А сейчас пожалуйста, она ходит по рынку, все нюхает, что то пробует, что то покупает, цветет и пахнет, а я ташусь за ней с пакетами. И вообще, черт возбми, я ташусь сейчас от ее счастливого вида.

Наконец, скупив пол рынка, мы отправляемся домой. Сразу как только положил пакеты на стол на кухне, притянул ее к себе.

— Я хочу голубцы!

— Я хочу тебя, твои голубцы это долго, так что иди сюда.

Хватаю на руки и несу в спальню, ложу на кровать, она не сопротивляется. сама тянется к моим губам. Молния проносится по телу, когда ее язык проникает внутрь и нежно посасывает мой язык. Руки тянутся к ремню брюк, помогаю ей растегнуть, и ее рука ныряет внутрь боксер, берет в свои нежные ручки член, нежно поглаживает головку. Громкий стон вырывается из моей груди, года она круговыми движениями гладит головку.

— Мой ненастынтый, — шепчет в губы, целует, не отрывается от губ, рука вовсю орудует на моем члене. Теряю напрочь рассудок, одним движением освобождаю ее от одежды, потом избавляю себя от одежды, поворачиваю ее на живот, ставлю подушку под живот, раздвигаю ее ягодицы и нежно скольжу внутрь. Двигаюсь уверенно, но медленно, моя девочка горячая и влажная, такая скользкая и отзывчивая, приподнимает попку, чтобы я глубже входил.

Стоны удовольствия и наслаждения не перестают вылетать из наших губ, наклоянюсь, засосвыаю кожу на шее. Одной рукой нахожу тугое колечко на попе, делаю круговые движения вокруг ануса.

— Алекс, — она пытается убрать мою руку.

— Тихо, расслабься, не дергеайся, тебе понравится, продолжаю движения, и вхожу на пол пальца, чувствую как она напрягается.

— Не надо, яникогда не….

— Я знаю, доверлся мне, расслабся…….- она расслабляется, двигаюсь и внутри нее и пальцем. уже до конца вхожу пальцем, там тоже сколько, — девочка моя, ты такая мокрая, умереть можно, какое это наслаждение. Тебе нравится?

— Алекс… — я не перестаю двигаться, добавляю второй палец, — аххх Алекс.

— Расслабся, тебе же нравится?

— Да… но больно…

— Я нежно…….- выхожу и вхожу пальцами почти до конца, там тоже расслаблено, горячо и влажно, Амалины стоны летают по всей комнате, чувствую ее пульсацию, она содрагается в оргазме, издавая громкий стон. Быстро выхожу, заменяю свои пальцы членом. Бля, как же туго, аж в глазах потемнело от такого кайфа.

— Я убью тебя Алекс, когда закончим, — она напряглась, нотки оргазма еще пристутствуют в ее теле, пользуюсь моментом и начинаю двигатся. Медленно, как же скользко.

— Убивай, — хриплю на ушко, продолжаю двигаться в ее попке, — ты просто огонь, и так убиваешь меня, — она расслбаляется, и двигается в такт мне, — не больно?

— Чуть….

Нахожу ее клитор и начинаю массировать круговыми движениями. Я тону в наслаждении, теряю голову. Беру за юедра, сильнее тяну к себе, вколочиваюсь в ее нежную попку, нежными не глубокими движениями, взлетаю в миг, кончаю, изливаюсь в ее попку, когда чувствую как она прижимает мой член попкой, издавая громкий стон, разрываясь в оргазме. Слазию с нее, притягиваю к себе на грудь, целую в макушку.

— Я с тобой летаю…….

— Я не думала, что от этого можно получать удовольствие, но все равно убью тебя, когда отдышусь.

— Хорошо, убивай….- смеюсь, — пошли, идти сможе8шь или нести?

— Куда?

— В душ, — наклоняюсь, целую ее лицо весьде.

— Я сама пойду, ыммм…. без тебя, — полднимается идет в душ.

Я расслабленно валяюсь, пока она не выходит с душа. Иду к ней.

— Все хорошо? Ничего не болит?

— Ничего не болит, — целует в губы, — я оденусь и займусь голубцами, пока ты примешь душ.

— Хорошо, я тебе помогу немного, потом в душ, — накидываю штаны, иду в душ мою руки и на кухню, пока она одевается, я успеваю перекрутить мясо в фарш.

Она кипятит воду и обдает кипятком капусту, впервые вижу как делают голубцы.

Десять минут и лисьтя капусты лежат на подносе.

— Я в душ, крути уже свои голубцы без меня, — целую и ухожу.

