Тут в тылу действа объявляется новая четверка, куда более грозная, чем первая, горланя: «Оружие на пол, мордой в землю!» Первые будто подчиняются, начав проседать, якобы в намерении приземлить стволы, но в полуметре от поверхности с акробатической сноровкой перекручиваются, открывая стрельбу по невесть откуда взявшимся соперникам. Спустя несколько мгновений обе четверки умаляются вдвое, продолжив, однако, четырьмя стволами неистово стрелять.

Не держи Алекс за руку Сашу, сраженную, похоже, инъекцией, то воспринял бы событие, как случайное пересечение с киномиром – настолько эпизод отдавал штампами боевиков с участием каскадеров. Все же свист пуль мало-помалу вернул ему ощущение реальности, сделали свое дело и обездвиженные тела стрелков в его поле обзора, увеличившиеся вскоре до шести.

Под плотным огнем Алексу бы залечь пластом, да еще за какой-нибудь преградой. Он же, сама отстраненность, стал флегматично собираться: проверил свой нагрудный карман, вытащил из куртки Саши пропуск, вновь прощупал ее пульс и… поцеловал Сашу в макушку. Неспешно встал и зашагал на выход из паркинга, откуда минутами ранее со своей секьюрити прибыл.

Ужас трагедии нагнал Алекса только на Краснопресненской, куда он, точно сомнамбула, устремился. «Очнулся» он от воя сирен, с каждой минутой нараставшего, и запаха беды, насытившего окрестности. Остановился, и, мелко дрожа, высматривал такси. В какой-то момент сообразил, что на торговой стороне набережной шансов поймать колеса куда больше. И правда, вскоре он отчаянно замахал рукой, зазывая такси, которое высаживало растрепанную девушку, похоже, проспавшую ежеутренний гонг на работу.

– Мне махал? – уточнял таксист через приспущенное окно. – Не разобрать: будто с похмару колбасит тебя… Куда?

Алекс порывисто распахнул дверцу и словно катапультировал свое массивное тело на пассажирское кресло. Не сказав ни слова, плавно махнул ладонью: вперед, мол.

– Ты впрямь после вчерашнего… – водитель, чуть за тридцать, отстранился, придирчиво осматривая чудаковатого пассажира во влажной спортивной униформе с белым как полотно лицом. – Э-э, отец, ты что, потеряшка? Думаешь, дома расплатятся? Так не пойдет!

Тут Алекс окончательно опомнился, допетрив смысл «с похмару». Извлек бумажник и приоткрыл отделение с банкнотами. Вопросительно взглянул на визави.

– Может, напишешь, куда? Коль с базаром не дружишь… – предложил таксист-балагур.

– Ты лучше сам, черкани в навигаторе… посольство Израиля, – разомкнуло, наконец, Алекса. – Улицу не знаю…

– Эка невидаль: Большая Ордынка 56. И техника без надобности… – хмыкнул водила.

– Иди ты! – дался диву Алекс.

– Не понял!? – вскинулся таксист.

– Это не тебе, – оправдывался Алекс. – За тридцать лет, выходит, адрес не поменялся.

– Что за хрень? ГИБДД, Росгвардия, менты, ФСБ – полный комплект. С какого перепугу? – изумился таксист спустя минуту пути, увидев, что Пресненская перекрыта барьерами и спецтранспортом. – Шишка какая-то или стряслось чего?.. Ба, а скорых сколько! Теракт, видать!

– Я тороплюсь, – заметил, похоже, отвлекая внимание водителя Алекс.

Таксист затормозил и произнес в микрофон рации: «Что там, в районе Москва-сити? Пресненская перекрыта». Не дождавшись ответа, перенаправил свое любопытство к пассажиру: «Ты часом не оттуда? Прикид-то подходящий…»

– А ты что, ДНД? – мгновенно парировал пассажир.

– Что за гусь? – смутился водитель.

– Ментовские волонтеры во времена совка, стукачи, если совсем просто… – разъяснил Алекс, навлекая на себя разбитную приблатненность. После чего с пацанским гонором: – Так ты едешь или как? А то сойду!

– Я что? Согласно дорожной обстановке… – сгладил острые углы таксист, то ли вспомнив о выручке, то ли прогнувшись перед «авторитетом», весьма правдоподобно, без лишней рисовки Алексом разыгранным.

