Лицо показалось знакомым. Да это "ребе с автоматом", за голову которого назначили жуткую цену. Он часто здесь бывает. Выступал на националистическом шоу и очень обиделся, когда молодая журналистка обратилась к нему - уважаемый мулла.... Злые языки даже утверждали, будто ребе пил с Корчинским кошерную водку в 90-е годы и допился о каких-то совместных отрядах самообороны. Кошмар какой-то. Нет, он с Дугиным дружит теперь. Они свиные головы оптом закупали, чтобы на террористов сбрасывать. Или я его с кем-то путаю?!

  В кемпинге "Аустерия" сказали, что вместе с раввином-скандалистом прибывают израильские волонтеры чистить старое еврейское кладбище.

  - Давно пора, а то чертополохи кругом, не подойти.

  - А я боюсь даже заходить туда, - встряла администраторша, - там могилы колдунов, ведьм. Их тайком хоронили в последнем ряду, у самых-самых бедных евреев, без плит, траву сверху срезали со слоем земли острой лопатой, а, закопав, клали обратно, чтобы не видно было свежего раскопа.

   - Мне бабушка рассказывала, - добавила молоденькая горничная, - в старину на кладбище даже гуси не заворачивали. Одна глупая девочка пошла туда и провалилась в прикрытую хворостом могилу. Ее нашли уже с объеденным червями лицом. И уши были кем-то отгрызены.

  Израильских волонтеров морально опекала - хотя опека эта казалась мне странноватой - местная ведьмочка под псевдонимом Яфина (настоящее ФИО ее разглашать не стану). Помимо оказания магических услуг, Яфина училась заочно в частном университете ближайшего города и трудилась помощницей депутата со смешной фамилией Сартия, которую он выдавал, в зависимости от собеседника, за грузинскую или за венгерскую. Выдвигался этот пан от партии националистического толка, не имевшей в окрестностях большой поддержки, и многие считали, что победой Сартия обязан темным обрядам своей помощницы. Должно быть, очень дорогое дело - избирательная магия!

  - Что еще делать, возмущенно оправдывалась она, -если приезжают туристы, начитавшись фэнтазийного бреда, требуют подать им живую карпатскую ведьму! Они не желают слушать, что последнюю ведьму отсюда выслали в 1947 году в Якутию, и она не вернулась. Я иду навстречу, насколько это возможно, когда рецепты и обряды утрачены, даю подержать в руках обычного карпатского полоза в серо-молочно-фиолетовые разводы, уверяя, будто он - мой колдовской помощник, выдаю австрийского ушана за альбиноса-стрелоуха, и даю им гвозди, выкованные моим прадедом, до того, как советская власть не конфисковала его кузню. Гвозди аутентичные, когда могла бы всучить магазинные.

  Яфина стояла напротив зеленой горы, раскинув огненно-рыжие волосы, перетянутые на лбу ободком в виде ужа, и ковыряла носом туфли кладбищенскую пыль. Вдалеке раввин с автоматом подгонял ошалевших от горного воздуха волонтеров. Что-то сильно сомневаюсь, будто они приехали только ради могил.

  - Еще я вышиваю, но разве этим у нас заработаешь? Ярмарка бывает раз в год - сказала она, помолчав. - Ничего дурного стараюсь не делать, не обманывать, в отличие от других, "чёрных" ведьм, я - белая. Я не врежу человеку. Не навязываю курс очистительных обрядов за тысячу евро, не снимаю порчу и венцы, которых никто не накладывал. Даже не вру. Потому что если человеку внезапно захотелось магии, он в это верит, не откажешь же!

  - Все равно это нехорошо, - возразила я, - наблюдая, как волонтеры запечатывают надгробие в полиэтиленовую пленку, надеясь, будто она предохранит от сырости, и рвут высокую жгучую крапиву. Народ здесь стихийно языческий, суеверия и предрассудки не изживались веками, мешая магию кельтскую, славянскую, германскую, еврейскую и не знаю какую еще.

  - Еврейскую? - удивилась Яфина, разве существует особая, еврейская магия?

  - То-то и оно, что отдельно ее, конечно, нет, -ответила я, - осторожно косясь на сгорбленного раввина, вступившего в неравный бой с чертополохом, но отдельные элементы, конечно, сохранились. Собственно еврейского в ней, вероятно, немного, ибо в Ветхом Завете сказано - "ворожеи не оставляй в живых",. Магия- явление языческое, а раз так, то правоверным она запрещена и должна караться строго. На костер, голубушка, на костер! Правда, всегда существовали те, кто пытался доказать, что существуют некие добрые силы, исходящие из Единого Источника, прибегать к их помощи иногда можно, если нет иного способа победить зло. Это исключительная, редчайшая мера. В истории было всего несколько человек, осмелившихся бросить вызов устоявшейся традиции, и открыто применить то, что стыдятся назвать еврейской магией.

  - И что с ними стало? Они погибли?

  - Не только телом, но и душой - этим злонамеренным еретикам раввины вынесли страшное проклятие, "херем", подразумевающее отлучение от общины, запрет на распространение их текстов. Слушая ежедневные слова проклятья, их души опускались все ниже и ниже, в глубины ада. Даже страшно представить, что там для них приготовили! Щели в скалах, кишащие скорпионами, камеры глубокой заморозки, ванны с расплавленной смолой, бесконечное наблюдение за сжиганием собственных произведений в железной печи, мириады кровожадных нетопырей, которых невозможно отлепить от тела. А главное - возвращение в самые грустные эпизоды своего земного бытия. Их, со всеми подробностями, каждый день надо пересказывать старому косматому черту...

  (при словах старый косматый черт волонтеры прыснули)

  Еще есть пытка утробной тоской по местам, где ты мог никогда не бывать, но от того они не становятся более чужими, ты все равно рвешься туда.

  Проклятый демон Сартия, заведующий ночными кошмарами, целыми адскими днями прокручивает перед ними один и тот же ролик.

  - Но я хотела бы точно знать, за что они наказаны. Должно же быть какое-то постановление, подписанное минимумом десятью авторитетными раввинами, с доскональным указанием причин и последствий! - сказала Яфина.

  - Сейчас будет вам постановление, - неожиданно произнес раввин с автоматом, присев на низенькую плетеную ограду, отложил оружие в сторону и монотонным голосом начал:

  3. Проезжая станцию Броды

  Когда вы едете во Львов и остается около 90 километров, поезд внезапно запинается на станции Броды, стоит там подозрительно долго, будто отдавая дань еще тем Бродам, из прошлого. Наблюдать из вагонного окна в дождь, ранним утром. Туман сгущается откуда-то снизу, слоистый, но легкий, рассеивается на мокрый перрон, на угрюмую бабушку с громадной метлой в руках, на бледно-бежевое здание вокзала, непропорционально огромное, напоминающее бывшую синагогу. Деревья опутаны зелеными шарами омелы, растения, берущего чужие соки, считающегося опасным зельем - и одним из символов ереси. Важные черные вороны Франца-Иосифа подлетают к намокшему жовто-блакитному флагу, нюхают его длинными острыми клювами, и, убедившись в несъедобности, разочарованно улетают.