Да, вот так потихоньку и стали мы: не разлей вода. Как братья. Валерка – вечно загорелый якут, Юра – блондин, почти что альбинос. И я светлокожий, но брюнет. Ну точно, команда России. И если куда-то посылали матросов новичков, то непременно, всех нас троих. А если куда один из нас шел, то и оставшиеся двое, догоняли, – было весело.

И хоть по-прежнему натаскивались железок за день, а как по первой, мы уже не отключались: не засыпали. Видимо точно, теперь становились силачами – подводниками: сильнее телом и духом. Так что вечерами теперь, кто телек смотрел, кто еще что?

А в выходной – воскресенье, мы собирались всей командой в большом зале. Так командир Рижский придумал. Чтобы парни не только на службе были дружны, но и в быту сливались в одно целое: подводную сборную команду России.

В такие дни, я в шахматы с офицерами приноровился играть. Юра оказался гитаристом. Играл как Бог или почти Бог, что в конечном результате схоже. Как говорил ему старпом: Настоящий композитор. А Валерий, в нарды рубился постоянно. Ну и Васька тот от телика не отходил: фантастику и боевики, мог смотреть вечно.

Командиру лодки Станиславу Владимировичу, я всегда и неожиданно проигрывал. Зато, выигрывал часто у боцмана, блондина Алексея Васильевича Ронова.

Что с всегда закатанными рукавами тельняшки, важно переставлял фигуры по доске. Боцман играл хорошо, но мне почему-то везло больше. А Алексей только смеялся и краснел, под хохот – дружеский конечно, всего офицерского состава. Затем, Юра и меня научил на гитаре играть. Первые свои четыре аккорда, я исполнил именно там, в учебном центре Обнинска. Песня, с которой все начинают осваивать гитару: “Напиши”. Чисто солдатская и матросская.

– Вы знаете, что это означает? – Шутил тогда Юра, – То, что Вы матрос “Удачный”, не полностью медведем в детстве задавленный, по части ушей. А оказывается, слышите звуки и различаете немного. Только тренироваться надо и учиться музыке дальше. И слух будет что надо. Будете слухачом. Поэтому, шестиструнка из Красной комнаты казармы, вечерами редко стояла без дела. Вот и устраивали наши подводники: то шахматные турниры в выходной, то будничные музыкальные номера. Хотелось же вечерами расслабиться, после тяжелого учебного, “Приближенного к боевому, – как сказал Валера, – учебного дня.

Вот таким воскресным вечерком, наблюдая за победной игрой черными фигурами командира Рижского с замом Подлякаевым; я и услышал этот предопределяющий разговор. – Уже скоро, в конце декабря закончим учебу и сменим вернувшихся с похода. Тем более, – рассказывал Станислав Владимирович: – Активизировался условный противник, а тут олимпиада на носу. Сколько лет страна готовилась, а “эти” могут сорвать, придумав на воде какую-то пакость.

– Интересно, – подумал я, – кого он имеет в виду? И для кого, – как выразился командир, – придется повторно устроить учения.

– Учения по всей видимости, будут грандиозные. С надводным флотом и с поиском субмарин противника, – ставя шах, предположил командир. Устав защищаться от постоянного нападения черных всадников, зам ответил покорно: – Сдаюсь, товарищ капитан второго ранга. И соглашаясь c мыслью командования, подтвердил: – Понятно командир, по ТВ все время Киев показывают. Люди палатки поставили. Одни за дружбу с Россией, другие нет. Что-то непонятное у украинцев? Но нам то что? Нас это не касается.

Я затих. Думаю: Не какую тайну случайно не подслушал?

А с другой стороны, я такой же подводник как и все. – Разрешите вопрос, – все же решаюсь спросить, обращаясь к Олегу Анатольевичу. Он, складывая фигуры, разрешил: – Давай матрос “Удачный”, только быстро. – Я сам украинец по паспорту, но считаюсь русским. Так как можно было разделить одно и то же? И второй вопрос: что американцы лезут к украинцам, зная, что они также и русские. Их хотят настроить против нас? – Вам товарищ “Удачный”, надо меньше смотреть ТВ – глаза не портить, – улыбаясь и как всегда с шуткой, ответил он. И тут же пояснил: – У них свое государство, вот и пусть живут как хотят. Лишь бы нас не задевали бортами.