Как Алекс и представлял, путь оказался недолгим. Развернувшись, таксист домчал его до Большой Ордынки за четверть часа. Пассажир устремил правую ладонь в карточку с данными водителя, другой рукой небрежно протянул таксисту двухтысячную купюру, после чего вывалился из авто, дверь, однако, не прикрыл. Пригнувшись, сказал:

– Ты, надеюсь, поступишь правильно. Бывай, – и громко хлопнул дверью.

Если не считать собянинской плитки, несколько облагородившей окрестности, то Алекс словно вернулся в март девяностого, когда побывал здесь в первый и последний раз. Ни пристроек, ни косметического ремонта, та же скученность планировки и убогость фасадов позднего совка. Даже будка страж порядка не претерпела изменений – «стакан» из фанеры и плексигласа, где и троим не притулиться. При этом вахта именно из троих – двое полицейских и гражданский, разместившийся на единственном стуле. Судя по семитской внешности и характерной курточке – штатный охранник-израильтянин, должно быть, супервайзер поста.

Поравнявшись с распахнутым окошком, Алекс поздоровался. Реакция нулевая: дозор травит байки, а израильтянин сосредоточенно наводит на ногтях марафет. Алекс аккуратно постучал по плексигласу и приблизился к окошку. Тут один из дозорных, наконец, фиксирует визитера, но только поворотом головы. Алекс вновь приветствует вахту, на этот раз поднятой рукой. После чего сигнализирует полицейскому жестами: этого с пилочкой позови. Мент выкатывает шары, транслируя: чего этому чуду-юду в капюшоне и тренинге, на вскидку, маргиналу, а может, просто поехавшему, на иностранном объекте надо?

– Чего тебе? Вывеску читал? Это посольство, – разъяснил геокоординаты полицейский Алексу, и правда, смотрящемуся потеряшкой в оплоте строгого канона.

– Уважаемый, растолкай-ка этого ковыряльщика в носу на полставки, пожалуйста. А то он и свои отпечатки спилит. В результате биоконтроль в «Бен-Гурионе» не пройдет. Лучше бы он вас ивриту учил… – откликнулся на отлуп Алекс.

Коп застыл на мгновение, затем нахмурился, должно быть, вникая в смысловые построения визитера – явный вызов необременительной повседневности. Так и не разобравшись, обернулся в надежде получить у «полпреда» ценные указания.

– Как дела, охрана! – обратился на иврите к соотечественнику Алекс через спину полицейского. – Не мог бы сюда подойти?

– Ты гражданин? – прогнусавил «полпред», не выпуская пилочку из рук. Вновь вгрызся в роговые придатки. – Прием израильских граждан с 10.00, но по предварительной записи на сайте посольства… Сейчас 9:30 и не похоже, чтобы у тебя очередь была…

– Мой случай – экстренный, войти надо прямо сейчас. Даже через четверть часа будет поздно… – изложил свою проблему Алекс.

– Посольство не убежище – чего, подбери сам, – весьма предметно изъяснялся «полпред». – Денег на билет не одалживаем тоже…

– Послушай, охрана! Пусть офицер по безопасности загрузит во внутреннюю сеть мое имя. Это все, о чем прошу. Какую сеть, думаю, догадается. Но прежде пусти меня внутрь. Если по завершении процедуры решите меня выдворить, флаг вам в руки, – предложил свой алгоритм действия Алекс.

– Ты знаешь, сколько лапши за смену мне на уши вешают? Но твоя – совсем без тормозов. Короче, будет очередь – приходи, а пока не заслоняй поле обзора, – держался правил распорядка, а может, личной гигиены супервайзер.

Алекс задумался, покусывая губы при этом. Но, казалось, не в растерянности, а будто мобилизуя себя по максимуму. Вскоре он вновь придвинулся к окошку.

– Вот что, – открыл очередной раунд переговоров на иврите Алекс, задействовав на сей раз старый как мир ресурс шантажа, – я как-то случайно надыбал, сколько вы, сотрудники заграничных миссий, получаете. К своему удивлению, обнаружил: денег и льгот – выше крыши. Притом что напрашивается, наоборот: за привилегию пожить в нормальном климате, куда здоровее нашенской парилки, причем наполовину за государственный счет, и прожиточный минимум сойдет. Да еще за минусом курортного налога, который мы, израильтяне, почти везде в Европе платим. Так вот, я тебе гарантирую: переживи я сегодняшний день, за твое тупое равнодушие краник тебе перекрою, с полной, пожизненной дисквалификацией. На раз-два…