Кэран ощутил пустоту в животе, там, куда ударило копьё Трэма; пустота будто кружилась, всасывая остальные органы и перемешивая их. Кэран поднялся на холм и немного постоял, потирая бок. Ему было неспокойно, неладно на душе.
Он добрался до храма, когда от холмов уже потянулись синие тени, и в ложбинах между ними уже начал появляться намёк на ночной холод. От долгого перехода начало ныть бедро, ещё один должок, который надо вернуть предателю-копейщику.
Храм оказался небольшим глинобитным строением с обваленным куполом и потрескавшимися стенами. Песок постепенно затягивал храм на протяжении нескольких сотен лет: традиционные ступеньки и паперть скрылись, об их существовании напоминал только постамент с чашей для пожертвований у входа.
Над дверями, там, где обычно вырезают символ бога, которому посвящено капище, было пусто. Кэран вгляделся. Похоже, кроме ветра и солнца, тут постарался ещё и резец каменщика. Символ явно удалили специально.
Рассохшиеся двери громко заскрипели, стоило их коснуться. Правая створка, ещё сохранившая следы красивого узора из птиц и цветов, рухнула. Как показалось Кэрану – с облегчением.
Когда-то давно купал обвалился внутрь здания. С тех пор обломки замело песком, роспись на стенах съели ночной мороз и дневная жара, алтарь исчез. Под потолком серебрились остатки паутины. Кэран обошёл храм по периметру, постучал по стенам и полу. Глухо. Даже если тут и был подвал, его засыпало. Для очистки совести из правого кармана Кэран извлёк поисковый кристалл – пирамидку из кварца с вырезанными на ней сигилами. Штука эта примитивная, но очень чувствительная – выявит любое, самое тончайшее теургическое воздействие в радиусе двадцати шагов и покажет направление.
Он поднял пирамидку на шнурке, привязанному к её основанию и подержал так немного. Пирамидка не дёргалась, сигилы не меняли цвета. Кэран погладил бороду, потёр бок и нахмурился: что-то тут было нечисто, слишком уж спокойно для места, где совсем недавно была столовая джинна. Эти духи не отличаются чистоплотностью, должны были остаться кости, обрывки одежды, опалины на стенах, эманации боли. А тут – пусто.
Кэран решил обойти храм снаружи. Когда он подошёл к дверям, глаза уловили короткий взблеск. Слева, у самой стены один из последних лучей солнца чиркнул по чему-то блестящему. Мечник наклонился, поднял увесистый кругляш, отряхнул от песка. На ладони лежала пуговица. Крупная, золотая, с ярко-зелёным камнем посередине. Такие очень любят цеплять на себя колдуны: в правильные камни легко поместить заклятья, готовые к мгновенному применению. Никаких тебе кручений пальцами и бормотания. Один звук, жест, мысль – и противник получает молнию, становится жабой, или на что там ещё хватило фантазии. Кэран поднёс пуговицу к самым глазам, прищурился. Так и есть. Внутри камня вились как змеи в танце хитрые колдовские узоры. Какое именно заклинание в них зашифровано, он не разобрал, но раз на эту пуговицу не среагировала пирамидка, значит…
– Твою ж!
Кэран выскочил наружу и побежал обратно к озеру. Успеть! До того, как Барджус начнёт! Пустота в животе вращалась всё быстрее и быстрее.
Поднявшись на холм он увидел, что от зрак опустился за горизонт до середины длинного зрачка, а небо начали затягивать чёрные тучи.
Дурак! Идиот! Всё же было на поверхности, очевиднее некуда! Но нет, поверил бабушке, пожалел, хотел побыстрее с работой расквитаться. Всё думал о Крисе и Муаре. О той дороге. И о том, чего не рассказал Барджусу. О ночи накануне.
Кэран мотнул головой и наподдал ещё. Повторять свои ошибки – вот уж полный идиотизм, никакой больше сентиментальности, только работа! Ветер бросал в лицо горсти колючего песка.
“Быстрая” пуговица – дорогое удовольствие. Ни один теург никогда не расстанется с такой добровольно, и потерять её тоже не потеряет, потому что пуговиц этих у него наперечёт и все – на боевом облачении.
