— Если ты грешник, то я тогда настоящее чудовище. — Девушка чуть печально улыбнулась и стянула с пальца кольцо. — Возьми его. Мне вообще редко сны снятся, а тебе может помочь.

Преподаватель робко принял неожиданный подарок, хотя надеть его он сумел лишь на мизинец.

— Вот и молодец… Что ж. Думаю, хватит ждать. Нам пора действовать, — следом тихо добавила Лантея. — Уже все спят, даже наш охранник у этого входа.

Она осторожно толкнула Манса, лежавшего неподалеку, и потрепала по ноге Виека, который спал, облокотившись на стену. Как только девушка принялась распутывать веревки на руках, лица мужчин стали сосредоточенно серьезными. Путы поддались достаточно быстро, освобождая израненные запястья пленников.

— Думаю, будет лучше сначала разобраться с охранником, а потом решить, что делать с альвами, — негромко предложил Манс, который казался непривычно суровым в этот момент.

Лантея лишь кивнула и, осторожно перешагивая через тела спящих рабов, бесшумно подобралась к выходу из ниши, где держали пленников. Мощный ифрит, пренебрегавший своими обязанностями, а, может, просто отогревшийся у костра и разомлевший от жареной кабанины, беззаботно дремал, перегородив своим крупным телом узкий проход. Он сидел, прислонившись спиной к стене и сложив все четыре руки на груди. Однако, когда девушка вплотную подобралась к нему, то ее взгляд неожиданно упал на пояс имперца, на котором, помимо остального оружия, висели простые кожаные ножны. Из них выглядывала рукоять с навершием в форме головы орла из зеленого стекла. Это был нож Лантеи, подаренный ей Мансом и отнятый еще при пленении.

Такой дар судьбы она просто не могла упустить. Девушка, практически не дыша, аккуратно протянула руку и принялась медленно вытягивать клинок из ножен. Каждый раз, когда ифрит начинал похрапывать во сне, она останавливалась и замирала, но вскоре заветный нож все же оказался у нее в руках. Похоже, Эван’Лин ей в кои-то веки благоволила.

За спиной Лантеи, стараясь не издавать шума, сидели хетай-ра и профессор, которые во все глаза наблюдали за ее действиями. Положив пока что стеклянный клинок рядом с собой на землю, она достала из волос нефритовую шпильку и обнажила скрытое лезвие. Яд плотной синей пленкой облепил кромку, и девушка осторожно смочила ее слюной, а после изучающим взглядом прошлась по телу спавшего воина, возле которого она укрылась в тенях. Это был настоящий гигант, который бы ничего не почувствовал, даже если бы его покусал во сне дикий зверь, но Лантея не могла рисковать и выискивала место, где сумела бы нанести всего один точный порез. На руках вены ифрита были сильно вздуты из-за привычки орудовать тяжелым топором, закрепленным на поясе поверх боевой юбки, и именно этой слабостью решила воспользоваться хетай-ра. Она сделала одно быстрое и легкое движение по самому вздувшемуся бугорку вены. Крошечная царапина, которая едва бы сравнилась в своей болезненности с укусом комара, появилась на предплечье имперца. Несколько капель крови, выступивших из пореза, стали подтверждением того, что отрава с лезвия шпильки попала внутрь тела. Оставалось лишь ждать.

Видимо, из-за того, что яд был разбавлен слюной, он начал действовать лишь через тридцать долгих секунд. Лантея все это время, совершенно не двигаясь, сидела на корточках, в любой момент готовая упасть на пол и притвориться спящей. Но милость богини определенно была в эту ночь на ее стороне, потому что руки имперца медленно и словно бы нехотя расслабились. Шея воина перестала удерживать голову, и ифрит неторопливо стал заваливаться на бок, но Лантея бесшумно его поддержала, потянула на себя и опустила на пол. Когда тело коснулось земли, в нем уже не было жизни.

Виек первым подполз к девушке и удостоверился, что единственный охранник мертв. Он аккуратно снял с его пояса все остальное оружие: тяжелый боевой топор, простой охотничий нож и щербатый катар. Топор гвардеец оставил себе, примериваясь к его весу здоровой рукой, катар протянул Лантее, нож же отдал Ашарху и Мансу, которые по беззвучному сигналу тихо принялись перерезать веревки на руках спавших альвов поблизости.

