Хетай-ра задохнулась волной жара, когда кровь мгновенно прилила к ее лицу.

— Я бы тоже этого хотела, — смущенно пробормотала она. — Ты знаешь, я постоянно всю жизнь ставила перед собой какие-то высокие цели — вывести свой народ из-под песков, добиться прекращения изоляции, договориться о союзе между государствами — и везде я терпела крах, разрушительный крах, из-за которого гибли невинные — горожане, моя семья, мои боевые товарищи… А ведь я просто хотела как лучше для всех, а получилось еще хуже, чем было… И, знаешь, теперь я думаю, что, быть может, настало время мне позабыть, наконец, обо всем мире вокруг, о великих стремлениях, и чужих проблемах, и позаботиться только о самой себе, о своей душе и мире в ней?..

— Ты заслужила это, — прошептал Аш. — Ты заслужила это, как никто другой.

— Ты правда так считаешь? — В ее голосе звенела неуверенность.

— Да. И если позволишь, я помогу тебе позабыть обо всем вокруг.

Он осторожно коснулся пальцами ее затылка и мягко притянул голову девушки к себе, нежно касаясь своими губами ее губ. Это был короткий и несмелый поцелуй, но Лантея не отстранилась. Она лишь робко прикрыла глаза, вся отдаваясь овладевшим ей ощущениям. И когда Ашарх отодвинулся, девушка еще несколько мгновений сидела, боясь пошевелиться и разбить эту хрупкую иллюзию неги. Когда она распахнула веки, то увидела перед собой болотные глаза профессора. Он любовался ей, слегка улыбаясь, и это до крайности смутило хетай-ра. Она неясно что пробормотала себе под нос, заливаясь краской, и скорее выбралась из кокона портьеры, намереваясь проверить ногу спутника, чтобы хоть как-то замять неловкость от произошедшего.

— Она уже практически не болит. — Ашарх немедленно подтянул конечность к себе, не позволяя Лантее даже дотронуться до раны. Ее незамысловатый маневр не укрылся от его взора.

— Ты все еще не можешь на нее опираться, — справившись со смущением, возразила девушка.

— Да, но это пройдет. Рана затягивается, — уверенно солгал профессор, которого на самом деле весь последний день безумно беспокоила его совершенно не заживавшая нога. На месте укуса не было гноя, но рана не подсыхала, а кожа вокруг постоянно отекала, и начали появляться неясные сероватые пятна. Но меньше всего на свете он хотел беспокоить свою спутницу, которая в любом случае ничего бы не смогла сделать с укусом, а лишь стала бы сильнее волноваться.

— Это, конечно, твое дело, но до гоблинов еще идти и идти, а если ты все время будешь скрывать от меня свою ногу, то мы пропустим момент, когда ее можно будет спасти.

— А ее не надо спасать. С ней все и так замечательно, — не моргнув глазом сообщил Аш, пряча голень под тканью импровизированного одеяла.

Пара обменялась недовольными взглядами. Каждый из них был готов стоять на своем до последнего, поэтому в воздухе почувствовалось растущее напряжение. Профессор меньше всего хотел разрушать атмосферу их первого за долгое время уютного вечера. Пусть за стенами лежали десятки мертвецов, но он желал подарить своей спутнице толику счастья сегодня. И в этот момент он вспомнил о содержимом кармана своих изорванных штанов.

— Помнишь, еще в Ивриувайне вы с братом помогали мне с переводами последней главы той книги о Гиртарионе? — ошарашил девушку внезапной сменой темы Ашарх.

— Да, там было что-то весьма нудное про расчеты, необходимые для смены русла реки. — Лантея с подозрением посмотрела на профессора, который неожиданно расцвел в широкой улыбке. — Но, насколько я помню, ты потерял ту книгу во время нападения вместе с остальными вещами.

— Верно. Только кое-что у меня все же осталось. — Аш жестом фокусника извлек из кармана сложенные в несколько раз и потемневшие от пота и грязи карты, забранные еще с мертвого тела Бриасвайса. — Ифриты даже не посчитали ценными эти замасленные листки, и мне удалось их сохранить.

— О тьма…

Хетай-ра забрала из рук спутника бесценные свитки, превратившиеся в непотребные огрызки пергамента.

