиться!

– Эй, Блейк… – Саванна взволнованно подается вперед и ударяет брата по плечу. – Давай смотаемся к начальной школе? Пусть Мила глянет.