Влад проследил было за взглядом девчонки, но тут его отвлекла новая странность в её поведении.

Он вдруг заметил, что левая рука юной актрисы живёт как бы своей, отдельной от хозяйки жизнью. Потому что рука эта поднялась, и её указательный палец воровато, но совершенно определённо ткнул в доску объявлений на стене фойе. Точнее, в большую пёструю афишу, которая красовалась на этом информационном щите.

« Театр дель арте… Имя в камне…» – успел ухватить Влад и поспешно перевёл глаза опять на Вику.

Девчонка в этот миг напоминала картину-аллегорию, которые так любил восемнадцатый век и смысл которых напрочь не понятен современному зрителю.

То есть палец Вики указывал на афишу, в то время как хорошенькая девичья головка была отвёрнута в прямо противоположную сторону. Да и остальные части тела миловидной лицедейки делали вид, что не видят, не слышат и знать не желают, что там вытворяет хиппующая левая рука и почему она не в ладу с остальным организмом.

Влад только глазами хлопал, наблюдая такую невообразимую пантомиму.

Пока он силился расшифровать сии странные знаки, Вики и след простыл.

«След простыл… Начал чихать, кашлять… У него поднялась температура, – рассеянно подумал Влад, невольно настраиваясь на линию абсурда.

И очень ярко представил себе ростовой мультяшный След с огромным носовым платком в руках.

Парень отправился к доске объявлений, чтобы рассмотреть афишу поближе. Созданный его воображением чихающий и кашляющий След увязался за компанию.

Афиша приглашала на премьеру спектакля «Имя в камне», который состоится в следующее воскресенье. Здесь же объяснялось, что это экспериментальный спектакль, который будет разыгран в духе итальянской импровизационной комедии дель арте.

Ну и на что здесь надо обратить внимание? Что имела в виду Вика? В чём суть?

В названии спектакля? На ум тут же пришёл фильм «Роман с камнем», который Влад видел, и фильм ему не понравился. Показался скучным и начисто лишённым фирменного остроумия Земекиса. В отличие от других фильмов режиссёра – «Назад, в будущее», например. Короче, если эти два каменных названия как-то и связаны, то уж слишком неуловимыми нитями.

Может быть, намёк кроется в этой самой комедии дель арте? Вот, написано даже, что не простая она, а с какими-то вывертами. Но откуда ж ему такие тонкости знать? Не, дело явно не в театральном жанре.

А скорее всего Вика просто послала ему как бы тайное приглашение на этот спектакль. Да, приглашение – это очевидно. Но почему тайное?! Что за странные знаки она ему подавала? Почему их кто-то не должен был видеть?

Да что там знаки! Девчонка вообще вела себя по отношению к нему крайне странно. То гипнотизировала со сцены – и добилась эффекта, что он обнаружил себя незнамо где. То демонстративно отворачивалась и делала вид, что в упор его не видит. То устроила на лестнице эту непонятную пантомиму.

Не, ну одно здесь всё-таки ясно: Вика не хочет, чтобы кто-то видел, что она обратила внимание на неожиданного зрителя. Очень не хочет! На виду открещивается от Влада изо всех сил. И в то же время потихоньку подаёт знаки. Как будто собирается что-то ему сообщить.

И какой из этого вывод? Да очень простой! Не надо пока проявлять инициативу и пытаться самому встретиться с Викой. Ведь при этом он может подставить не только девчонку, но и себя. Угодить в невидимую паутину. А она, судя по Викиному поведению, – есть! И пока неизвестно, как далеко эти силки раскинулись.

Значит, надо сделать так, как актёрка намекнула: просто прийти на спектакль. На это самое «Имя в камне». А там посмотрим.

« Всё равно я тебя найду!» – подмигнул Влад насморочно сопящему Следу.

Тот только потерянно чихнул вдогонку одинокому следопыту.

Этой ночью Владу приснился странный сон. Какой-то гумилёвский заблудившийся трамвай. Только этот трамвай вынесло не к страшным символом, как в стихотворении. Он лязгал на стыках сквозь пронизанную солнцем рощу.