Но командир Рижский, добавил от себя: – Знаете матрос, среди украинцев тоже разные бывают? Одни например, с нацистами боролись защищая нашу землю. Кстати, украинцев и русских фашисты сжигал совместно на оккупированной территории. А другие – “бандеровцы”, воевали за Гитлера и убивали своих же. Прислуживали шкурники, делая все что прикажут. А пока гибли наши граждане, им дозволяли жить хозяева.

Я, пожимая плечами предположил: – Да, больные наверно. Если с врагами сотрудничали. – Еще как больные. Ну ничего, история все расставит по местам. Мы одно целое. Сам так считаю: Я русский и такой же украинец, как ты украинец – русский. Ведь сперва, у нас была одна страна: Киевская Русь. А затем: Российская империя, – подтвердил капитан Рижский. – Так точно, – соглашаюсь как всегда с командиром. Но Олег Анатольевич поморщился. Было понятно, что политика, это все-таки не его конек.

А незадолго до Нового года, то есть девятнадцатого декабря; первый экипаж “Алросы” сдавал выпускные экзамены по всем специальностям. Все получили хорошо, а некоторые опытные моряки – подводники, подтвердили знания на “Отлично”. Они то и получили из рук командира центра значки: Отличник боевой подготовки. Я тоже обрадовался, что и мой командир БЧ-5: Иван Андреевич, был в их числе. Тем более что и мы: Юра, Валерий, и я – Сергей “Удачный”, получили на своем первом экзамене: “почти отлично”. Это, со слов командира Рижского. Остальные все ребята – новобранцы: “твердое хорошо”.

– Поэтому, – вызвав нас троих, объяснял Рижский: – Вашу “святую” троицу, я забираю в действующий состав: так быстрее закончите обучение. Тем более, смотрю что вы везде втроем: куда один, туда и двое. Выручаете друг друга. Это называется – командный дух. Это хорошо, на подлодке это главное. Мне нужен электрик, дизелист и матрос трюмных систем. – А оставшаяся семерка продолжит учебу, до окончания полного курса. Нам несчастные случаи не нужны. Тем более, примерно через месяц отдыха, сюда прибудет второй экипаж нашей подлодки. Вот и войдут оставшиеся новобранцы, во второй состав.

В общем, расставались мы c земляками – якутянами, скрывая редкие слезы с мужских лиц. Но как говорится: Жизнь продолжается. И самое интересное, по-прежнему ожидает впереди. Но мы не заморачивались об этом, а просто жили, учились и мечтали о простом человеческом счастье.

13

На следующий день, вернее его ранее утро мы – выспавшись по пути и пройдя пограничный контроль, оказались в родном Севастополе. Где конечно, в нашей форме стало жарковато – расстегнулись. Она и для зимы-то была теплая, а здесь и подавно; ведь в Крыму стояла, по якутским меркам: красивая осень или даже “Бабье лето”. Только привычная для этого состояния природы паутина уже не летала… Было вот что: Молочно-дымный коктейль, что заранее отделился от моря и накрыл за ночь всех людей совместно с их творениями – строениями, на глазах лениво исчезал. И вдыхая любимый запах моря, благодаря тому что железнодорожный вокзал расположился рядом с севастопольской бухтой “Южная”, командир Рижский приятно ахнул: – Эх…

– Как-то по-другому стало. Тревожно что ли? – отметил про себя старпом Дмитрий Владимирович, трехмесячное отсутствие команды в Крыму. – Командир, кажется люди задумчивей стали?! Видимо, народная молва передает крымчанам из Киева, – тихо шепнул он, когда экипаж грузился в поджидавший автобус.

И Юрка спросил, старательно ища место рядом с офицерами: – Товарищ старший помощник, разрешите вопрос? Дмитрий Владимирович и так всегда помогал, словно был вторым “батей”, поэтому, сейчас уже привычно кивнул: – Валяй матрос, не имей привычки стесняться. – А разве мы с украинцами уже не братья? – Юра смотрел не мигая. Не зная теперь, что ответить, старпом решил отшутиться: – Братья конечно. Но с их продажным руководством, похоже, что нет. Брат и сестра мы. – А как это? – не отставал Юрка. – Они же говорят, что у нас дружеские отношения, – активно жестикулируя, он горячо рассказывал то, что слышал по телевизору в последних новостях. – Да верно, говорят одно, а на деле поощряют нацистов и делают наоборот, – старпом, в доказательство своих слов, похлопал Юру по плечу.