Пока профессор рассказывал, что ему удалось подслушать, лица его спутников мрачнели с каждым словом.
— Дерьмо… — Лантея закрыла лицо руками, сгорбив спину. — Это просто бездушный народ мучителей и изуверов. Нет страны хуже, нет отвратительнее нравов…
— Мы должны что-то сделать. Этого нельзя допустить, — сказал Манс, которого очень испугали слова друга.
— Я не знаю, представится ли нам более удобный шанс. Но думаю, сегодня лучшая ночь, чтобы сбежать, — сам не ожидавший от себя подобной решительности, проговорил Ашарх.
— Почему именно сегодня? — хором спросили брат и сестра.
— Они откровенно расслабились, — хмыкнул профессор, — даже не связали нам шеи и разрешают болтать, хотя раньше за это били. Если мы перережем или перетрем веревки в этой нише, то никто даже ничего не заметит, потому что мы скрыты от глаз имперцев, сидящих у костра. А по лесу будет проще скрыться от погони, если они решат ее за нами отправить.
— А что делать с псами? — серьезно спросил Манс, пальцами поглаживая свои старые четки, обмотанные вокруг запястья. — Они весьма чуткие и сумеют быстро нас догнать, если их спустят.
— Надо их как-то отвлечь. — Преподаватель нашел на полу несколько мелких камней и принялся их раскладывать в определенном порядке. — Вот мы, а вот здесь держат ксоло. Ифриты будут спать вокруг костра в основной зале. У нас три проблемы. Первая — это охранник, который сидит у выхода из нашей ниши, вторая — псы, которые сразу же начнут лаять, третья — это имперцы с собаками, которых поставили на выходе из пещеры.
— Если бы мы смогли как-нибудь перерезать веревки и освободить всех пленников, то в общей суматохе, когда все побегут в разные стороны, у нас был бы шанс скрыться, — неуверенно произнес Манс. — Как я понял, в темноте ифриты видят не очень хорошо. Мы же сможем сориентироваться в ночном лесу и даже спрятаться от солдат.
— Но не от ксоло, — категорично заявила Лантея. — Это наша основная проблема. Они слишком быстрые и чуткие, голыми руками с ними не справиться.
— А охранник тебя совсем не волнует? — вымолвил Аш.
— По его поводу даже не волнуйтесь.
Девушка протянула связанные руки к своим растрепавшимся красным волосам и извлекла из переплетения спутанных косичек нефритовую шпильку, которую ей на прощание подарил Оцарио. Обнажив скрытое лезвие, Лантея продемонстрировала друзьям на конце острия засохшую корку ядовитой слизи, каплю которой хетай-ра некогда позаимствовала у тропической лягушки.
— Невероятно, — протянул Ашарх. — Как тебе удалось сохранить ее? Я думал ифриты еще в Гарвелескаане отобрали у пленников весь нефрит.
— Не заметили. — Лантея пожала плечами. — Она выглядит довольно невзрачно. Но этот яд как раз и поможет нам незаметно устранить охранника.
— Он ведь совершенно весь высох… — разочарованно заметил Манс, разглядывая вещицу.
— Даже капли слюны будет достаточно, чтобы вернуть ему прежние свойства. Уж поверь мне, я знаю толк в ядах, — усмехнулась девушка и убрала шпильку обратно в свои взъерошенные волосы. — Так что основными проблемами остаются ксоло и веревки. Я не смогу перепилить этим лезвием путы, к тому же надо беречь сохранившиеся остатки яда. Нам нужен способ, как развязать себе руки.
— Можно просто распутать веревки, — предложил Манс.
— Слишком долго, — возразила Лантея. — Особенно если будем помогать еще и альвам. Хотя я вообще не уверена, что их стоит освобождать. Вчетвером у нас будет куда больше шансов выбраться из пещеры незамеченными.
— Не согласен, — резко сказал Ашарх. — Пока ксоло здесь, мы не сможем уйти, скрывшись в тени. Альвы, скорее всего, побегут большими группами, поэтому псы и наездники выберут их своими целями. Как бы мне ни было жаль детей Леса, но они будут отвлекать от нас собак.
Профессор говорил и сам удивлялся собственным словам. Никогда бы раньше он не смог с таким равнодушием отправить на смерть десятки невинных рабов, чтобы отвлечь от себя погоню. Неужели в нем что-то так сильно изменилось за все время, проведенное в плену?
