Он дружелюбно толкнул Датку ногой.

   -- Вот это жизнь, дружище. Пей слаще, ешь побольше, пока снова не вернулись холода. Клянусь первородным камнем, я не забуду это лето до самой смерти!

   -- Чудесно, -- отозвался Датка. И это было всё. Он уже наелся и сейчас сидел, обхватив колени руками и наблюдая за стадом хоксни, которое неслось куда-то. На небе клубились пышные облака, ярко-белые и серые.

   -- Вутра тебя побери, ты всё время молчишь, -- возмутился Аоз Рун, раздраженно разрывая мясо своими крепкими зубами. -- Поговори со мной. Я, в конце концов, твой лорд!

   Датка повернул к нему стриженую голову.

   -- О чем ты говорил с Гойя Хином только что?

   Губы Аоза Руна гневно сжались.

   -- Это не твоё дело, щенок. Это только наше дело.

   -- Значит, ты тоже не отвечаешь, -- Датка отвернулся и стал смотреть на хоксни, которые были видны уже где-то на горизонте. Наконец, словно почувствовав жесткий взгляд Аоза Руна лопатками, он сказал:

   -- Я думаю.

   Аоз Рун швырнул обглоданную кость собаке и улегся навзничь в траву:

   --Неужели ты решил провести свою жизнь в размышлениях, как эта старая ведьма Шэй Тал? О чем же ты думаешь?

   -- Как поймать живого хоксни.

   -- Ха! Зачем это тебе? Какая польза?

   Датка резко повернулся к нему.

   -- Я думаю о пользе не больше, чем тогда, когда позвал Накхри на крышу башни.

   Опустилась тяжелая тишина. Аоз Рун не сказал ни слова. Небо затягивали тяжелые тучи. Вдали послышались раскаты грома. Элин Тал принес ещё бетеля. Но Аоз Рун не захотел пить. Он вдруг встал и сердито крикнул, обращаясь ко всем:

   -- Где мой второй лейтенант, этот жалкий придурок Лэйнтал? Опять где-то бродит? Почему он не со мной, со своим лордом? Он стал слишком ленив и непослушен. Что ж, уже очень скоро он увидит, к чему приводит забвение законов! Да и все вы получите хороший урок верности и послушания.

   Он тяжело пошел прочь. В почтительном отдалении от него бежала его собака. Она уже хорошо изучила тяжелый нрав хозяина.

<p>

* * *</p>

   Лэйнтал Эйн не изучал хоксни, как его молчаливый друг. Он был занят собой. С той ночи, долгих четыре года назад, когда он стал свидетелем злодейского убийства Накхри, он не находил покоя. Он должен был ненавидеть Аоза Руна за убийство дяди, -- но видел, как жутко мучается совестью сам лорд Эмбруддока.

   -- Я думаю, что он считает себя проклятым Вутрой, -- однажды сказала ему Ойра. -- Он до сих пор ужасно кричит по ночам. Сны до сих пор мучают его.

   -- Но ему многое можно простить за строительство моста, -- ответил Лэйнтал. Однако он ощущал вину за то, что и сам был замешан в ужасном убийстве.

   Связь между ним и прекрасной Ойрой всё время крепла, -- но внезапно нарушилась в некую ночь, когда Лэйнтал выпил слишком много рателя. С той поры он был с нею очень почтителен.

   Кроме того, его мучила ещё одна мысль. "Если я хочу править Олдорандо, как это положено мне по праву наследования, я должен убить отца девушки, которую люблю, -- думал он. -- Но это невозможно".

   Без сомнения, Ойра тоже понимала его дилемму. Но она уже окончательно решила, что принадлежит ему и только ему. Они уже были помолвлены. Теперь он должен был драться до смерти с любым мужчиной, который предъявил бы на неё свои права.

   Но его дикие инстинкты, врожденное чувство западни позволили ему, так же ясно, как и Шэй Тал, видеть, что Олдорандо сейчас уязвим для атаки. Мягкая погода расслабила всех. Часовые спали на постах.

   Он поднял этот вопрос перед лордом, который дал ему вполне разумный ответ. Аоз Рун сказал, что летом никто, ни враги, ни друзья, не ездят далеко. Летом нет снега, по которому легко передвигаться куда угодно на санях и лыжах. К тому же, сейчас всё заросло густым кустарником, через который трудно пробираться. Время набегов прошло. И не вернется до зимы.

   А кроме того, добавил он, с тех пор, как Шэй Тал совершила чудо в Рыбьем Озере, фагоры тоже прекратили набеги. Сейчас город в большей безопасности, чем когда-либо. И он протянул ему кружку с бетелем.

   Но Лэйнтал не удовлетворился ответом. Он подумал, есть ли ещё пост на древней пирамиде, или же часовой давно покинул его?..

   -- Дядя Накхри тоже чувствовал себя в безопасности -- вплоть до того часа, как упал с башни, -- резко сказал он. -- Всего две секунды понадобилось для того, чтобы он улегся внизу со сломанной шеей.

   Аоз Рун страшно разозлился и прогнал его. Поэтому, когда охотники в это утро пошли в вельд, Лэйнтал Эйн сопровождал их только до моста. Затем он повернул назад, решив осмотреть город, чтобы понять, что же нужно сделать для его защиты.

   Когда он обошел Олдорандо, первое, что бросилось ему в глаза, -- это пар над рекой Ворал. Стена пара висела точно на средней линии реки, и, казалось, следует за её течением, хотя на самом деле пар оставался на месте. Что это означает, Лэйнтал Эйн не знал, но ему стало неспокойно. Ничего такого раньше не было.

   Непривычная жара росла, атмосфера сгущалась. Лэйнтал осмотрел то, что когда-то было крепостной стеной города, а сейчас зарастало кустами и травой. Аоз Рун был прав в одном отношении: разросшиеся кусты действительно были труднопроходимы.

   И всё же тревога не покидала его. Он почти наяву видел, как кайдавы фагоров легко перепрыгивают размытые укрепления, проникая в самое сердце города. Он видел, как охотники, нагруженные шкурами хоксни, возвращаются домой. Головы их тяжелы от выпитого бетеля. И они едва успевают увидеть свои горящие башни, своих жен и детей, убитых фагорами, прежде чем сами погибнут под грозными копытами кайдавов. Вот какие мысли плавали в его мозгу, пока он пробирался через колючие кусты.