— Ты просто пойдешь в их загон? — одними губами спросила девушка у Виека.

— Отрежь от мертвеца кусок мяса и дай мне. Я все сделаю. А вы уходите, как только поднимется суматоха, — на ухо Лантее прошептал гвардеец.

Пару секунд она смотрела на воина, стараясь запомнить его как можно лучше. Пусть это был его собственный выбор, но девушка чувствовала тяготившую ее ответственность не только за ужасную смерть Эрмины, но и за гибель Виека, которая вот-вот должна была произойти.

— Помолись о нас Эван’Лин, — напоследок вымолвил гвардеец. Он прижал последний раз к губам браслет из ракушек и, с трудом сжав обезображенной рукой кусок кровоточившего мяса, срезанного Лантеей с плеча мертвого ифрита, подхватил топор, поднимаясь на ноги. Ашарх и Манс, которые уже неслышно разбудили нескольких альвов, даже не успели заметить, в какой момент Виек незримой тенью выскользнул в основной зал.

— Куда он ушел? — тихо спросил у сестры Манс, но молчание было ему ответом.

Гвардеец аккуратно пробирался по стене к нише, где мирно спала свора ксоло. Девушка все это время не сводила взгляд с силуэта хетай-ра, ожидая момента, в который следовало дать сигнал рабам. Когда мужчина подошел к загону максимально близко, то он с силой бросил мясо в сторону псов, и животные, разбуженные запахом свежей крови, мгновенно проснулись, заливаясь лаем и набрасываясь на добычу. Ксоло с воем впивались клыками в единственный кусок мяса, вырывая его друг у друга и хватая соперников за холки. Завязалась настоящая схватка: звери были голодны и жестоки, они драли уже не брошенное им мясо, а членов своей стаи.

Спросонья ифриты не сразу поняли, что творилось, но увидев вооруженного раба, рядом с которым яростно металась свора ксоло, мгновенно поднялись с мест, хватаясь за оружие, и бросились в сторону загона, чтобы убить пленника и успокоить животных. Расчет хетай-ра оказался верным: псы, сидевшие у входа в общую пещеру, гонимые инстинктами, тоже ринулись к своей стае. А их хозяева с криками гнались за сошедшими с ума от голода и жажды крови ксоло.

Вход оказался свободен, а весь лагерь имперцев был отвлечен происходившим. Костры давно погасли, и в ночной темноте, освещаемой лишь слабым светом звезд, ифриты не сразу заметили, как их пленники, прижимаясь к стене, быстро выскальзывали из чрева скалы друг за другом. Троица друзей была в их числе: они одними из первых покинули пещеру и бросились бежать в мрачный лес, различая за спиной лишь безумные вопли ифритов, лай псов и яростные крики Виека, который старался как можно дороже продать последние секунды своей жизни.

Лантея бежала впереди своей группы, а по ее щекам текли непрошеные слезы. Она вдыхала запах свободы, но он уже не казался ей таким приятным и сладким, как раньше. Аш и Манс, в исступлении сжимавшие кулаки, не отставали. Они уже догадались, какой выбор сделал Виек, но тем тяжелее было его теперь принять и простить самих себя за то, что потеряли еще одного товарища, спасая собственные жизни.

Мы живем не в стремлении обрести покой после смерти. Мы лишь ищем пути, как добиться Его благоволения, дабы дозволено было нам познать Пустоту.

Никто. Записи служителей запретного культа

Следующие несколько часов их жизни смешались в мелькавшие темные силуэты деревьев и безумную боль в легких. Они бежали без остановок, задыхаясь и спотыкаясь о корни деревьев, но продолжая свою сумасшедшую гонку из последних сил. У них не было времени прислушиваться к своим телам, погоня могла в любой момент напасть на их след. Десятки альвов, как тараканы, врассыпную бросились в лес после освобождения, но это не давало друзьям даже слабой надежды на то, что разъяренные ксоло не выберут своей жертвой именно их троицу. Ифритов и псов было достаточно, чтобы поймать большинство рабов. Их могла остановить лишь темная ночь и коварные овраги, в которых легко можно было переломать себе ноги.