— В любом случае сейчас еще рано что-либо делать. Нужно дождаться, пока весь лагерь погрузится в сон, — заметил Манс, аккуратно выглядывая в проход. Ифриты успели сходить на ночную охоту и вернулись с крупным кабаном, который уже поджаривался на огне. Альвы морщились и жевали сухой хлеб, а хетай-ра оставалось лишь вдыхать аппетитные запахи и надеяться на то, что вскоре им и самим удастся полакомиться нормальной пищей.
— Думаю, мы можем позволить себе поспать пару часов, потому что нам понадобятся все силы. А когда имперцы заснут, я постараюсь избавиться от охранника у нашей ниши, — пообещала Лантея.
— Даже если у тебя это выйдет, то что потом? — спросил Аш. — Все еще неясно, как выбраться из пещеры, не привлекая к себе внимание ксоло.
— Будем действовать по ситуации, — с тяжелым вздохом ответила девушка. — В любом случае я постараюсь продать свою жизнь как можно дороже, если все пойдет плохо. У нас будет только один шанс… Даже если кого-то схватят, то остальные должны будут бежать, не пытаясь помочь. Именно наше сострадание погубило нас в Гарвелескаане. Тут мы не должны допустить подобной ошибки. Хоть кто-то должен спастись. Пообещайте мне, что не броситесь помогать, если мне не удастся выбраться!
Оба мужчины нахмурились. В словах их спутницы была доля суровой правды, но тяжело было это признавать. Они нехотя по очереди кивнули, подтверждая, что услышали Лантею.
— Вот и хорошо. Ложитесь спать, я разбужу вас через несколько часов.
Сама девушка слишком сильно волновалась, чтобы позволить себе спокойно подремать. Тем более она боялась, что из-за усталости проспит их единственный шанс на побег. Поэтому, как только Ашарх и Манс погрузились в крепкий сон, хетай-ра легко толкнула в грудь Виека, молча сидевшего у стены с закрытыми глазами. Он сразу же распахнул веки, словно ждал этого.
— Мы хотим бежать этой ночью, — Лантея кратко ввела гвардейца в курс дела. — Как только ифриты заснут, я убью охранника, мы освободим рабов и постараемся уйти в лес, как-нибудь миновав псов…
— Я не пойду с вами, — неожиданно прервал девушку Виек.
— Почему? — в растерянности спросила хетай-ра
— У меня нет больше сил.
В этой короткой фразе было столько отчаяния и безнадежности, что Лантея даже не нашлась, что сказать в первые секунды.
— Постой. Просто послушай, Виек, — сбивчиво заговорила она, — мы уже совсем близки к свободе. Скоро все закончится. Этой ночью мы перестанем быть рабами. У нас есть неплохие шансы скрыться в этих лесах и запутать следы. Если будем действовать слаженно, то все получится.
— Я же сказал, что не пойду с вами, — непреклонно повторил Виек. — Я устал бороться за каждый новый день жизни. Зачем она мне нужна, если Эрмины больше нет? Я не смог ее защитить, я жестоко искалечен, а все мое существование теперь не имеет никакого смысла.
Лантея заглянула в лицо собеседника. Воин окинул ее совершенно пустым и безжизненным взглядом, в котором не читалось ничего, кроме желания поскорее закончить эту беседу.
— Но ведь ты так долго сражался… Ты терпел эти трудности, чтобы в последнюю решающую минуту сдаться? Ты — неотъемлемая часть нашего отряда, и мы сумеем тебе помочь. Руку можно вылечить, а светлая память об Эрмине навсегда останется с тобой. Она ведь подарила тебе шанс на спасение, шанс на жизнь. Прошу… не отказывайся от него так легко.
— Мою руку можно лишь отрезать, а что я за воин буду без руки? Я зарабатывал себе на пропитание с помощью клинка, я носил титул лучшего мечника Первого Бархана, а так я останусь лишь беспомощным никому ненужным калекой. И зачем мне это подобие жизни, где не будет битв, любимой жены и будущего? Я лишен всего.
Виек говорил очень тихо и вкрадчиво, а его слова пробирали до дрожи.
— Ты ведь так силен, так упрям и отважен. Разве можешь ты взять и просто сдаться? — все еще не верила гвардейцу Лантея.
— Это Эрмина делала меня сильным. До встречи с ней я был обыкновенным наемником, искателем, заблудшей душой… Я мог лишь пить и драться до разбитых кулаков в вонючих переулках. Она дала мне силы бороться, стать лучшей версией самого себя. Я трудом и усердием добился титула Первого меча, поступил в личную гвардию матриарха. Все лишь для того, чтобы она могла мной гордиться. И без нее мне все это вновь стало ненужно. Без нее я вновь сделался обыкновенным слабаком.