Какого же мое удивление, когда я выхожу из душа и вижу, что она делает. А именно, в маленькие листья капусты ложет фарш, чуть прикручивает и в рот, жует с закрытыми глазами, рис хрустит под зубами. Я не верю свои глазам! Она ест сырой фарш? В капусте?

Не сдерживаюсь, когда она повторяет, сколько она уже съела сырого фарша?

Подлетаю к ней, она перестает жевать, замирает.

Хватаю мусорное ведро, подношу к ее лицу:

— Выплюни! — мотает голову в стороны, не жует и не глотает, и не отвечает, потому что рот полный, — Амаля там сырое мясо, сырой рис, выплюни! Это вредно, сырой фарш! Как ты можешь такое есть? Выплюни!

Она смотрит в глаза и глотает.

АМАЛЯ

— Не выплюну! Алекс, это так вкусно, попробуй! — делаю ему тоже, маленький совсем лист капусты, немного фарша и вуаля! Обалденно вкусно! Тяну к его рту.

— Ты что делаешь? Даже и не думаю пробовать, — он отходит назад, ставит на пол мусорное ведро, — и ты не станешь, ты не понимаешь как это вредно! шас подожди, — подходит к холодильнику, открывает, что то там ищет, — вот, слава Богу дома етсь, — чеснок? да, он чистит его, — ты должна это съесть!

— Что? Чеснок? Я должна есть чеснок?

— Да. Он уьбет в твоем желудке все вредные…эти….которые бывают в сыром мясе, — я встала и потихоньку отхожу назад.

— Я не стану есть чеснок! Сам ешь!

— Ты ела сырое мясо, а не я. Так что ешь чеснок, — он идет ко мне, я уже уперлась в столещницу, идти некуда, перд носом головка чеснока.

— Ты сума сошел Алекс! Убери от меня этот чеснок! — он умыляеться.

— Госопди, дай мне сил выжить эти восемь месяцев!

— Ты говоришь как старик, — смеюсь.

— Открой роти! Ну же, пожалуйста, ради наших малышей!

— И не подумаю! Не смей пихать это мне в рот!

Меня спасает звонок в дверь. Алекс разочерованно смотрит на меня.

— Иди открывай, — он голый, только с душа, завернуты только бедра в полотенце.

— Не пойду, я с полотенцем на голове, — я как вышла с душа только оделась, волосы не сушила.

— Полотенце на голове — лучще, чем полотенце только на бедрах, поверь, — опять звонок в дверь, что за нетерпимый гость? — иди, пока соседи не вышли.

— А кто там? — предчувствие какое то нехорошее.

— Откуда я знаю? Иди открой, я быстро оденусь.

Открываю дверь. Женщина средних лет, и мужчина. Стоят с пакетами в руках, они что пол рынка купили?

— Здравствуй, — говорит женщина.

— Здравствуйте.

— А вы кто? И что тут делаете? И где Алекс? — говорит женщина, толкает меня, освобождая для себя путь, проходит дальше.

— Здравствуй, — говорит уже мужчина, мило улыбаясь. Закрываю за ними дверь и иду следом.

— Мама! Папа! — Алекс выходит из комнаты, и обнимает женщину. Теперь понятно кто это такие, только мне от этого ни легче. От стыда я готова провалиться в сквозь землю! Первый раз встреча с ними должна была произойти с полотенцем на голове? Алекс накинул на себя домашние штаны и футболку, волос еще влажный, взьерошенный, но выглядит лучше меня. Он отходит от матери обнимает отца.

— Мы так соскучилсиь! Ты про нас совсем забыл, не приезжаешь, не звонишь, ну ладно, редко звонишь, чем таким ты занят? — возмущается женщина, и в этот момент я чувствую себя лишней в кургу их семьи.

Потихоньку, незаметно ныряю в спалню. Где все мои вещи еще стоят в пакетах. Снимаю полотенце, расечываю, не сущу. Сажусь на кровать.

Руки заледенели.

Что я тут делаю?

— Ты что тут делаешь? — Алекс заходит, хватает за руку тащит на кухню, где уже вовсю расположились его родители, — хотел вам представить Амалю. Амаля это моя мама — Антонина Федоровна, и папа — Анатолий Викторович.

— Рада знакомству, — дрожащим голосом произношу я, женщина улыбается.

— Я тоже, очень рада, — произносит его мама, — уверена ты не запомнила наши имена, поэтому можно теть Тоня, и дядя Толя, — мы улыбаемся.

— Очень приятно.

— И все таки, Алекс — кто эта милая девушка? — спрашивает его мама.