– Большая, видать, у тебя семья, – с ноткой небольшой горечи вздохнула оставшаяся совсем в одиночестве Диана. – Стоп, что?! На драконе?! – оглядывалась она на свирепую огнедышащую бестию, а потом снова на маленькую кареглазую девочку перед ней.

– Да! Фенрир меня подбросил! Ему было по пути! – заулыбалась та, мило зажмурившись с весьма гордым видом.

– Фенрир? Легендарный чёрный дракон… Гроза богов севера, вестник Рагнарёка, погибель гномов и ужас Черногорья! Какого чёрта он здесь делает?! – не понимала Ди.

– Ну, я гном и я с Черногорья, – размышляла вслух девочка. – С драконами мы там дружим. Не знаю уж, кто кому ужас, но господин Фенрир любезно согласился подбросить меня в Лонгшир навстречу приключениям! – прервав затянувшееся рукопожатие, вскинула она свои ладони в воздух, и с каждого её крохотного пальца ввысь и к окружающим стенам домов слетело по тонкому раскату громыхавшей алой молнии.

Скалы и тёмные хребты на далёком севере за свои мрачные оттенки наружных горных пород издревле получили название Черногорье. Туда вели ресурсные тракты Северных Королевств, в том числе знаменитый Ледяной Мост, заснеженный перешеек, соединявший земли севера с материком. Там в шахтах добывали самоцветы, минералы, самородки различных металлов.

А ещё выше и дальше гнездились драконы и обитали нелюдимые племена гномов Черногорья, с которыми обычно враждовали даже те их собратья, кто когда-то жил на землях северян, а теперь своими горными кланами обосновались на каменных склонах области Мимир, что далеко-далеко, на северо-востоке от Империи Гростерн.

– Гном? Не очень-то ты и похожа на гномку, – озадачено разглядывала её Диана. – Больше тянешь на человеческую девочку.

– Ну, внешность себе не выбирают, – скромно зашаркала та ножкой, опустив взор на мостовую, а затем снова подняла свой карий взгляд с искорками былого азарта. – А давай мы что-нибудь сожжём! – подпрыгнула она, опять сотворив в ладонях желтоватые шары, похожие на миниатюрные сверкающие солнца. – Всё, что горит, надо поджигать и греться!

– Нет, юная леди, не будем мы испепелять мой городок! – схватив оба её запястья и судорожно поглядывая по сторонам, опустила она её полыхавшие руки в бочку под акведуком для дождевой воды. – Здесь и так жарко!

– Ну-у, – расстроилась та, – так не интересно! Смотри, тут сколько всего можно разломать!

– Ты не понимаешь, что ли, да? Это не игрушка! Это чьи-то дома, в них обитают жители города! Живые существа, как ты и я! – возмущалась молодая девушка с фиалковыми глазами. – Пожалуйста, прошу тебя, не надо сжигать и крушить всё вокруг! Хорошо?

– У-у, дома… – изучала их, будто впервые видит такую конструкцию, Лилу. – Такие хлипкие и хрупкие, стены всего-то с дедушку Сигизмунда толщиной, тю… Но их можно сокрушить на мелкие камушки! Наверное, здорово!

– А у вас в Черногорье в чём живут? В пещерах?! – восклицала, едва не крича на неё, в истерике Диана.

– Именно, – повернулась к ней та со спокойным лицом. – Лабиринты ходов, многоярусные тоннели, ответвления с кладовыми, столовыми, литейными, спальнями, ювелирными цехами, где дедушка Сигизмунд занимается огранкой самоцветов. Греемся у костров и горячих источников. Прорываем взрывами новые шахты, так и живём. Наши стены – это горы! Врёшь-врёшь, не пробьёшь! Уи-и-и-и! – заискрилась она в малиновой ауре, вновь разбрасывая миниатюрные огненные сферки, лопающиеся, правда, в этот раз ещё до того, как до чего-либо касались.

– Мда-а, тяжело с тобой будет, – шумно выдохнула Ди.

– Взорвём тут всё, что б стало легче! – с довольным видом опять прикрыла глаза Лилу. – Папа всегда говорил: больше пространство – легче дышать! А, нет, не так. Меньше народу, больше кислороду! Во!

– Кисло-чего? – не понимала эти заумные термины умников-алхимиков из далёких гномьих ущелий Диана. – Его взорви, блин! – ткнула она на чёрную фигуру гигантского дракона, испепелявшего рыцарей на подходе к угловой башне по наружным верхним галереям стен слева и справа от себя.