Пахнуло знакомой вонью. Кэран улыбнулся: никогда не думал, что станет радоваться чему-то подобному, но сейчас этот запах был как родной. Значит, Барджус ещё не начал ритуал, есть время всё исправить, и…
Кэрану оставалось обогнуть последний холм, когда над озером полыхнуло ярко-синим. Левая ладонь Кэрана сжала шершавую рукоять. Зубы скрипнули. Он выбежал из-за холма как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шестипалый стоя в защитном круге у фургона на противоположном берегу, читает из парящей перед ним книги и выплёскивает одну склянку за другой прямо в озеро. Вонь почти пропала. Тягучая тёмная поверхность колыхалась и корчилась, теснимая синим алхимическим огнём.
Кэран посмотрел налево. Солнце уже село, почти весь небосвод заняли тучи, но света было ещё вполне достаточно, чтобы увидеть: у пещерных входов клубится тьма, не имеющая ничего общего с вечерними сумерками. То, что нашло пристанище в пещерах, вышло наружу. На джинна оно походило примерно так же, как послевоенные солончаки походят на довоенные сады. Если тварь доберётся до Барджуса, Шестипалому конец: он не успеет выйти из транса, а если начнёт торопиться, синее пламя спалит его самого.
Кэран бросился вперёд.
Скейр бился в ножнах. Он хотел наружу. Рассекать. Убивать. Рвать.
Рукоять жгла ладонь, но Кэран не обращал внимания. Сейчас важнее было другое: отвлечь врага, не дать ему добраться до фургона. А заодно хотя бы примерно понять, на кого они нарвались.
Чёрное облако у пещер начало уплотняться, по краям его проскакивали зелёные молнии. Кэран на бегу прикинул расстояние. Шагов сорок.
Джинн? Нет, точно не джинн. Хотя бы потому, что так сказала «бабка».
Тридцать шагов. Кэран почувствовал на себе внимание. Тяжёлое, давящее, как ладонь титана. Вбок! Он вильнул влево. Правую щёку обожгло холодом, когда мимо пролетела изумрудная молния.
Элементаль? Может быть, но тогда почему тьма? Элементали любят принимать стихийные формы.
Двадцать шагов. Кэран нырнул вперёд, перекатился – ещё одна молния мимо – снова вскочил. Нога ныла, он чувствовал, как мышцы начинают рваться там, куда било копьё Трэма.
Шаман в стихийной форме? Нет, дикость. Шаманы умеют удивлять нестандартными заготовками, но они не едят людей. Как правило. Не целиком.
Десять шагов. Кэран сосредоточился, опустошая сознание. Теперь он чувствовал каждую жилку в теле, мог предсказать траекторию каждой песчинки, вылетающей из-под сапог, ощущал тысячи оттенков вони, источаемой полыхающим озером. Сознание заработало в десятки раз быстрее.
Он перенаправил кровоток и кислород в толчковую ногу и взвился вверх.
В полёте плавным движением потянул рукоять.
Скейр взревел. Вспыхнул багровым пламенем.
Кэран перехватил рукоять двумя руками. Обострённое чутьё указало точку. Небольшой узелок мрака, с кулак размером пульсировал как чёрное сердце.
Скейр тоже чуял добычу. Экстаз, предвкушение жертвы, жажда убийства – древний клинок запел!
Всю силу в руки и спину!
Удар!
Прежде чем Кэран приземлился, он успел ударить трижды. Сверху, слева-снизу и ещё раз сверху. Облако развалилось на три части. Две из них растворились в наступившей тьме, а одна шустро помчалась к пещере. Кэран бросился за ней.
Обострённое зрение и жажда Скейра безошибочно вели Кэрана за прыткой тенью. Она петляла по узким коридорам, проскальзывала под дверями, даже пыталась прятаться. Но Кэран подбирался всё ближе. Коридоры, лестницы, залы с колоннами и без, бассейны, полные густой жижи, кладовки и кухни. Чем глубже они спускались, тем больше Кэран опасался, что сейчас тень нырнёт в какую-нибудь неприметную щель меж камнями и пропадёт навсегда.
Последний спуск занял не больше минуты. Короткая лестница уткнулась в трухлявые ворота с продольными бронзовыми полосами на створках.
Удар! И створки рухнули.
За воротами оказался ещё один круглый зал. Кэран остановился в дверях – другого выхода отсюда не было, следовало быть внимательным, чтобы не выпустить тварь.
Почти всё помещение занимал неглубокий, примерно по пояс, бассейн, выложенный зелёно-голубой плиткой. Вдоль стен стояли массивные каменные ложа, а между ними расположились мраморные статуи древних богов и героев в человеческий рост. Наверное, когда-то давно тут был массажа и омовений. Юные и прекрасные смотрели они пустыми белыми глазницами на осквернённый водоём. Каждая статуя держала в руках потухший факел. Но свет шёл из другого источника.
