Внимательно слушая, опустив голову и разглядывая этикетку на бутылке, что Миша крепко держал в руках перед собой, как ни пытался, не мог прочесть напечатанные слова из-за плотных слёз, застилавших взор. Он тоже хотел запятнать нечто прекрасное, не выдержав чистоты сосуда.

  - Ты уже ничего не исправишь, но хотя бы постарайся извиниться перед той студенткой, - раздался голос где-то над ними.

  - Вот же ж!... Сергей... блядь, мне так стыдно... - всхлипнул Бирюза, лишь взглянув на парня, что, как оказалось, всё время монолога, тихо сидел на подоконнике. - Ты бы хоть знак какой подал, что тоже здесь...

  - Согласен, не особо вежливо с моей стороны. Но я же не Бог, чтобы знаки подавать, - хмыкнув, ответил Сергей.

  Мельком взглянув на сидящего парня, у Миши ярко отпечатались в памяти умудрённый взгляд и уродливый шрам от ожога, начинавшийся у самого виска, коверкавший форму века и уха. Шрам опускался под воротник футболки, явно читаемым увечьем.

  - Что мне теперь делать? - опустив голову, спросил Бирюза.

  - По-моему, ты уже всё сделал, разве не доволен результатом? - слегка ехидно заметил парень со шрамом.

  - Ох ты ж! Не доволен я! Ясно?! Так тошно мне ещё никогда не было,- ответил Бирюза, смяв в кулаке край футболки.

  - Добро пожаловать в реальный мир! Кажется, ты немного повзрослел!

  - Да чтоб тебе в рот ежики нассали!

  - Ха-ха-ха! Смешной какой! - беззлобно рассмеялся Сергей и перевёл свой взгляд с ночного неба на сидящих. - Я бы помог ей с новым проектом. Может научился бы чему, девчонка ведь, толковая, судя по всему!

  - Чёрт... чёрт, тогда мне нужно проспаться. Слезай, давай! Паршивец! Если бы я знал, что ты здесь, ни за что об этом не заговорил! Теперь тебе придётся отвести меня домой!

  - Говоришь, как дряхлый старик! - рассмеялся Сергей и слез с подоконника. - Придётся тогда у тебя заночевать...

  - Да уж, своего ты не упустишь. Ладно, консоль - твоя и холодильник - тоже, -нехотя пробормотал Бирюза, поднимаясь на ноги. - Ты слышал его, брат? Так и нужно сделать... Не пытаться исправить, а попробовать сделать всё правильно, когда предоставится следующий шанс!

  Тускло освещённые улицы города, смыкались тесными рядами за спиной бредущего, с трудом разбиравшего дорогу. Миша стремился только к одной цели, придававшей его неуверенной поступи устойчивость, дабы не оторваться от земли и не отлететь в небытие. Лишь одно оставалось важнее целого мира, снова вдохнуть лёгкий цветочный аромат. За прошедшие пару суток он смог уяснить наверняка, страшнее несбыточности мечты может быть лишь отсутствие какой-либо мечты напрочь. Остаться "белым листом" способны монахи и сумасшедшие, но ни к одной из этих групп людей он себя не относил. Юноша считал шаги и ступеньки, считал минуты и звёзды, считал машины и дома. Он загибал пальцы и подбирал камушки. Дойдя до места, куда влекло сердце, парень встретил первые лучи восходящего солнца, медленно поднялся на четвёртый этаж и отворил дверь. Не сняв обувь, он прошёл в спальню и позволил себе наконец остановиться. Прислонившись к стене, его отяжелевшее от усталости тело, опустилось на пол. Раскинув руки и ноги, словно снятый с креста мученик, прислонил расколотую компромиссами голову к дверце шкафа и прошептав только одно слово "прости", смиренно заснул. Ни мысли, ни сновидения не беспокоили юношу всё время отсутствия в здесь и сейчас, ибо кто-то оберегал его сознание.

  Проснулся Миша от назойливого вибрирования телефона в кармане брюк. Тревожность скрутила внутренности. В такое время, только один человек мог звонить столь настойчиво.

  - Здравствуй, мама, - хрипло проговорил юноша, не открывая глаз, даже не посмотрев на дисплей.

  - Ты снова бунтуешь? - пропустив приветствие, проговорил женский голос.

  - Я у друзей.

  - Ты слишком безрассуден! Кроме времени у тебя нет больше ресурсов, понимаешь? У тебя нет разумности, нет опыта и единственное на что ты способен, это просаживать драгоценные дни, чёрт знает где! Разве безразличие я в тебе воспитывала?!

  - Мама, я скоро приду.

  - Я жду. Нам нужно многое обсудить, - отчеканил стеклянной интонацией женский голос, после чего раздались гудки.

  - Пока, мам, - проговорил парень в никуда, отшвыривая телефон под комод, где так и осталась лежать скомканная серая рубашка отца.

  Миша вздохнул. На его левом бедре покоилась голова Юки. Укрытый собственными волосами, свернувшись калачиком, он мирно спал, дыхание его стало более ощутимым, а кожа на лице не так ярко отливала синевой. Юноше даже показалось, что на неестественно гладком лбу, между бровей пролегла морщинка. "Значит, ты всё-таки услышал меня, - подумал Миша и коснулся головы блондина, притронулся пальцами к ледяной глади волос. - Это я виновен, в её появлении? Наверняка, огорчил тебя. Чёрт, я не должен придавать морщинке такое большое значение..."

  Возможно именно мысли, склизкие ящерки, выбравшиеся из-под копны каштановых кудрей, пробудили спящего, шлёпаньем крохотных лапок. Юки открыл глаза и по мере того, как он поднимался с пола, опираясь на руки, слегка раскачиваясь, изгибая спину, полоса света, сквозившая меж тяжёлых портьер, выхватывала из полутьмы, фрагменты лица, одежды. Лучи солнца скользили по его волосам, путаясь меж прядей, заставляя их сиять, словно бриллиантовую пыльцу, но с плеч, в полумрак они ниспадали густым покрывалом тумана, пряча под собой сонный взгляд белёсых радужек. "Счастье" поднял лицо, ощущая пристальное наблюдение за каждым своим движением. Михаил даже не дышал, забыв, насколько естественно отражаться в чужом взгляде, жадно ловя для памяти мгновения. Застыв, он боялся спугнуть очарование нахлынувших чувств, в которых утопала голова. Или он ещё не достаточно протрезвел?

  - Я правда сожалению о своём поведении, - прошептал молодой человек с придыханием. - Доброе утро.

  Юки не пытался ничего сказать. Лёд его светлых глаз скрипел трескучими, подводными потоками и глубинной тишиной, что укрывает собой айсберги, целые миры. Он ждал и Миша проговорил: