А потом друзья вернулись. Неуловимо изменившиеся, повзрослевшие. И снова ушли. И снова, и снова. Асами ждала. Несколько раз и сама ходила на задания: не убивала, помогала. Даже не поняла, как стала меняться. В отличие от Сору, ожесточавшегося с каждым новым делом, Асами становилась мягче, острее реагируя на чужую боль, стремясь помочь всем и каждому. Когда Кацу и Сора попали в её госпиталь, показалось, мир застыл. Глядя на кровь, пропитавшую форму, на жалкие попытки Кацу шутить, на Сору, упрямо сжимавшего зубы, Асами задыхалась. А потом пришёл он. Капитан Изаму.

Кацу и Сора, оказывается, уже год как служили в его отряде. Обычно о службе не рассказывали, да и сейчас не спешили ничего выкладывать. Асами капитан Изаму смущал. Высокий, широкоплечий и… абсолютно седой. Поначалу она даже удивилась: зачем в армии держат таких стариков? Потом увидела его глаза: молодые, грифельно-серые, окруженные сетью тонких морщин, и нахмурилась. Капитан Изаму скрывал лицо под чёрной тканью воротника водолазки. Позже Кацу объяснил: капитан потерял весь отряд несколько лет назад и до сих пор себя в этом винил. Тогда же и поседел. Лицо скрывал в память о них – солдатах удачи, элите ниндзя, чьи лица всегда скрыты.

Капитан приходил в госпиталь каждый день. Почти не разговаривал, просто садился рядом, доставал какую-то книгу в мягкой обложке и читал. Иногда Асами казалось, что он приходит сюда прятаться от обязанностей. Это раздражало даже – здесь все выкладывались по полной, а капитан Изаму или читал, или спал. Кацу добродушно усмехался на её ворчание: он в Изаму точно души не чаял.

– Зря ты так, – сказал он с укоризной после очередного язвительного выпада в сторону капитана. – Он нам несколько раз жизнь спасал. Он отличный мужик.

Со временем Асами это поняла. Даже начала ждать коротких встреч: отряд капитана был неуловим, они появлялись в деревне, тяжело ступая, уставшие. И она бросалась к ним, выдыхала – живые, на ногах, а остальное можно исправить. Капитан Изаму и правда был удивительным. Он удивлял постоянно: своей искренней заботой о своих парнях, обострённым чувством ответственности, серьёзностью. И вместе с тем какой-то детской непосредственностью. Любил опаздывать, вечно отшучивался и просто с ума сводил своей маской.

– Мы пытались как-то посмотреть, что он под ней прячет, – сказал как-то Сора. Они сидели втроём в кафе, потягивали холодное пиво и наслаждались тёплыми лучами осеннего солнца. – Думаю, там шрамы.

– Да по-любому шрамы! – Кацу взъерошил пшеничные волосы. – Так-то он молодой ещё, лет на десять нас старше, не больше.

– А я думаю, он симпатичный, – протянула Асами и покосилась на Сору. Тому, как, впрочем, и всегда, было совершенно плевать на то, обращает она внимание на других мужчин или нет. А потом Сора объявил, что уходит из отряда. Его отправили на сверх секретное задание. На неопределённый срок. Асами показалось, что её ударили под дых со всей силы.

Она рыдала, сидя под деревом в стороне от тренировочного полигона, когда рядом кто-то сел. Тёплая ладонь легла на плечо, осторожно сжала и потянула на себя.

– Он вернётся. – Тихий голос капитана Изаму прошелестел над ухом. Надо было отпрянуть, но Асами только сильнее вжалась в него, зарыдала ещё громче. Неужели она настолько жалкая со свей любовью, что даже капитан заметил? Так началась их дружба, больше походившая на отношения учителя и ученицы. Капитан и правда начал учить её, когда Асами решила улучшить свои боевые навыки – несмотря на то, что она врач, она всё равно остаётся воином. Возвращаясь с очередного задания, он всегда находил на неё время, а когда вновь пропадал, она ждала, чувствуя незримую поддержку даже на расстоянии.

Асами не должно было быть на том задании. Её вообще не должно было быть в отряде, но она настояла, после успев сто раз пожалеть. Да и само задание было несложным: по легенде Асами и Кацу – женатая пара, которая с шумом празднует годовщину свадьбы. Пока капитан добывал данные, Кацу изучал местность, не расставаясь с любительским фотоаппаратом. Асами скучала, прогуливаясь по рынку – уже утром они вернутся в деревню. Она остановилась у прилавка с сувенирами, нагнулась над разложенными на ткани нехитрыми украшениями, когда в глазах резко потемнело. В себя пришла уже в непроглядной тьме, поначалу даже решила, что ослепла. Пока не скрипнула дверь и внутрь не втолкнули капитана Изаму.

