Прежде, чем ответить, он постарался унять панику. Нельзя показывать, как ему страшно!

– Алло.

– Ну, привет, – насмешливо поздоровались на том конце провода, – как нос, нормально?

– Д-да, – он неосознанно провел рукой по сломанной переносице. Как много тогда было крови…

– Ты хочешь еще? – голос все также насмехался, – мы можем добавить.

– Не надо, прошу вас! Я же вернул деньги!

– Да-а, – голос лениво растягивал слова, – но ты доставил нам столько хлопот, что мы вправе потребовать проценты, как ты считаешь?

Паника сжала горло, и ему стоило больших усилий произнести:

– Но я…у меня нет больше денег! Может, через неделю? Тогда я что-нибудь придумаю и…

– Нет, мы не хотим больше ждать. И знаешь, что, дружище? Оказывается, у тебя есть кое-что не менее ценное, чем деньги. Как на счет… «аренды»?

– Квартиры? –ужаснулся он.

– Нет. Я не о недвижимости. – И голос сказал, что ему нужно.

– Я не могу, – он побледнел, – не могу! Это неправильно!

– Или ты принимаешь условия, или остаешься ни с чем, – отрезал голос, – выбирай.

В трубке забились гудки.

* * *

Я старалась. Я приложила все силы для того, чтобы не погибнуть, но теперь я сдаюсь: в легких почти нет воздуха, а в мышцах – сил на то, чтобы толкать себя вперед и вверх, вопреки накатывающим волнам. Я всю жизнь боялась воды, и умру вот так – замерзшая, уставшая, напуганная. Наверное, смерть всегда страшна, но погибать, когда глаза видят вдали спасительный берег, страшно вдвойне.

Если бы только я умела плавать!

Я легла на спину, раскинув руки, в надежде немного отдохнуть, и прикрыла глаза. Мне очень хотелось увидеть сейчас своих близких, хотя бы в собственном воображении, и сказать им то, что было словно выжжено в моем сердце.

«Простите. Пожалуйста, простите меня за всю боль, которую я вам причинила. И за то, что я не смогу вернуться к вам и все исправить».

Может, у кого-то на пороге смерти и пролетает перед глазами целая жизнь, я же видела только лица своих родных, остальные воспоминания приходилось старательно воскрешать в памяти. Интересно, успею ли я вспомнить все значимые события? Может, и нет, но я попробую – это поможет мне спастись от липких щупалец страха. В конце концов, в моей жизни было много хороших моментов, хоть я и не особенно их ценила.

Я глубоко вздохнула. Волны, мягко обволакивая тело, погружали меня в мою собственную память…

Я лежала на полотенце, расстеленном прямо на каменистой почве. Не очень удобно, но все равно хорошо: ветер треплет пряди волос, выбившиеся из косичек, а солнце такое мягкое, какое в наших краях бывает лишь на исходе лета. Двоюродные сестры, с которыми мы жили летом на даче, наперегонки плавали в мутной воде, похожей на компот из сухофруктов.

– Даша! – звали они меня, плескаясь и смеясь – иди к нам!

– Не-а, – я зевнула, – не хочу.

– Да не бойся! Иди!

– Не хочу.

Родители рассказывали, что в детстве я чуть не утонула. Я этого не помню, но неприятные ощущения, связанные с водой, остались. Гораздо больше мне нравилось нежиться на солнышке. За три месяца моя кожа приобрела насыщенный шоколадный оттенок.

– Дашка, ты?

Я открыла глаза. Надо мной возвышались две фигуры. Одного мальчика, пухлого и белобрысого, я не знала, а второй –темноволосый и худой – был моим одноклассником. Я поморщилась: до чего досадно во время летних каникул встретить кого-то из школы!

– Привет, Богданов, – натянуто улыбнулась я.

– Ничего себе ты загорела! – удивился он, – не узнать.

– Но ты ведь узнал.

– Ну…да.

– Супер.

Я прикрыла глаза, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться. Пусть уже уйдут, а то солнце загораживают. Но не тут-то было! Мальчишки мало того, что не ушли, так еще и принялись брызгать на меня водой из котлована. Судя по их заливистому смеху, они находили это забавным.