В салоне читали стихи, острили, смеялись. Здесь ехала большая компания молодёжи. Загорелые лица, белозубые улыбки, белые парусиновые туфли, начищенные зубным порошком. И – книги, книги, книги. Открытые и шелестящие страницами, сложенные на деревянном сиденье, зажатые под мышкой.

Влад стоял на задней площадке в обществе двух парней и двух девушек и тоже читал стихи:

Вода в стакане – скучная вода:

В ней нету глубины и нет простора,

Она не потопляет города,

Не точит камни и не рушит горы.

Она не знает мачт и якорей,

Но это всё её не умаляет:

Ведь лучше океанов и морей

Вода в стакане жажду утоляет.*

– А что, мне н-нравится, – сказал невысокий парень в круглых очках и в тюбетейке. – Интересный взгляд на б-бытие.

– Упадническое какое-то, – скривился молодой человек в гимнастёрке.

– Лично я вижу тут полемику с «Грозой», – заявила спортивного вида девушка в полосатой футболке. И пошла чеканить, размахивая рукой:

Косым, стремительным углом

И ветром, режущим глаза,

Переломившейся ветлой

На землю падала гроза…

– Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал, – слегка перебил её парень в очках. – Искра, уймись, мы знаем К-когана.

– Время разбрасывать камни и время собирать камни, – сказала хорошенькая длинноногая девушка в белом беретике.

Что-то было в ней особенное, что отличало её от других.

– Да, Лилиана, – сказал Влад. – Коган разбрасывает камни, а я их собираю.

– Сейчас все разбрасывают камни, – строго сказал парень в гимнастёрке. – Вы что, радио не слушаете?

– Да, сейчас другие лозунги, – поддержала его Искра.

– Ну, лозунги меняются, – довольно легкомысленно заметила Лилиана. – Остаются вечные чувства.

– Это у вас во Франции вечные… чувства, – фыркнула Искра. – Лямур-тужур. Поэтому французы через два месяца фашистам сдались!

– Сейчас энергичное время, – сказал парень в гимнастёрке. – Время – вперёд!

– Иногда надо остановиться и оглядеться, – возразил Влад.

– Когда оглядываться-то? – опять фыркнула Искра. – Если только в койке.

Парень в гимнастёрке почему-то заржал.

– Дурак, – сказала Искра. – Я имею в виду – если ты старик. Или больной совсем.

Последние слова почему-то показались Владу особенно оскорбительными. Он промолчал.

– М-может, Влад написал стихи б-будущего? – предположил парень в очках. – К-когда всё успокоится?

– Самое страшное в мире – это быть успокоенным! – отчеканила спортсменка.

– Искра, уймись. К-кульчицкого мы тоже знаем. Ты ещё «Б-бригантину» спой.

– И спою! – обрадовалась девушка в футболке и крикнула: – Ребята, споём «Бригантину»?

Тут же хором завели:

Надоело говорить и спорить

И любить усталые глаза.

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса

Трамвай летел сквозь солнце и листву, наполненный молодыми голосами:

Пьём за яростных, за непохожих,

За презревших грошовой уют.

Вьётся по ветру Весёлый Роджер,

Люди Флинта песенку поют.

… Влад проснулся от того, что солнце било ему прямо в глаза.

Трамвая не было.

Он подскочил и схватил телефон. И всё-таки успел записать стихотворение.

Уткнувшись в экран, Влад вяло жевал очередной кулинарный шедевр, приготовленный Ма. Почти не чувствуя при этом вкуса.

С гораздо большим вниманием он поглощал ещё одну порцию информации о комедии дель арте. За несколько дней парень, можно сказать, сделался фанатом этого вида театрального искусства.

Вообще-то родители всегда ругали за пользование гаджетами во время еды. Да Влад и сам понимал, что это неуважение по отношению к Ма. Она ведь всегда старалась приготовить для своих мужчин что-нибудь не просто вкусное, а к тому же и необычное, изысканное даже. Могла часами кухарничать, вдохновенно что-то нашпиговывая, пассируя, запекая.