– Фенрира? Нет, ты что! Он мой друг! Он меня сюда привёз на своей спине, было так здорово лететь через море и острова! Он тоже хочет поразвлекаться и поразрушать тут всё! – отвечала та весёлым журчащим, как ручеёк, голоском.

– Но зачем? За что?! Почему? – присела возле неё на одно колено Диана в надежде на какие-то ответы.

– Не знаю, разве это не весело? – опустила Лилу одну бровь в недоумении.

– Нет! Девочка, смерть – это очень не весело! Люди страдают, горят заживо, гибнут! Если б твоих тётушек и дядюшек взрывали, разве им понравилось бы?! – взывала Ди к её рассудку.

– М-м-м, наверное, нет, – призадумалась та. – Я бы наложила на себя каменную кожу. А тётушка Семальзепаф сделала бы мазь от ожогов и… – начала было она, но её тут же прервали, не желая даже слушать.

– Так поговори с ним, укроти. Прогони, не знаю, сделай что-нибудь! – трясла её Диана.

– Не могу, он не станет меня слушать, – отвечала ей Лилу. – Он же не питомец какой-нибудь, не горный баран, которых разводит дедушка Руфус.

– Да сколько у тебя там дедушек и бабушек, о боги! – взмолилась Ди, хватаясь за голову.

– Два всего, – опять опустила девочка правую бровь, приподняв левую. – Отец мамы и отец папы. Как и у всех.

– Ох, но у тебя там кто камнетёс, кто зельевар, кто ювелир… – вздыхала Ди, качая головой от переизбытка информации.

– Ну, дедушка Сигизмунд, муж бабушки Хильд, занимается огранкой, – загнула девочка первый палец, начав перечислять. – Он тоже не любит всех кроме гномов.

– Нет уж, оставим на потом твою семейку, – при очередном землетрясении от проделок дракона схватила Диана её за руку и потащила подальше из этого квартала.

– Подожди, подожди! Там такая бочка была! Знаешь, как они разлетаются? А вдруг! А вдруг там порох! – верещала та.

– Порох?! Это ещё что? – не понимала Ди очередные зарубежные словечки.

– Штука, которая сначала делает пш-ш-ш, а потом бом-бах! – по пути объясняла ей девочка.

– А есть у гномов какие-нибудь безопасные штуки, которые никого не убивают?! – восклицала ей на это Диана.

– Питный мёд! – гордо улыбалась Лилу. – Моя семья происходит из очень знатных медоваров! А однажды дядюшка Скалозуб втихаря мне дал тако-о-ое попробовать!

– Где ж у вас там, в горах, только пчёлы берутся, – забежав за возвышенность лестницы, как за стену, у решётчатого слива дождевой воды в канализацию и подземные трущобы, остановилась наконец светловласая воровка.

– На склонах есть пасеки, да и в горных лесах ульи диких пчёл. Ха-ха! Бывало, дядюшка Борис так и ходит весь облепленный пчёлами! Представляешь? Жужжащая борода из пчёл! А-ха-ха-ха! – хваталась за живот девушка, звонко заливаясь. – А тётушка Семальзепаф, его жена, глухая, не слышит, как он подкрадывается. Жарит себе блины на чугунной сковородке, повернётся, а там он с пчелиной бородой! Ха-ха-ха!

Смеющийся голосок её напомнил Ди один музыкальный инструмент, который она в жизни видела всего лишь раз. Когда Вир пару лет назад взял её с собой на музыкальный фестиваль в самом сердце города, где было много знати. Звалось это чудо, кажется, маримба – металлические пластинки разной толщины, подобные звону маленьких колокольчиков и выложенные в несколько рядов. А по ним, в свою очередь, постукивали специальными палочками приезжие талантливые исполнители из пустынь Таскарии.

– Ладно, разобрались с твоими пчёлами, – без особого интереса искала девушка, где бы им спрятаться.

– Странные какие-то холмики, – ощупывала Лилу дома горожан. – Почему они с дырками? О, а это что? – Детская ладошка гладила оконное стекло. – Это так воск застыл? Нет, это хрусталь, да? – глядела она на Диану.

– Это стекло, – объясняла та, – отойди, – на всякий случай, схватив за руку, отвела она девочку подальше от построек на середину улицы. – Это дома, а «дырки» – это окна, чтобы дневной свет видеть. У вас там, в пещерах, окон-то, наверное, нет. Только входы.

– Типа того, – бойко и весело сообщала ей гномка. – Сверкающие кристаллы и серебристые зеркала дают свет, зачем нам какой-то дневной. Но тут даже прикольно! – смотрела она на голубое небо, пока Ди глядела вокруг, куда ж им деваться.