– Капитан? – робко позвала Асами. Наощупь потянулась к нему, облегченно вздохнула и услышала такой же вздох.

Десять дней они провели в плену, и за это время в их жизни изменилось всё. А теперь он предпочёл сделать вид, что всё осталось прежним. И от этого сердце заливалось кровью.

– Ты изменился. – Каэдэ встала рядом, почти касаясь плечом его плеча. Изаму, вздрогнул, вынырнув из мыслей, скосил глаза. Каэдэ, крепкая блондинка, разменявшая пятый десяток, руководила деревней последние девять лет. Она давно разменяла поле на просторный кабинет, но оставалась одним из самых уважаемых бойцов. Легендой.

Он пролежал в больнице неделю, и за эти семь дней Асами ни разу не пришла навестить одна. Молчала, прятала покрасневшие глаза, говорила что-то о работе. И с каждой встречей пропасть между ними усиливалась, становилась глубже. Ещё немного – и не перепрыгнешь, свалишься. Ей было неловко рядом с ним, Изаму прекрасно это чувствовал. И понимал. Прошлое стоит оставить в прошлом, как бы больно от этого не было.

– Правда? – Он усмехнулся. – Не думаю.

– Вижу, – скривилась Каэдэ. – Совсем разучился думать.

Брови Изаму удивлённо приподнялись, он заинтересованно склонил голову набок, ожидая продолжения.

– Присмотрелся бы к Асами, как вас освободили она места себе не находит.

– Почему я должен присматриваться? – спокойно спросил он. – У неё достаточно друзей, есть кому выговориться.

– А ещё говоришь, не изменился. – Каэдэ хмыкнула и отвернулась, сделав вид, что очень заинтересовалась надписью на обелиске. Его установили пятнадцать лет назад в память обо всех, кто не вернулся с заданий. – Кстати, как там твои книжки? За всё это время ни разу не видела, чтобы ты читал.

– Я их наизусть уже знаю, надоело.

– Даже так? – Изаму мысленно застонал – теперь не отстанет. Но Каэдэ вдруг положила руку на его плечо и слабо пожала. Спросила серьёзно, заглядывая в глаза: – Что с вами там произошло?

Изаму не нашёлся с ответом. Просто молчал и смотрел, а потом отвёл взгляд, пожал плечами. Он бы и сам хотел понять, что с ними произошло и как теперь жить дальше.

– Если захочешь поговорить, я всегда готова выслушать, – сказала она и ушла так же неслышно, как появилась.

Если бы всё было так просто. Если бы слова, произнесённые вслух, принесли облегчение, избавили от боли? Он чувствовал себя пустым без неё. Привык? За несколько дней, проведённых в одной камере? Но ведь прежде были годы, почему именно сейчас при виде её каштановой макушки приходится сжимать руку в кулак, чтобы ненароком не коснуться, не взъерошить привычным жестом? Её волосы мягкие, это Изаму знал всегда. Но теперь знает, как они скользят между пальцев, как удобно наматываются на кулак, как пахнут. У Асами свой, особый аромат, что-то розовое, цветочное. И теперь он безошибочно чувствует её, даже если она далеко. Кажется, вся деревня пропиталась её запахом, иногда Изаму кажется, что он задыхается. Задыхается в ней.

Он задыхается, когда его вталкивают в камеру. Кашляет кровью, сплёвывая на пол, хрипит, придерживая рёбра. Били недолго, но умело, чтобы не сломать кости, но нанести больше урона внутренностям. С каким наслаждением Изаму разнёс бы здесь всё по крохотным камушкам! Только бы суметь отключить охранника… Они были слишком бдительны. Всегда ослепляли, светили прямо в глаза – после тьмы камеры ничего не разглядеть. А потом ловко застёгивали наручники.

Асами оказывается рядом мгновенно, едва за ним закрываются двери. Её запах, розовый, нежный, заполняет лёгкие. Хочется вдохнуть полной грудью и никогда его не выпускать из себя. Смешать с кровью. Изаму вздыхает и тут же шипит – кажется, одно из рёбер всё-таки треснуло.