— Боюсь, их теперь даже гоблины не купят. Это больше похоже на мусор.

— Они уже не слишком нужны. Все самое важное я обнаружил в книге и посредством своих расчетов.

— Тебе удалось что-то выяснить?

— Я узнал, где располагается погребенный город-колыбель Гиртарион.

Лицо Лантеи вытянулось от изумления, она подняла на преподавателя широко распахнутые глаза, и Аш с усмешкой подумал, что его коварный план по отвлечению внимания от раны сработал как нельзя лучше.

— Немыслимо! Лучшие умы хетай-ра трудились над поисками Гиртариона веками! А ты сумел это сделать с помощью пары карт и одной криво переведенной книги?!

— Ты сама не поняла, как перевела мне несколько очень важных фрагментов.

— Где? Где он находится?! Покажи мне немедленно!

Возбужденная грандиозным открытием профессора хетай-ра протянула спутнику сложенные карты.

— Они не нужны. — Аш решительно отодвинул пергамент в сторону и прямо посмотрел в голубые глаза Лантеи. — Гиртарион располагается прямо под Первым Барханом.

— Ты бредишь… Это невозможно… — Девушка нахмурилась. — Они бы точно знали, где строят Первый Бархан, если бы это было так.

— Они и знали. В каком-то из воспоминаний выживших жителей Гиртариона, записанных в книге, ты как-то засомневалась с переводом одной фразы. Изначально ты прочитала ее мне как «Костяные дома мы воздвигли тотчас», но после задумалась над первым иероглифом, поскольку он был смазанным. В итоге ты предположила, что фраза звучит как «Костями дома мы воздвигли тотчас». Поскольку ты решила, что они строили дома, используя традиционные костяные инструменты. Но это было не так. Они строили дома на костях. На костях своих собратьев.

— Это ведь неточно. Ты не можешь делать такой вывод, опираясь лишь на перевод одного иероглифа, — с сомнением протянула хетай-ра.

Лантея мяла в руках карты, с которыми ее спутник так долго не расставался.

— Конечно. Меня просто заинтересовала эта мысль, и позднее я нашел еще несколько подтверждений. Ты и сама вспомнила, что в последней главе книги они рассчитывали, как изменить русло некой реки. И это была та самая подземная река, что сейчас протекает у подножия грандиозной центральной лестницы в Первом Бархане. Раньше ее там не было, они сумели изменить старое русло одной из рек, питавших верхние уровни Гиртариона.

У Лантеи был весьма потерянный вид.

— Не могу поверить… Если это действительно так, то мой народ тысячелетиями жил в шаге от своей главной реликвии — утерянных скрижалей с законами Эван’Лин?

— Вот именно. Зачем им было куда-то уходить в другое место, если они всегда могли быть рядом с этим сокровищем, пусть оно и находилось на несколько сотен метров ниже Бархана.

— Когда мы выберемся из ифритских земель, то мне нужно будет как-то отправить послание в Первый Бархан, чтобы они начали раскопки!

— А ты уверена, что хочешь, чтобы эти скрижали нашли? — серьезно спросил Ашарх.

— Почему нет? На них божественная мудрость! Двадцать скрижалей законов и правил, которые должны соблюдать те, кто хотят жить в мире и гармонии. Величайшая ценность моего народа, от которой остались лишь по памяти записанные на стенах городов наставления. И я уверена, что за все столетия, пока их подновляли и копировали, смысл скрижалей давно утратился.

— А теперь они окажутся в руках матриарха Иамес, которая без сомнений использует находку для укрепления своей власти. Она может откопать их, а потом запереть в своем дворце, обосновывая это их хрупкостью и ценностью, а сама диктовать любые законы и правила. И ей будут верить.

Лантея задумчиво посмотрела на своего мудрого спутника. Сама она не подумала о подобном исходе событий, хотя это действительно можно было предположить, зная нрав Иамес.

— И что ты предлагаешь?

— Перемены не всегда приводят к лучшему, — сказал профессор, пожимая плечами и укладываясь ближе к огню. — Почему бы не оставить все так, как оно есть сейчас. Пусть о скрижалях будем знать ты и я. А давать в руки Иамес подобную мощь чревато дурными последствиями для всего твоего народа.