– Дураки! – я вскочила, скомкала полотенце и зашагала прочь, вздернув подбородок. Поймав взгляд Веры, старшей из моих сестер, я помахала ей рукой и указала вперед – мол, ухожу.

– Мы тоже скоро пойдем! – крикнула Вера и глубоко нырнула, только замелькали в воздухе стройные ноги. Я подумала о том, что ее длинные густые волосы перепачкаются тиной со дна котлована, и меня передернуло. И что хорошего люди находят в плаванье?

Сбежав вниз по крутому склону, я остановилась и сорвала какую-то травинку. Растерла в пальцах и принюхалась; всегда любила запах полевых трав. Не торопясь, я пошла вперед по пыльной дороге, думая о своем, но снова и снова в мои мысли вторгалась неожиданная встреча с Андреем Богдановым. «Тьфу ты! – я отшвырнула в сторону травинку, – подумать только, даже здесь, в собственном мирке под названием «каникулы на даче», нельзя побыть наедине с собой! А ведь возвращение в школу уже не за горами».

В мерзком настроении я пребывала до самого дома, но приготовленный бабушкой ревеневый пирог оказался таким вкусным, что настроение у меня сразу улучшилось.

– Кушай, Дашенька, а то ты такая худенькая! – приговаривала бабушка, пока я уплетала пирог за обе щеки, – кушай.

Объевшись до того, что живот стал плотным, как мяч, я с трудом поднялась по узкой крутой лестнице, ведущей на чердак, и растянулась на кровати. Обожаю этот чердак! Не смотря на горы хлама, сваленного по углам, здесь уютно, и запах такой особенный, ни на что не похожий – тепла, сырости, укропа…всего понемногу. Дощатый пол покрывают небольшие овальные половички, которые бабушка плетет из разноцветных кусочков ткани, а покатые стены сплошь оклеены постерами из молодежных журналов – это уже постарались мы с сестрами. Ни один вечер не проходит у нас без споров о том, чей кумир красивее и талантливее. На столе возле моей кровати стоит ваза с засохшими цветами. Если бы я не была так зла на этого Богданова, непременно бы нарвала свежих по дороге…

Пока я лежала, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли, домой вернулись сестры. Они весело болтали, переодеваясь и развешивая на веревках сырые полотенца и купальники. Я улыбалась, слушая их голоса. Конечно, мы здорово надоели друг другу за три месяца, но, вернувшись домой, я совершенно точно буду скучать по общению с ними.

Тук! Что-то ударилось об оконное стекло.

Я продолжала дремать, но звук повторился. Вера выглянула на улицу.

– Э-э-эй! – закричали под окном соседские ребята, – пойдете играть в «туки-та»?

Мы с сестрами переглянулись. Соседей мы недолюбливали, несколько лет между нами шла затаенная война: то они бессовестно обрывали с наших сливовых деревьев лучшие плоды, то мы в отместку кидали им всякие отходы в огород. Но на время вечерних игр все распри забывались.

– Ладно, идем! – крикнула Аля. Она была самой младшей из нас, но всегда отлично пряталась.

На игру мы снаряжались, как в экспедицию: джинсовые брюки, плотные длинные носки, водолазки с рукавом, – иначе комары сожрут заживо. Вид у нас был забавный: старые вещи уже стали немного малы. Соседские мальчишки поддержали наш дресс-код, а вот подружки Настя и Катя, живущие в ближайших от нас домах, оделись так, словно собрались на дискотеку, только что туфли на шпильках не надели. Мы с Верой переглянулись и синхронно закатили глаза. Несложно было догадаться, что объектом, на который девчонки направляли все свои старания, был долговязый сосед Данька, но он куда больше восхищался собой, чем кем бы то ни было. Скептически рассматривая его прилизанные гелем волосы, я не сразу заметила, что сегодня к основной компании присоединилось еще двое мальчишек. Узнав их, я тихонько застонала.

– Это мой брат Витя, – представил Данька белобрысого паренька, – а это его друг Андрей.

Все поздоровались с новоприбывшими, а я мрачно смотрела под ноги, чертя носком кроссовки какие-то каракули в пыли. Знала бы, что придут эти «чужаки», ни за что не пошла бы играть. Но не зря же столько собиралась!