- Да чего уж тут сложного? Все эти забавные, но почти исчезнувшие, как панголин, братства мечтали преобразить грешную человеческую натуру.
Монашеские ордена называли это уподоблением Христу. Братья и сестры должны стать бесстрастными, бескорыстными. Подавить голос плоти. Пытались хранить целомудрие. Вериги навешивали, во власяницах бегали, годами не мылись, сушеным калом питались. Это особенно в русских монастырях развелось. Мух глотали. В гробах необитых спали. Я нарочно примитивно все это рассказываю, потому что мне эти фокусы смешны. Но, если покопаться, за этими юродствами кроется нечто большее, чем вызов природе.
Понимаете, есть одна вещь, которую труднее всего преодолеть. Это тайна пола. Что угодно можно над собой совершать - а это не уберешь. Или вы считаете, будто об этом лишь вчера говорить начали? Крафт-Эбинг, еще новый доктор появился по сексуальным неврозам, некто Фройд.
- Фрейд - поправил я. - Мне о нем психиатр Эрманн рассказывал. Они вместе за истеричками наблюдали в клинике, потом разошлись в методах.
- Вот, Фрейд. Он говорит: если о бабах не думать, эти бабы, во сны придут. В потайных мыслях являться станут. Знавал я одного монаха - он на стенке известку отковыривал ногтями, и всегда у него эти выемки в форме дамских ягодиц получались. Хоть он клялся, что женский пол презирает.
- А причем тут гермафродит?
- Притом, что он - высшее, ангельское существо, объединяет в себе вечно разделенное мужское и женское. Он и то, и это. Он цельный, когда все остальные разделены, без противоположного пола жить не могут, теряют из-за этого уйму драгоценного времени, гибнут духовно и физически. Чуть ли не половина города носит под панталонами фиксирующие повязки, впитывающие гной. Триппер теперь вроде насморка - поболел, отлежался - прошло.
- Простите, я понимаю, что это - реакция на разложение нравов, на эпидемии венерические, но если все будут двуполы - как же тогда размножаться? Они что, род человеческий мечтали извести?
Левик вздохнул и ответил:
- Алхимия стремиться к искусственному зарождению жизни в ретортах. Грезили тайной непорочного зачатия. Вероятно, им это не удалось, но кто-то смог к этому подступиться. Или история Голема - еврейский средневековый фольклор?
- Голлем вышел неудачный. Дуболом двухметровый с маленькими глазками и умом пятилетнего ребенка.
- Первый блин всегда комом. Потом улучшат. Настоящий искусственно рожденный внешне неотличим от обычного человека, но должен превосходить его духовно. Искусственно рожденного не зачинали. Его создали. Он Адам. Знает все изначально. Ему неведомы яростные борения с этой проклятой сферой. Он свободен от первородного греха- родительского и прародительского.....
- Но ведь монашество - отличный инструмент для подавления всех этих темных сфере, телесных низов..... возразил я. - Чего-то они добивались!
- Увы, я спешу читать лекцию по всеобщей истории и могу сказать только, что если монашескую братию начали переодевать в светские одежды, учить наукам, а теперь еще решили привлечь алхимиков - значит, все у них действительно плохо. Не работает классическое монашество больше. Постригаются деревенские дурачки и дурочки. Юродивых развелось - в Византии столько не было! То-то говорят, не любит униатский пастырь московского духа, потому что видит, во что там православие превратилось. Старцы да старицы вещие носятся, колдунов хуже, людям головы морочат, а все в грехе, на всех проклятие висит. Интеллигенция сатане молится, грядущего зверя зовет. Тут не то что к алхимикам в ноги бросишься, а с самим нечистым договоришься. Чтоб хоть на 20 лет эту бездну отсрочил.
- Это какого зверя они зовут? - не понял я. - Броненосца, что ли?
- С семью рогами, друг. Читайте Апокалипсис - крикнул Левик, удаляясь по коридору.
19. Галка приносит хорошие вести. Мария-Владислава и монах.
Осужденный священник Афанасий Рымко не поверил своим близоруким глазам, когда болтливая черная галка принесла ему тонкий листок зеленоватой бумаги.
- Этой ночью, - прочел он, - вас выведут на задний двор вешать, но не пугайтесь. Я распорядился, чтобы в петле болталось прилично состряпанное чучело в рясе, а сами вы незаметно будете выведены за тюремный забор и увезены оттуда в бочке золотаря.
Чего только не припомнил он в камере! И споры свои с митрополитом, и подозрения, и наветы, и эту омерзительную гадость, которую выкинула его глупая племянница Геля. Особняком стояли жуткие приключения в Хыровском иезуитском коллегиуме, через который он прошел вместе со своим другом юности, умненьким мальчиком Аристархом Янайло.
То горе, те упреки и прельщения, коих он натерпелся, служа церкви, затмились нынешним его страданием. Ведь отец Рымко не симпатизировал московской партии. Его заставили отслужить обедню, а потом объявили, что весь приход теперь православный. Он не мог сопротивляться. И вот теперь над ним смеются, присылают дрессированную галку, обещают вывезти в бочке с нечистотами! Да там утонуть запросто. Позорная смерть, хуже петли. А воплей будет в газетах! Кто ж пропустит сенсацию - священник утонул в поганой бочке! Этим журналистам только повод дай - поглумятся, наглецы!
Афанасий не знал: благодаря расследованиям такого наглого журналиста его освободят, перевезут в укромный монастырь, сберегут как важного свидетеля. А в петлю полезет тот, кто ее достоин.
..... - Нам предстоит одна встреча - сообщил Ташко. - К кому, куда - там сообщу. Это для агентства. Всем молчок! Жду.
Дорогу приятель выбрал путаную - через валы, колючие монастырские сады, потом сквозь двор заразной больницы, и, наконец, встали перед дверью чьего-то погреба. Я испугался.
- Отворяй - приказал Ташко. - Это кратчайший путь. Пригнись.
Пахнуло плесенью. Мы спустились по каменным ступеням, и, пройдя всего несколько метров, перепрыгивая копошащиеся пискливые комочки (не то крысят, не то котят), неожиданно ловко выскочили наружу и оказались прямо в комнате дворца униатских митрополитов.
- Идем - Ташко взял меня за руку и потащи по темному коридору. Раздались шаги. Наш дуумвират неожиданно предстал перед заказчиком. Тогда я даже не подумал, что, раз он провел меня уверенно, значит, тут явно не впервые.
