– Это муж Инги, – сообщил коротко. – Послушай его, Аристарх. Взорвалась его машина.

– Вот как? – цепким взглядом окидывая парня, проговорил Акламин. – Что вы можете сказать по поводу взрыва вашей машины?

Губы водителя задрожали:

– Да я сам не знаю, как это произошло, – сказал он. – Когда заправщик заправлял машину, я в это время стоял у кассы, платил деньги. И вдруг через окно увидал пламя над авто. Кинулся на улицу, а тут уже полыхало. Я бросился за здание. И дал дёру отсюда. Потому что пожар на заправке – это страшно. Затем слышу сзади взрывы. Я сразу – на землю. Лежал, пока взрывы не прекратились. После чего рванул еще дальше. Неизвестно ведь, что могло быть опять. Когда услыхал сирены пожарных машин, тогда решил вернуться.

Внимательно выслушав, Акламин пытливо смотрел в моргающие припухшие глаза. Задал еще вопрос:

– Вам никто не угрожал перед похищением жены и ребенка или после?

Замотав рыжевато-русой головой, водитель поспешно ответил:

– Нет.

Глядя в его простоватое лицо, на котором теперь трудно было прочитать что-либо, кроме мечущегося по нему страха, Акламин выдержал паузу и вновь спросил:

– А Инге никто не угрожал?

– Мне ничего не известно! – расширив глаза, прошептал водитель. – Но я думаю, если бы такое было, она бы сказала мне. Она ничего не говорила! – По его реакции было очевидно, что он говорил правду, было именно так.

– Тогда, может быть, вы слышали об угрозах вашему работодателю? – продолжал спрашивать Аристарх. На его неулыбчивом лице была досада от неопределенности в ответах. – Может, по его поведению что-то заметили?

Замотав головой, водитель проговорил в том же духе:

– Нет, ничего не слышал. А поведение? Может, что и было, но только не о нем моя голова кругом идет. После похищения жены и ребенка у меня перед глазами один туман, настроение – хоть в петлю лезь! Когда еще смотреть на других?

– Ну, в петлю лезть не стоит, – сказал Акламин, сжимая в руке записную книжку. – Это самый простой выход для трусов. Возможно, от вас жена ваша ждет помощи, а вы в панику ударились!

– Я не паникую, – оправдываясь, пробормотал водитель, опуская глаза. – Я просто не знаю, что теперь мне делать.

– Итак, вы не видите никакой связи между похищением вашего ребенка и взрывом вашей машины? – Аристарх пронизывал его взглядом, интуитивно чувствуя, как собеседник напрягался и старался уменьшиться.

– Машина не моя, она принадлежала хозяину, – с надсадой поправил он. – А какая связь? Я не вижу, – глубоко втянув в себя воздух, произнес на выдохе: – Даже ума не приложу!

Ответы на другие вопросы звучали в том же контексте. Толком ничего не добившись, Аристарх задал последний вопрос:

– Кто-нибудь может подтвердить то, что вы сейчас говорили? Конечно, кроме вашего работодателя, потому что он сгорел в машине.

– Подтвердить? – вскинулся водитель. – Да-да! – отозвался торопливо. – Девушка на кассе рассчитывала меня, когда вспыхнула машина. Она еще закричала что-то. И потом, чуть позже меня подъехал вот этот грузовик, – показал на обгоревший остов, – там был водитель. А еще… еще был заправщик. В синей бейсболке.

– К сожалению, водитель грузовика погиб, – сказал оперативник. – Кассир сильно обгорела. Скорая увезла ее. Надеюсь, выживет. А вот заправщика нет. Хотя, судя по вашему объяснению, он должен был пострадать не меньше вашего хозяина. Практически находился возле очага загорания. Получается, что успел убежать.

– Я ничего на это не могу ответить, – скукожился водитель, втянув голову в плечи.

– Идите в машину, напишите все, что вы только что рассказали мне. – Акламин показал на полицейское авто и на опера, переминавшегося поблизости.

