- Ничего я не подписывал, в сотый раз оправдывался сын, однажды прихожу утром в аудиторию, а там ни души, забастовка. Я плюнул, раз такое дело, пошел шататься по татарским закоулкам, купил на обед большую ватрушку с творогом, ходил, жевал, потом опять в университет завернул, снова никого не увидел. Пошел домой, до вечера читал приключенческий роман. Про Индию, секту душителей. Больше ничего вспомнить не могу, день как день был, прошел незаметно.

  Говорили они до глубокой ночи. Василий Ксенофонтович упрямо не доверял сыну.

  - Бедный мальчик, бедный! Обхватив руками голову, будто б от невыносимой боли, мятущийся отец пытался понять, что же на самом деле произошло. Неужели сказалась горячая кровь? Ведь дед его, простой священник, был человеком резким, дерзким, даже отстранялся временно от служения за конфликты с вышеначалием. А дочь его отказалась идти в поповны, наперекор всему учительствовала в сельской школе. И вот их Саша, как же глупо получилось, как же глупо!

  Решено было подождать, пока скандал забудется, пережить весну и лето где-нибудь в забытой Богом провинции, глуше, тише, дальше Ельца, чтобы никакие сплетни не ударили по престижу нотариальной конторы Барченко.

  А затем, осенью - или даже на следующий год - Александр перейдет в другой университет, желательно на краю страны, где никто его не знает, и только на юридический факультет.

  Выбрали Юрьевский - переименованный из старинного Дерпта, с отличной кафедрой отечественного права, о которой еще Барченко-старший в пору своей учебы в столице слышал много хорошего. И языки! Там в ходу немецкий, подправишь, ведь сейчас в Германии всеобщий взлет наук, без немецких журналов пропадешь, вижу, ты со словарем читаешь.

  А мистические изыскания свои чтоб бросил! Никогда они еще пользы не приносили, один лишь вред да помрачение разума!

  Лишь бы не привлекать к себе лишнего внимания, Александр Барченко уехал из Ельца столь же незаметно, как и приехал, под покровом ночи.

  Полтора месяца поправлялся на тучных хлебах Малороссии, в имении родственников, ловил рыбу, загорал, ел шесть раз в день, непременно свежий хлеб, яйца из-под наседки, парное молоко, творог и сметану.

  Записал тетрадку украинских песен и сказаний "о старине", о гетманских кладах, правда, затем ее по рассеянности потерял. Помогал крестьянам косить сено, страдал, нечаянно разрезав надвое косой толстую гадюку, ночевал под яркими звездами. Но привольное житье вскоре наскучило. Барченко подался до осени в северные края, на Новгородчину. Почему именно Русский Север так манил его, ничем с этими землями не связанного?

  4. Боровичи. Салон предсказаний.

  В Новгородской губернии, среди топких клюквенных болот и мелких ручейков, обвиваемый узкой лентой реки Мсты, стоит городок Боровичи.

  Александр Барченко, не по своей воле оставивший Казанский университет, ехал в Боровичи третьим классом, в полотняном картузе и толстовке, с узлом из цветастого, бабьего ситчика вместо кожаного крокодильего чемодана.

  Книги - а их больше, чем десяток ситцевых узлов - ему пришлют с оказией через неделю. Свисток. Поезд остановился на деревянном, выкрашенном темно-красным, вокзале. Пассажир в толстовке и картузе сошел с перрона, увидел черную, злую козу, привязанную за рога к столбу. Коза мрачно щипала одуванчики. Барченко посмотрел на козу и, спросив у первого попавшегося прохожего дорогу, отправился искать старую мещанскую улицу, где ему обещала сдать комнату тетка давнего приятеля.

  Найдя себе пристанище и стол, приезжий тщательно побрился, надушился, переоблачился в "благородный" наряд. И, ловко водрузив на голову модный цилиндр (купил, чтобы фокусы показывать, а не форсить), отправился представляться полиции. Барченко хотел открыть в Боровичах гадательный салон, но не такой, какие открывают на ярмарках цыганки, а якобы оснащенный по последним достижениям науки.

  - Обыватель уже не пойдет в шатер, расшитый арканами Таро, с хрустальным шаром ценой в 3 рубля, черным котом и горящими свечами, рассказывал Барченко полицмейстеру. Но тяга ко всему непознанному с ростом образованности народа не исчезает, она принимает более цивилизованные формы. Я приехал в Боровичи, чтобы открыть "Салон предсказаний будущего", сеять не дряхлые суеверия, а подлинно научные знания.

  Полицейский, обязанный дать Барченко разрешение, медлил. Он не понимал, как это можно предвидеть события с помощью науки. Барченко пришлось прочесть ему краткую лекцию о психологии, физиогномике, теории вероятности и ряду смежных дисциплин.

  Ловко взяв руку полицмейстера, он определил, что тот по складу характера меланхолик, что работа ему не нравится, и он втайне надеется сменить затхлый участок на нечто более интересное. Полицейский расцвел, пораженный совпадениями, и подписал разрешение, забыв взять со студента положенный по закону сбор.

  Барченко это только обрадовало - в кармане у него было пусто.

  Открыв "Салон предсказаний будущего", ждал клиентов - и заодно думал, почему именно в русской провинции, вроде Боровичей, сложилось необъяснимое влечение ко всяким мистическим учениям, вызыванию духов и привидениям. Наверное, когда из века в век жизнь не меняется, когда ничего не зависит ни от самого человека, ни от властей, одинаково дурных, поневоле начинаешь обращать взор на потустороннее. Прибавьте к этому извечную слабость церкви, больше обращающей внимание на нужды власти, чем на небо, неграмотность и пороки священства, всеобщий распад религий, скуку зимних вечеров - говорил сам себе предсказатель Барченко, прислушиваясь к дверному колокольчику.