Отряхнув с одежды грязь, водитель вытер платком руки и вслед за опером поплелся к машине, вместе с ним сел в нее. Вся история не нравилась Акламину. Кроме мужа Инги, других очевидцев не было. Правда, куда-то пропал заправщик, но его надо еще найти. Его сведения могут раскрыть причину возгорания. А пока что скудный рассказ водителя почти ничего не давал. Однако Аристарх исключал простую случайность. События как будто наслаивались, оставляя без ответов главные вопросы. И, как ни странно, одним из вопросов оставался муж Инги. Взяв с него объяснение, его отпустили, предупредив, что еще пригласят и, может быть, не один раз. Водитель, покивав головой, побрел к остановке автолайна.

Через день утром Ольга в хорошем настроении, в красивом светло-оранжевом блузоне и красивой юбке молочного тона ехала на работу в окружении крепких молодых ребят. Припарковавшись напротив входа в музыкальную школу, два охранника в джинсах, кроссовках и рубахах навыпуск, под которыми за поясами были травматы, проводили жену Глеба в класс, проверили его. Остались у двери. Оба среднего роста, пострижены под канадку. Один – с постоянным прищуром в глазах, в которых улавливалась полуулыбка. Второй – с пытливым лицом, которое как бы вопрошало всякого, что тот здесь делает. А третий – тоже в джинсах и кроссовках, в легкой короткой курточке, стриженный под полубокс. Ростом чуть выше двух других, с лицом добряка и готовностью угодить каждому, кто вызывает расположение. Он отправился на другую сторону здания проконтролировать снаружи окно. Осмотрев его, остался удовлетворенным.

Стал прохаживаться вдоль стены по бетонной отмостке. В то же время водитель из авто внимательно обвел взором машины, припаркованные тут же. Потом вышел наружу, стал прохаживаться вдоль парковки, присматриваясь к тем, кто вылезал из автомобилей и садился в них. Он был среднего роста, в белой спортивной куртке, расстегнутой на груди, рубашке в полоску и серых брюках. Шея коротковатая. Со стороны казалось, что голова сидела на плечах. Верхняя губа толще нижней, словно придавливала ее, скрывая под собой. Прохаживаясь в стороне от машины, он был весь собран и смотрел на всех хватко, как будто фотографировал. Достал телефон, позвонил сначала охранникам у двери, спросил:

– Ну что там? Все путем?

– Норма! – коротко ответил тот, что был с пытливым лицом.

Набрав другой номер, третьему охраннику с лицом добряка, водитель задал такой же вопрос:

– У тебя как дела?

– Тут все чисто, – отозвался добряк, остановился и посмотрел на окно. – Мышь не проползет. – А у тебя?

– Всех просвечиваю! – сказал водитель и отключил телефон.

День тянулся долго. Подъезжали и отъезжали машины. По тротуару, выложенному бетонной плиткой, в разных направлениях двигались прохожие. Метрах в ста от музыкальной школы стояло легкое строение с вывеской крупными буквами: «Шаурма и выпечка». Ближе к обеду к нему стали подходить люди. Образовалась маленькая очередь. Покупали шаурму, пирожки и другую выпечку. Кто-то сразу начинал есть, кто-то шел в машину, кто-то подхватывал пакет и уходил по тротуару. Водитель погладил живот, посмотрел на время – не мешало бы заморить червячка. Пробежал глазами по парковке – все тихо. На другом краю парковки тормознули красные «Жигули». Из них выскочили два полицейских – длинный тощий узкоплечий и небольшой ростом, – нервно осмотрелись и быстро направились к строению с выпечкой. Червяк и Мышонок в полицейской форме. Проводив их глазами, водитель шагнул следом, обратив внимание, как неспокойно они себя вели. То и дело оглядывались вокруг, как будто кого-то искали глазами. Подойдя к окошку, бесцеремонно отодвинули очередников. И Мышонок сказал продавцу:

– Заверни-ка нам восемь лаптей!

– Лаптями не торгую! – отозвалась девушка.

– Ты языком не мели! – прикрикнул Мышонок, суетливо двигая всем телом. – А то прикроем твою лавочку!

– Пирожки нужны, что ли? – переспросила продавец. – С чем? Вам подогреть?

– На кой нам твои пирожки? – хмыкнул Червяк, наклоняя вперед бритую голову. – Шаурму давай крути, краля, не балагань! В брюхе все разогреется. Брюхо – оно лучше всякой печки!

Назвав цену, продавец протянула в окошко бумажный пакет. Мышонок полез в карман, но, не обнаружив там денег, снизу вверх глянул на Червяка: